Золотая сабля, покрытая узорочьем лесов, лугов, полян и перелесков, отсекла от голубого моря серебряный залив…
Изящное и зыбкое создание из песка, рожденное в союзе и противоборстве двух стихий — воды и ветра; живой и хрупкий мир, всецело отданный на милость человека; магическая красота, которая поистине завораживает взор,— все это и есть Куршская коса.
От Зеленоградска, где она начинается, до Клайпедского пролива пролегли 98 километров. Извилисты берега этой полоски суши, неодинакова ее ширина. Самое узкое место — 400 метров — у поселка Лесное, где одновременно видны и море, и залив. Зато в самом широком месте, у поселка Рыбачий,— между ними 4 километра. Впрочем, эти цифры усреднены, а весь облик косы изначально подвижен.
Изначально — это с тех самых пор, когда на цепочке подводных мелей (остатков размытой морем Клайпедской моренной гряды) стал оседать песок, переносимый вдоль береговым течением. Так сложилась южная часть косы, а в северной добавились речные отложения Немана, который когда-то сбрасывал свои воды между Нидой и Рыбачьим, а также в районе поселка Лесное. Позднее русло реки «ушло» на север, образовался Клайпедский пролив, а крупные отмели и острова соединились в песчаную косу. Она отгородила от моря большую бухту, которая, поглотив приморское пресное озеро, со временем превратилась в мелководный Куршский залив.
А на косе из поступающего туда песка стали нарастать песчаные холмы — дюпы. Считается, что они появились 6—6,5 тысячелетия назад. Несколько позднее здесь поселились люди и придумали красивую легенду о великанше Перинге, которая, желая защитить родной берег от разрушительных набегов морских волн, решила поставить на их пути преграду — песчаные горы. И когда преграда была готова, легла между нею и морем тихая вода. И все — благодаря сметливой и трудолюбивой Неринге. Ее именем и назвали косу. Кстати, имя рыбачки-великанши восходит к литовскому слову «нерия» — пересыпь, коса. Правда, насыпали ее не люди, а волны и ветер, но именно благодаря людям она сначала чуть не погибла, а потом, примерно двести лет назад, начала возрождаться и до сих пор не превратилась в цепочку островов. А ведь могла бы, не заметь люди, что обращенный к морю фасад косы лучше сохраняется там, где есть береговой вал, который препятствует прорыву морской воды в залив. Тогда-то и появился оригинальный способ создания авандюны — передовой, защитной дюны — с помощью поставленных вдоль берега, за пляжем, многоярусных плетней, которые постепенно, из года в год, засыпал перевеваемый и приносимый волнами песок, тем самым сохраняя жизнь, своеобразие и красоту Куршской косы.
Впервые она упоминается в исторических документах 1255 года, И каких только событий не помнит этот зыбучий песок! Вечный шепот его — словно сказы о битвах жемайтов и самбов против рыцарей ордена меченосцев; о литовцах, поднявшихся на борьбу с грозными полчищами тевтонов; о славянах, не однажды встававших заслоном на пути агрессивных германцев и пруссов…
А когда на омытую морем розоватую ладонь берега ляжет солнечным сгустком янтаринка, в тихом шелесте дюнных песков послышится вдруг то неспешная песня викингов, то рассказы о странствиях темпераментных греков, то ритмичная речь латинян. Ведь купцы из далеких земель были здесь, на косе, привлеченные местным сокровищем— «солнечным камнем».
«Куршская коса настолько своеобразна, что ее необходимо увидеть, как Италию или Испанию, если хотим доставить душе нашей чудесные виды…» — так писал Александр Гумбольдт, географ и путешественник. А уж он повидал немало!
Томас Манн, с 1931 по 1933 год живший в Ниде, в светлом доме на вершине поросшей лесом тридцатиметровой дюны, сказал о Куршской косе: «Лучшего уголка в мире я не знаю».
…Можно живописать красоту, но какими словамирассказать о воздухе Куршской косы! Смоляной—от обилия сосен; чуть соленый — от близости моря; сладковатый, медвяный — от цветения трав, но — горчащий настоем полыни; влажноватый, слегка отдающий ароматом сухого песка… Он кружит в постоянной поземке над поверхностью дюн. А они-то и создают удивительный облик косы.
