«Только четвертое марта, — пишет в 1962 году Николай Хрущев в своих дневниковых записях, — а вокруг уже что-то весеннее. Может, это капельки на концах сосулек, чириканье воробья, голубые кружева-тени на снегу, пригрев повеселевшего солнышка. Для меня март — тихое с небольшим морозцем утро, хрустящий под ногами ледок лужиц, особый матово-серебряный воздух, в котором звенит бодрая песенка большой синицы.
Теперь начинаешь ждать много простых, но нужных радостей: первых проталин, желтых глазков мать-и-мачехи, фиолетово-синих грачей, журчания лесных ручейков, звонких жаворонков в высоком голубом небе».
Он любил жизнь. Верил, как пелось в популярной тогда песне, «что это взаимно». Был одарен от природы разносторонними способностями, наблюдательностью и обостренным чувством красоты. Все это и давало силы перенести страх и голод 20-х, годы репрессий (которые коснулись родственников и самого Николая Николаевича, и его жены), войну, послевоенную разруху и нужду, собственную тяжелую болезнь… Хотя нет, не все было так просто.
