Но мой визави только махнул лапкой и пропищал задумчиво:
— Коэффициент интеллекта стремится к нулю, избыточная мышечная масса, «тройка» по шкале психосоматических реакций… Да, племяш, я надеялся, что ты поприличней окажешься.
— Чего? — Мне показалось, что я ослышался.
— Ты же Александр Воронов, тысяча девятьсот семьдесят седьмого года рождения?
— И чё?
— Родился в рубашке, с двумя темечками. Правильно?
— Какими еще темечками? — Происходящее все больше походило на бред, и я почти убедил себя, что валяюсь с бодуна на диване и вижу странный сон.
Это соображение принесло некоторое успокоение, и я почти расслабился, с интересом наблюдая за инопланетным чудиком.
— Обыкновенными, — проговорил он с грустью, если, конечно, эти парни умеют грустить. — Если ты действительно мой племянник, то у тебя должно быть два темечка.
Теперь настала моя очередь вытаращиться на него, словно на ожившего птеродактиля.
— Какой еще племянник?!
— Двадцатитрехюродный.
— Эй, мужик, ты что-то путаешь. У меня на вашей Тау-Ките нет никаких родственников.
— Я не с Тау-Кита, — как-то смущенно откликнулся он.
— Ну, значит, с планеты… Как ее? Черт! Ну той, где Люка Скайуокера прятали.
Тут настал черед озадачиться зеленому.
— Я не знаю ни какого Скайуокера. Он не относится к числу моих родственников.
— А я отношусь?
— А ты мой двадцатитрехюродный племянник.
— Ну нет у меня родственников в других мирах! Понимаешь, чувак? Нет!
— А кто тебе сказал, что я с другой планеты?
— Это ж е и ежу понятно! Если ты живешь не на Земле, значит, где? Правильно, где-то там! — И я яростно ткнул пальцем в чистое небо.
— А вот тут ты ошибаешься. Я тоже землянин, только родился много лет спустя после того, так ты бездарно помер после встречи с приятелями в бане. Выпил лишнего, забрался в парилку — и всё!