Страна дюн, вторых по высоте в Европе. Строги и плавны линии этих песчаных гор, изваянных ветром по законам движения и равновесия. На 70 км протянулась их золотистая цепь, в которой звенья то смыкаются, а то разделены поперечными понижениями — долинами выдувания. По ним западный ветер прорывается через косу и несет к заливу массы морского песка. Он накапливается в устье этой «сухой реки» и образует вонзающийся в залив вырост берега — рог или мыс. Один из таких мысов — Крюк — находится в окрестностях поселка Морское. А над ним царят вершины самых высоких на Куршской косе дюн — Эфа и Планеристов.
Отсюда протянулась на юг, до поселка Рыбачий, гряда удивительно красивых, то обнаженных и сияющих белизной, то поросших лесом дюн. И, словно уравновешивая начало и конец самой высокой на косе песчаной гряды, на 62 м, как и гора Эфа, взметнулась к небу дюна Вышка. Взметнулась — и круто оборвалась у края болотистой равнины чуть севернее поселка Рыбачий. А к югу от него простерлась еще одна песчаная гряда, известная коварством и красотой перевеваемых пустынных Белых дюн.
Безмерно своенравны, порой непредсказуемы эти горы подвижного песка, постоянные лишь в одном: послушные господствующему ветру, они стремятся к заливу. Немало бед творили па косе странствующие пески, когда неразумная хозяйственная деятельность и войны привели к уничтожению лесов. Было разорвано зеленое звено в депочке равновесия природы — и пески двинулись в наступление на угодья и жилища людей. Многие селения на косе не раз оказывались погребенными под песками. Трижды такая участь выпадала Ниде, дважды — Лесному, четырежды — Морскому…. Четырнадцать селений уничтожил на косе разбушевавшийся песок. Такую страшную дань заплатили люди за свое недомыслие.
Н. М. Карамзин, рассказывая о своем путешествии из Мемеля (Клайпеда) в Кенигсберг (Калининград), упоминает «ужасные пески» Куршской косы, продвижение по которой было столь затруднено, что извозчики, дабы сберечь лошадей, предпочитали ехать более длинным путем — через Тильзит (Советск).
Жизни косы угрожало безлесье. Беда призывала к действию, и местные жители, как могли, пытались защититься от странствующих со скоростью 6—14 метров в год песчаных гор. Но ни ловушки — глубокие рвы и ямы вдоль западной околицы, ни хворостяные настилы на дюнах не спасали положение.
В 1768 году Данцигское общество естествоиспытателей объявило конкурс на самое дешевое и действенное средство усмирения разбушевавшихся песков. Победителем конкурса стал профессор Тициус, предложивший не самое легкое, зато самое естественное решение — вернуть косе лес.
В 1802 году начались работы, которые возглавил специально приглашенный датский лесовод Бьерн. Он разработал систему защиты от блуждающих песков почтового тракта Мемель — Кенигсберг и нескольких селений вдоль него. В 1810 году под руководством Бьерна были закреплены дюны вокруг поселка Смилтыне, на самом северном конце косы.
Озеленением дюн близ Ниды занялся в 1825 году курш-лесовод Георг Куверт; пески возле поселка Пильконен (Морское) засаживал дерном и юными деревцами немецкий ученый Франц Эфа, чьим именем названа самая высокая из окрестных дюн. Усиленное озеленение Куршской косы продолжалось и после того как по Версальскому договору ее северная часть отошла к Литве, а южная осталась за Германией. Вокруг Смилтыне, Прейлы, Юодкранте и Ниды поднялись молодые леса, утверждая здесь жизнь.
Но грянула война.
На светлых дюнах был устроен фашистский танкодром. В огне войны погибло 800 гектаров с таким трудом выращенного леса. Сознавая неизбежность краха, гитлеровцы с мстительным отчаянием загнанного зверя уничтожили больше половины берегового защитпого вала — авандюны, а также всю техническую документацию дренажной системы косы. А если учесть, что к началу войны остались неприрученными громадные массы песка, можно себе представить, какая огромная работа ожидала лесоводов Литовской ССР и молодой Калининградской области.
