Березы и молоко. Пока я был мал, я никогда не видел перемены этого порядка вещей, не знал, что там фон, а что там центр композиции, где главное, где второстепенное. Однако, и сейчас, живя далеко и дольше, не зная, какой теперь дизайн того интерьера, но, понимая, как все могло, и должно было измениться, я не хочу перечить всему тому, что сам уже рассказал и о чем договариваю.
Сейчас я не могу, да, наверняка, и не хочу поменять или истребить такое свое восприятие, но торжественно ему доверяюсь. И при всем моем робком нежелании заниматься прокламациями, (а слово «Россия» — шумная прокламация), повторяю, как воинствующий детсадовец семидесятых:
