Деревня была родиной моей матери, Сажаевой Натальи Петровны, урожденной Старковой.
Она часто рассказывала о том, как жила у попа в работницах лет в тринадцать, качала в зыбке поповских детей,
пекла хлеб—плохой неукисший, обсыпанный золой; поначалу находила то под половиком, то у порога монетки и возвращала их попадье (деньги подбрасывались специально — проверяли на честность). Однажды приехавший в деревню Архиерей был торжественно и пышно встречен всей деревней, размели даже пыль на главной дороге и половицах, а с обочин уносили мусор подальше от дороги. Поставлены были березки, молодые, видимо, была Троица, или престольный праздник Ильин день. В этот день лечат порчу водяную, кликуш, припадки. Лечить нужно три раза в один день — на утренней заре, в обед и на вечерней зорьке. Хорошим признаком считается, если в этот день пойдет дождь. Значит, человеку, которого лечат, будет долгая жизнь.
В детстве мама была тихой, набожной,-стеснительной, может, поэтому и надолго задержалась в поповском доме в няньках. В деревне было два попа: отец Павел и отец Константин. У отца Павла на окнах спели помидоры — что это такое, никто в деревне не знал. Обижались: дескать, придешь к ним, у них вон яблоки на окнах лежат, и даже не угостят никого.
Самым удивительным в этом доме была библиотека, полки с рядами книг притягивали и вызывали уважение. Вечерами тихонько заходила мать в эту комнату и брала с полки еще не прочитанную книгу. Стихи Некрасова и Кольцова были самыми понятными и близкими сердцу строчками. Поле и гумно за деревней, васильки во ржи и шум березок в ближнем колке — это было и в стихах, хотелось все заучить наизусть. Мир открывался и расширялся в этой комнате до размеров вселенной, волновал детскую душу. Вспоминала она, как в церковь ходила, богомольная была: «Матери все некогда было, и мы с сестрами часто бегали молились. В Велико Говенье — на исповедь. На исповедь-то не сразу — день молиться надо».