Стратегия борьбы за жизнь Куршской косы включала два направления: создание берегового вала на морском фасаде и закрепление странствующих дюн. Ныне коса более чем на треть покрыта лесами, сотни гектаров засажены травами-пескоукрепителями. Именно засажены. Причем вручную, чтобы не сдвинуть машинами песок. По 3—4 росточка в лунку, заполненную глиной, чтобы на первых порах удержать саженцы, укрепить их корни. Но даже при такой заботе 25 из 100 саженцев по выживают: законы приморской пустыни суровы. Но ежегодными, ежедневными стараниями людей расширяются владения зеленого цвета. На косе обосновались более 600 видов растений (то есть почти половина свойственных для флоры Калининградской области); в том числе — немало экзотических, чья родина — Северная Америка, горы Центральной и Южной Европы, Передпяя, Средняя и Юго-Восточная Азия, Кавказ и Крым. В союзе с обычными растениями наших лесов и специфическими травами песчаных побережий они придают особую прелесть и своеобразие многоликим ландшафтам Куршской косы. Вот почему, не выезжая за ее, пределы, можно как бы совершить путешествие по нашей стране с севера на юг, увидев при этом пейзажи и черты почти всех природных зон — от тундры до пустынь. И в то же время ощутить себя в огромном ботаническом саду, сложившемся сколь стихийно, столь и закономерно. Стихийно потому, что пе ставилась задача создать на Куршской косе коллекцию растений и разместить их по законам «жанра» — куртинами родственных видов. Закономерно потому, что подбор приносимых сюда растений продиктован экспериментом на их выживаемость в суровых условиях перевеваемых, бедных питательными веществами песков. Но здесь происходит и естественное заселение уже закрепленных дюн и междюнных пространств растениями-аборигенамн. Вот почему на косе уживаются степные злаки и таежные орхидеи, дальневосточный шиповник и североамериканская туя… Контрасты растений, форм рельефа, воды и песка, покоя и движения— отсюда и контрасты ландшафтор, их бесконечное разнообразие на Куршской косе.
Здесь удивительна гармония случайного и необходимого. Случайно простирание косы с юго-запада на северо-восток совпало с основным направлением перелета птиц над Балтийским морем. Не будь косы, их трасса должна была пройти над побережьем Куршского залива, поскольку птицы предпочитают удлинить путь, лишь бы лететь над сушей, где можно и подкормиться, и отдохнуть.
Но есть Куршская коса и пролегла она по кратчайшему расстоянию, став исключительно удобным для птиц мостом и трактом. С огромных пространств Прибалтики, северо-запада и севера европейской части СССР, Финляндии, частичпо — Швеции собираются птицы и летят на зимовки над Куршской косой. Всего за несколько суток в конце сентября над этим уникальным местом пролетают миллионы птиц более ста пятидесяти видов. Их стаи нередко проходят на небольшой, всего несколько метров, высоте, особенно на участке между поселками Рыбачий и Леспое. Казалось бы, сама природа создала косу и этот участок на ней для изучения путей перелета (миграций) птиц.
Вот почему именно в Рыбачьем была основана в 1901 году доктором Иоганнесом Тинеманном орнитологическая станция, на которой впервые в мире осуществлено массовое кольцевание птиц. Куршская коса стала «орнитологической Меккой». Ее славу приумножают исследования сотрудников организованной в 1956 году доктором биологических наук Львом Осиповичем Белопольским биологической станции при Зоологическом институте АН СССР. К югу от поселка Рыбачий расположен полевой стационар, где ведутся работы по кольцеванию, ставятся эксперименты для изучения механизмов ориентации птиц, определяются видовой состав и численность пролетных стай.
Но для этого птиц надо сначала поймать. Тут и приходят на помощь орнитологам странные сооружения. каждое из которых напоминает растянутую для просушки многоярусную рыболовную сеть-вентерь. В ее зев сечением около 450 кв. метров и попадают летящие очень низко, в 10—15 метров от земли птицы. Отсюда птиц извлекают, обследуют каждую в отдельности, кольцуют и, помимо других данных, записывают в журнал последние две цифры шестизначного номера кольца.
