Море, бирюза которого загустела к вечеру, выгибало гигантский хребет горизонта. Стада пенистых «барашков» то и дело выбегали на пологий пляж и пропадали-таяли, прячась в белесоватый песок. Повидимому, днем был шторм баллов на пять: вода у берега потемнела, стала мутной, а на пляже, примыкавшем к спальному корпусу, кое-где валялись бурозеленые ошметки водорослей и различный мусор. Потревоженное штормом море слегка как бы ворочалось, словно сверхшгантский синий кит.
Снежане немедленно захотелось побродить там внизу, у уреза воды, вглядываясь в россыпь пестрых камешков и ракушек, или устроить охоту на крошечных крабов, которые микроскопическими шажками бросились бы в микроскопические бега; но сначала нужно было ликвидировать последствия скандала с практиканткой. Окинув сожалеющим взглядом великолепие южного пейзажа, девушка подумала:
«Так-с, кому она побежит ябедничать, дура эта? Поскольку в каждом отряде двое вожатых, то, скорее всего, сейчас ко мне на рандеву заявится Сан Саныч, второй наш наставник молодежи. Необходимо подготовиться! Шел Саша по шоссе и сошал он шушку, шнайпер шушку уже взял на прицела мушку». План обороны мгновенно высветился в сознании Снежки, и оставалось только привести его в действие.
Она вернулась в палату и торопливо начала переодеваться, пока на ней не оказался один лишь серебристый купальник-бикини. Услышав шаги за приоткрытой дверью, Снежана стала спиной к выходу и сделала вид, что расстегивает лиф, и когда долгожданный Александр Александрович без стука, как и пристало более опытному, чем практикантка, педагогу, вломился в комнату, девушка завизжала, словно бензопила, которой пилят водопроводную трубу. Смутившийся вожатый, сразу поняв, насколько он был бестактен, отступил в коридор, и уже оттуда донеслось удаляющееся:
— Да ну вас, разбирайтесь сами.
