В густых лесах всегда хочется найти светлую поляну. Такую еланушку мы нашли по течению маленькой речки Танай. Речушка эта прятала свою чистую воду в густом черемушнике, ольховнике и ивняке, часто пропадала под корнями деревьев, так она добиралась до большой лесной реки и вместе с ее водами пополняла лунную красавицу Башкирии — реку Ай. В одном месте верхнего течения Танай, сделав небольшую петлю правьш берегом, подошел к лесной полянке, где мы с товарищами держали маленькую любительскую пасеку. Мой напарник Григорий Семенович соорудил на речке крепкую запруду и вот — вышел из берегов лесной ручей, образовавшийся небольшой пруд почти целиком укрылся в зарослях донника и малины. Немудреное наше жилище мы соорудили под склонившейся старой липой на самой кромке поляны.
Работа с пчелами занимала мало времени и можно было долгие часы наблюдать из шалаша за тайной, лесного мира. Иногда в наш пруд приходили лоси, ложились прямо в воду или подолгу стояли в прохладе воды. Не раз показывались дикие козы. Больше всего было встреч с шустрыми лесными курочками-рябчиками: они приходили и прилетали на лесную поляну с разных сторон, нередко заглядывали в наше жилье, испугавшись, улетали и… через полчаса — может, эти же самые — вновь появлялись на виду у нас. По ночам прямо над нашими головами или в стороне раздавался скрипучий хохот филина, иногда этот разбойник не давал спать всю ночь.
Была у нас маленькая грядка, вскопанная под лук, ее всю распушили рябчики, стали появляться глухари, сначала редко, потом почти каждый вечер — мелких камешков для этих гостей было на грядке достаточно.
Однажды пара глухарей прилетела на елань ранним утром, походила, около разрытой гряды, выискивая галечки. Мы заметили, как шагах в десяти зашевелилась трава — похоже, неведомый зверь полз в сторону птиц. Они, не чуя опасности, спокойно склевывали камешки, рылись в сероватой земле. Птицы собрались уже улетать, как из травы мелькнула серая тень зверька и хищник схватил за шею большую, крепкую птицу. Лесные петухи взметнулись в небо. Глухарь, несший смертельную ношу, стал отставать. Но вот, к нашей радости, маленький четвероногий хищник с перьями в зубах с трехметровой высоты полетел вниз и, приземлившись, тут же скрылся в густой траве.
В тот день мы соорудили простую ловушку, посадили в нее мышонка и сумели заманить лесного хищника — горностая, унесли его подальше от елани и выпустили в лес.
Может, и не он делал разбойное нападение на глухарей, но через неделю на нашей лесной поляне побывала глухарка со своим выводком, порылась на грядке и, никем не вспугнутая, увела свое семейство в глубь леса.
Последняя охота
Прохор Кузьмич, работавший конюхом в колхозе, с ранней осени стал готовиться к охоте на тетеревов: в трех местах на опушках лесных островков возле сжатых пшеничных полей соорудил хорошие шалаши, приготовил сухие длинные шесты, подчистил нижние сучья у скрадов на разлапистых березах.
Первые заморозки, первый снежок… Сколько бы лет ни прошло, всегда эта новь природы наполняет охотника радостью, много раз пережитые волнения трогают новыми оттенками незабываемых минут.
В эту осень гостила у стариков внучка, городская жительница Аленушка. В субботний вечер Прохор Кузьмич сходил к своему старому другу Михайлу Ефимовичу договориться о чучелиной охоте. Когда старик вернулся домой, внучка подробно стала расспрашивать о предстоящей поездке деда в лес с тряпичными большими птицами, а под конец сказала:
— Я поеду с тобой!
Не подготовленный к такому повороту старик стал отговаривать внучку: охота — дело не женское, в лесу холодно, а по утрам бывают заморозки, может даже снег пойти, да и звери в лесу — и бегающие, и прыгающие, и даже летающие хищники…
— Вот это все я и посмотрю!..— выслушав, сказала Алена и даже ножкой притопнула.
В разговор вмешалась бабушка, жена Прохора Кузьмича. Совсем неожиданно она поддержала внучку:
— Если Аленка сказала, что поедет — значит, бери ее с собой.
Пришлось старому охотнику всю провизию на завтрашний день собирать заново: в сумку укладывались пирожки, печенье, кульки с конфетами и прочая легкомысленная снедь. К каждому пакетику давалось подробное бабушкино наставление, когда и как есть Аленке каждое яство, при этом о старике не было сказано ни слова — должен прожить день на святом охотничьем духу…
Тревожную ночь провел старый охотник перед такой небывалой охотой. Утром, при полной темноте, они с Аленкой выехали со двора на легких беговых дрожках, прибыли к месту без особых приключений. Михайло Ефимович верховым на маленькой резвой лошадке ждал Прохора Кузьмича у первого шалаша. Увидав Аленку, загонщик немало удивился, но расспрашивать было уже некогда: восток начинал алеть.
Чучела расставлены, верховой уехал по кругу, дед с внучкой удобно уселись на мягкой пшеничной соломе в просторном скраде. Вместе стали наблюдать за увеличивающейся светлой полосой востока и чутко прислушиваться к шорохам вокруг. «Хорошо, что я взял с собой внучку,— подумал старый охотник,— в городе об этой лесной сказке и в книжках не прочитаешь». Утренник был крепкий. Тепло одетая внучка начинала зябнуть.
— Ну что, Аленка, холодно?
— Ничуточки!
Вот характерец! Старик брал ее пальчики и начинал согревать своим дыханием. Говорили только шепотом. Вдруг Аленка превратилась вся во внимание, опередив слухом деда.
— Кто-то к нам идет!..
