Утро занялось под стать моему настроению: такое же серое и пасмурное. Я как полная идиотка с видом марабу на похоронах торчала у памятника, исподтишка, но цепко всматриваясь во всех проходивших мимо мужиков, в свою очередь окидывающих меня мрачными взглядами.
Ладно, решила я, помаячу здесь до половины восьмого, а потом пойду в «Макдональдс» через дорогу. Позавтракаю — и в офис, бить морду шефу. Теперь вся редакция будет надо мной изгаляться до конца года, Сережка-дизайнер уже, небось, какую-нибудь картинку наваял, типа я, как Диоген с фонарем, ищу на кладбище Кощея Бессмертного или еще какую пакость. Он только с версткой вечно опаздывает, а как кого-нибудь высмеять — впереди паровоза. Кукрыниксчертов!..
— Простите, вы из редакции «N»?
Голос чуть с хрипотцой. Седая прядь в волосах неопределенного странного серого цвета, холодные зеленые глаза, высокий мужчина лет сорока пяти — пятидесяти. Возможно, бывший спортсмен или военный — уж больно в форме для его возраста. У средне-российского мужика к этому времени отрастает пивной живот, а этот подтянут и, похоже, не числится членом Общества любителей рукоделия.
Стараясь выглядеть не менее крутой, окидываю его оценивающим взглядом с головы до ног, после чего киваю головой. Он — само равнодушие.
