Обдорск — Салехард единственный город в мире, который стоит на полярном круге. От Салехарда к Енисею через Надым была проложена железная дорога с деревянными мостами и дамбой. Дорогу строили и бросили вместе с техникой, рельсами и паровозами. Сейчас мосты уже сгнили, дамба осыпалась, доступные рельсы сдали в металлолом, но осталась память о 300 тысячах заключенных, которые погибли при строительстве железной дороги в никуда. Все это скрыли, и о ней мало кто знает, дорога утонула в болотах Тюменской области.
Но кое-что от дороги осталось — это Сейда —Лабытнанги, так как этот участок железной дороги пересекает Уральские горы, а не болота Тюменской области.
Наша нитка маршрута тянулась на север через горные снежные перевалы и вершины, мы созерцали небольшие уральские ледники, зажатые в скалы на северных склонах гор. Альпийский рельеф Полярного и Приполярного Урала ярко выражен острыми пиками гор, по сравнению с Южным, Северным и Средним Уралом.
На пятый день похода мы катились по склону с перевала на лыжах по снежным застругам. Спуск был, как по стиральной доске. На застругах лыжи хлопали, как на небольших трамплинах, скорость была приличная. Вдруг слышу, левая лыжа хрустнула по грузовой площадке.
До озера Очеты, где должна быть стоянка на обед, идти было еще целый километр. Не напрягая левую лыжу, на правой, я дотянул до обеда. Снял лыжи, их проверил и убедился, что левую лыжу нужно ремонтировать, переставлять крепление вперед и идти на половинке лыжи или ставить шину на грузовую площадку из толстой фанеры.
Как всегда, в стране советов много советчиков, и меня убедили, что надо ставить платформу, а на платформу лыжное крепление. За время обеда я отремонтировал лыжу и стал дальше продолжать лыжный марафон. Но через 70 км, на третий день, у меня эта же лыжа сломалась, на этот раз ближе к носку, и от лыжи осталось 50 см, сломалась потому, что с шиной она не гнется, и только тогда я переставил крепление на носок.