Действительно кто-то с легкими звуками по мерзлой листве спокойно приближался к шалашу. Через просветы в скраде дед с Аленкой увидели приближающегося спокойными прыжками зайчишку. Зверек был уже на расстоянии верного выстрела и старик стал осторожно просовывать в щель ствол старого ружья.
— Ты что хочешь делать, дед? — испуганно прошептала Аленка.
— Мы же на охоту приехали, так стрелять будем.
— Ты же его убьешь! .
— Так мы же на охоту приехали…
— Что он плохого сделал в лесу? Ведь ему тоже жить хочется, как и мне!
Старик озадаченно уставился на внучку, в нем словно что-то повернулось: он представил, как, сбив беззащитного лопоухого, принесет его, окровавленного, в шалаш и положит к ногам своей маленькой внучки… «Сколько ей хороших книжек прочитали про этого сказочного зайчишку»,— подумал старый охотник.
— Так это я, Аленка, приготовился стрелять по косачам, косого мы с тобой не потрогаем…
И белый зверек с черными отметинками на ушках спокойно обскакал вокруг шалаша и скрылся в осиннике. За каждым его легким прыжком девчушка следила, затаив дыхание. Только закончился этот лесной спектакль, как воздух разрезал свист крыльев косачиной стаи. С полдюжины чернышей и пара тетерок расселись прямо над головами деда с внучкой.
Увидав совсем рядом такое лесное диво, Аленка обмерла. Дед прошептал на ухо внучке:
— Вот сейчас выстрелим, возьмем парочку и нам хватит.— Старик стал выцеливать в просвет двух рядом сидящих черноперых красавцев. Аленка с трудом уловила смысл сказанных дедом слов, но когда поняла его действия, у нее на глазах появились елезинки.
— Не стреляй, деда, не стреляй!
— Вот так охота у нас с тобой получается…— Никогда прежде старик не задумывался, а тут опять представил, как полетят пух и перья.
— Да… знатная охота у нас сегодня с тобой получается,— снова проговорил дед.— Ну, что тогда будем делать?
— Смотреть. Они посидят и улетят.
Воздух снова разрезал знакомый свист крыльев, на березы уселись еще три или четыре черныша.
— Раз нельзя стрелять по тетеревам, то давай отучим их садиться к тряпичным чучелам.
— Давай сделаем…
— Смотри, вон на том суку сидят два красноброзых красавца, так мы перебьем под ними сук, а птиц не потрогаем.
Старик сменил в стволе дробь на картечь, выделил сук, который изогнулся под тяжестью двух отливающих синевой птиц, и выстрелил в изгиб. Сидевшие черныши вместе с суком полетели на землю, но пролетев с метр, справились и потянули вслед за снявшейся стаей в соседний лесной сколок. Аленка после выстрела держала свои ручонки на ушках, замотанных пуховым платком, счастливо улыбалась, потом отняла их, посмотрела на своего деда и от радости, что птицы остались целыми и невредимыми, возбужденная, захлопала в ладоши.
Подъехал гонщик, старый охотник с помощницей выползли из шалаша.
— Где же трофеи, Прохор Кузьмич?
— Незадача… вышел полный запрет…— старый охотник показал глазами на раскрасневшуюся счастливую Аленку.
— Вот так охота…
— А дедушка раз выстрелил, чтобы птицы не обманывались и к тряпичным чучелам не садились!
— Ой, Аленка, Аленка, какую охоту ты нам спортила, всю обедню смешала…
Михайло Ефимович после лесного обеда уехал домой, а старик с внучкой не торопились: хотелось еще побыть старому с Аленкой в сказке природы часок, да и земля подсохнет от утренней сырости.
Без каких-либо трофеев ехать домой не хотелось, и Прохор Кузьмич пошел с Аленкой по кустам перелеска собирать подмороженную калину и рябину. Солнце уже освещало низины подлеска, растаявший иней и те кристаллики льда, что не успели растаять, играли живыми лучами. Аленка часто отрывалась от мерзлых ягод и подолгу смотрела на кустарники, на высокие березы, где все горело и переливалось холодным загадочным светом, и молчала…
Вышли на широкую поляну, в конце ее стояли стога сена, за ними на старой березе паслось с десяток косачей и тетерок. Аленка увидала их первая. Наблюдая за жирующими птицами, отошла к кусту терновника и стала брать его сладковатые ягоды. Почти рядом застрекотали сороки и одна за другой стали взлетать из кустов. Сразу же за ними вылетел ястреб-тетеревятник и, почти касаясь земли, прижимаясь к опушке леса, стрелой полетел в сторону кормящихся птиц.
— Смотри, Аленка, какой поганец, ну сущий разбойник, сейчас сцапает на выбор, ах, лис с крыльями…
— А что он им сделает?
— Сейчас натворит беды,— и старик стал сдергивать с плеча ружьишко. Тетерева не замечали своего лютого врага, лениво поклевывали почки и просто грелись на солнышке. Ястреб, чуть приподняв свой полет, с лету сбил сидевшего на отшибе петуха и стал подниматься с жертвой над лесом. Хищник, не видя людей, летел прямо на них и под тяжестью своей жертвы стал опускаться под косым углом на изумрудную зелень отавы, шагах в сотне от деда с Аленкой. Старик выстрелом оторвал ястреба от косача. Подошли и подняли тяжелую птицу. Аленка долго разглядывала, гладила отливающие синей сталью перья, красные брови. Из глаз дедовой внучки текли слезинки…
Долго еще Прохор Кузьмич ходил с Аленкой по зеленой и жухлой осенней траве, по ковру опавших листьев, собирали калину, рябину, лакомились засохшими ягодами черемухи…
Давно уехала Аленка в свой город, но не берет больше в руки ружья старый охотник, часто вспоминая свою последнюю охоту…
