Это у Кастанеды был какой-то тоннель; или нет, тональ и этот, как его: нагваль, кажется… Одно пространство мы формируем своей психической активностью, другое— бесконечно, вечно, и, по всей видимости, объективно. Следовательно, по учению этого старого мерина дона Хуана, я сама виновата в этом лошадинозубом Вите, черном тоннеле, желтом до невыносимости свете, разлитом по вагону… Свет такой омерзительно-желтый, что невольно соглашаешься с Блоком, который в одном своем стихотворении так написал: «окна жолты» — чтобы еще противнее стало…
Следовательно, я соткала из невидимо-тонкой материи этого вот Витю, и поезд, и лампы, и коричневые дермантиновые сидения -— на большее я не способна.
Витя истово дергает меня за рукав, разозлившись, что я отвлекаюсь от его бреда. Его мутные глаза полны обиды и разочарования —- я покорно вслушиваюсь в его речь. Я чувствую свою ответственность за Витю, ощутив его связанность со мной, ведь это я его создала.
УВАЖАЕМЫЕ ПАССАЖИРЫ! КОММУНИСТЫ ВСЕХ СТРАН ЧЕСТВУЮТ ИЗБРАНИЕ НОВОГО СЕКРЕТАРЯ ЦК КПСС! ЧЕТВЕРТЫЙ ЧАС НЕ СМОЛКАЮТ’ ОВАЦИИ У ПОДНОЖИЯ КРЕМЛЕВСКОЙ СТЕНЫ, ГДЕ НОВОГОДНИЕ ПОДАРКИ ПИОНЕРАМ РАЗДАЕТ ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ СТАЛИН!
