Укрывшись Олежкиной сожженной телогрейкой у жаркого костра, провалился в тяжелый, глубокий сон. Проснулся от холодрыги — костер совсем утух, еле пробивается дымок. Отважный страж мирно посапывает, сидя у потухающего костра, крепко обняв свое ружьишко. На часах три, пора и вставать. Подбросил свежих сухих дров в затухающий огонь, на тачанке повесил котелок со вчерашним чаем, растормошил Олега:
— Вставай, «охрана», так и сапоги снимут и упрут. Иди, ложись, поспи — моя очередь дежурить.
Не особо упираясь, Олежка занимает мое место у костра, и уже через минуту раздается его богатырский храп.
А мои мысли возвращаются к событиям трехдневной давности. Как дела у Ботвинских на Балабантах? Хорошо, что у них есть рация — в крайнем случае вызовут вертолет, и им помогут. Уходя из лагеря, мы им оставили записку. Если они и нагрянут к нам на ручей, прочтут и все поймут. Вроде бы здесь все правильно. Но не вписывается ни в какие правила страшная трагедия, разыгравшаяся на берегу Хаймы.
Ничего, взойдет солнце, еще раз все внимательно, без суеты осмотрю. Все равно, какие-то следы должны остаться, хотя это и дело криминалистов. Но мне важно знать— зачем угнали машину? Что их так могло испугать, почему здоровые и крепкие мужики лишились рассудка, а потом и жизни?
Так медленно тянется время, во рту першит от выкуренных сигарет и крепкого чая. Рассвет не спеша превращает угрожающе-сказочных чудовищ в обычные ели и кудрявые кедры, и только таинственный туман стелется вдоль долины Хаймы. Стараясь не шуметь, подкладываю крупных сучков в костер и отправляюсь на поиски сам не зная чего.
