Сперва я заметил разломанный лоток. Лоток Эйвена. Недалеко от него лежал скребок. Они были забрызганы кровью. Она еще толком не успела засохнуть. Кочка вокруг была забрызгана красными каплями. Мне сразу же вспомнился провалившийся трясину медведь. Эйвен провалился в трясину?..
— Что ты увидел? — опросил Тимофей.
От его громкого вопроса я так вздрогнул, что у меня чуть ли не отлетела голова, а перед глазами запульсировали концентрические круги.
— Мне показалось, я… Володя так и не сказал, что ему показалось.
Что-то еще лежало среди кочки. Я направился туда, но Тимофей резко остановил меня:
— Не ходи! Медведя помнишь?..
Значит, не я один вспомнил зверя. А то, что недалеко от лотка, и так хорошо видно.
Это была рука. Вцепившаяся в пучок зеленой травы на кочке. И я знал, чья это рука—Эйвена. Вернее, лишь ее часть. Обрубок. Казалось, человек провалился сквозь землю, но в последний момент успел вцепиться в траву. Из раны все еще сочилась кровь.
— Господи боже! — воскликнул Володя и опять перекрестился.
И вдруг щель между кочек, возле которой лежала рука Эйвена, стала расширяться, — словно было землетрясение. Земля расходилась в стороны. Но почва под ногами у меня была по-прежнему неподвижной. В трех метрах впереди кочка расходилась, обнажая черный провал.
