Но самое клевое в дяде Рурке — истории, которые он рассказывает. Это может быть что-нибудь в общем простое, но до жути интересное — «Дискавери» не надо! А иногда — и в этом самый кайф! — дядюшка «размораживает» какую-нибудь жутко секретную крезу, если срок подписки вышел. Жаль, с «Филадельфией» или с Ангаром такого не случится, наверное, никогда.
А когда он собирается что-нибудь рассказать, то раскуривает трубку и весь покрывается дымом, как вулкан перед извержением — и это самое то сравненьице, поскольку его истории сногсшибательны, как извержение, и горячи, как лава, даже если пробыли под землей эру-другую.
Поэтому я без лишнего флейма снялся с перил веранды и на пару с Малком чесанул за племяшкой на мансарду. Было б жутко стремно зевнуть новую байку от дяди Рурка. Настолько, что я готов был рискнуть пересечься с Мэг или Шимми или их мамашей.
А дядюшка и впрямь уже дымил трубкой (старый Фергюс ворчал — мол, Рурк завел эту привычку, когда ездил в Ялту — перед дядюшкой Джо подхалимаж разводить, да так и пристрастился). Пыхнул пару раз, затянулся, выпустил дым колечками, как Бильбо у Джексона, и задумчиво так начал — видать, в ответ на пост Патрика, тусовавшегося тутже. К слову, мамаша Дейдра сжуткими дочурками тоже была как штык, к счастью, спиной ко мне, а глазами — в рот дяде Рурку — как ни крути, а они Каннаханы.
