А вот медведей в верховьях встречали часто. Летом и осенью они сыты и обычно, увидев человека, уходят, недовольные, в сторону. Как-то мы чуть не сделали ошибку, которая могла нам обойтись дорого. Возвращались на свою стоянку, ехали с Куракиным по самому верху гор, по довольно ровному плато, покрытому редкой травкой, мхом, редким кустарником. И увидели маленького черного медвежонка, примерно полугодовалого, весом килограммов 5-6. Прицепился к нам, шрает, старается лошадей за ноги ухватить— видно, он никогда до этого ни людей, ни лошадей не видел; а кони боятся, шарахаются в сторону. Осмотрелись кругом— ровное плато, далеко видно. Медведицы нет. Слез Куракин с лошади, с большим трудом изловил медвежонка и сунул в мешок: «Отвезу домой, ребятам в подарок, потом продам в зоопарк. Большие деньги дадут, поди». Приторочил мешок с медвежонком сзади к седлу. А медвежонок урчит, пищит, острыми когтями мешок рвёт. Маленький, а сила в нем большая. Лошади неспокойны, храпят, уши навострили, глаза косят в сторону пленника. Уговорил я Ивана Александровича выпустить медвежонка: до дома ещё дня три пути. Найдёт нас по запаху медведица и ночью во время ночлега у костра рассчитается с обидчиками, а медвежонка уведёт. Убедил. Слез Куракин с коня и вытряхнул медвежонка из мешка в траву. А тот не успокаивается, хватает Куракина за сапоги, укусить и поцарапать старается. Пришпорили мы коней— а те и рады, пустились в галоп, хотя уставшие были. Ещё долго видели за собой бегущего за нами вдогонку глупого зверька. Но и даже после этого спали у костра первую ночь настороженно, хотя у каждого ружье. Прислушивались: не храпят ли пугливо пасущиеся кони?