За каждым сообщением о поимке окольцованной птицы стоит огромная и важная информация. Она позволяет уточнить путь и скорость перемещения на определенном участке трассы, рассчитать энергетические затраты на ее преодоление у птиц разных видов и, наконец, знать, какие птицы, откуда, куда и когда отлетают на зимовку. Именно благодаря массовому кольцеванию стало известно, что соловьи, например, зимуют в южной половине тропической части Восточной Африки, скворцы — на севере Африки, зяблики — на юго-западе Франции, а чечевицы — в Юго-Восточной Азин.
Орнитологические исследования — лишь один из аспектов работ, проводимых на биостанции. Но это — основное направление ее паучной деятельности, руководит которой доктор биологических наук Виктор Рафаилович Дольник.
Впрочем, Куршская коса не обделена и другими животными. Здесь обитают представители почти всех 400 видов позвоночных и подавляющего большинства беспозвоночных (в том числе — насекомых) Калининградской области.
На косе каждый шаг сулит встречу то с красавцем лосем, то с изящным горностаем, с белкой, косулей, кабаном, серой цаплей… Здесь куница охотно селится на чердаке жилого дома, стирая грань между дикой природой и цивилизацией.
Между тем так хрупок и раним все более зависимый от людей, их труда и доброты мир Куршской косы. Выпадает лишь одно звено — порвется вся цепочка ее экологического равновесия. Вот пример.
Один человек, поднявшийся к вершине даже поросшей травою дюны, сдвигает 40 тонн песка. Пройдут сто человек — начисто разрушат дюну средней величины. Песок, разметанный и беззащитный перед ветром, придет в движение, переместится на лесной участок, покроет дерповипу и кусты, засыплет часть стволов. Острые песчипки, поднятые ветром, со временем обтешут кору, и деревья засохнут. Но еще до этого умирающий лес покинут птицы, и численность вредителей непомерно возрастет. А это — угроза окружающим здоровым участкам. Уйдут из мертвого леса и различные животные, отчего прекратится поступление в грунт органических веществ, микроэлементов, изменится состав погребенных песком почв. Иными словами, некогда живой участок превратится в пустыню, и лесоводам — в который раз уже! — придется начинать сызнова.
Более двадцати лет назад на территории косы введен режим заказника, что, несомненно, обратилось во благо косы. Но предстоит еще многое сделать для сохранения и обустройства этого уголка нашей Родины. Очередной шаг к этому сделан: постановлением Совета Министров РСФСР от 6 ноября 1987 года на территории Куршской косы в пределах Калининградской области образован Государственный природный национальный парк. Сам по себе факт более чем отрадный, особенно, если слово будет подкреплено делом. А работы, дел на косе — непочатый край.
Не говорю ужо о благоустройстве поселков, экологически чистом топливе, в котором так нуждаются и люди, и природа косы; и о бетонных павильонах-монстрах на автобусных остановках, и о чудовищных «противотанковых » бетонных сваях, вколоченных в живое тело косы якобы для ее защиты от размыва и для наращивания авандюны. Только песок не скапливается, отскакивает от могучих ветроломов, не образует авандюну — и все тут. И что об этом говорить — дело-то сделано: хоть некрасиво, неумно, да не смертельно все же.
Куда страшнее для жизни косы полное отсутствие так называемого мониторинга — комплексных долговременных квалифицированных наблюдений. Возможно ли не упустить болезнь, не зная критериев здоровья?
Есть на косе участки вымокающего леса, который совсем недавно был сухим. Что это — закономерные «подсосы» грунтовых вод или симптомы разрушения, размыва косы?
Есть странные песчаные плеши, на которых ну никак не приживаются из года в год сажаемые травы. Почему — песок слишком подвижен или растения не те? А какие — те?
Есть здесь турбазы, дома отдыха, пионерский лагерь, чьи-то дачи… Сколько туристов за сезон бывают на косе, утаптывают грунт в ее лесах, смещают дерновину и песок на дюнах? Никто не знает. Но даже по приблизительным подсчетам, вблизи баз отдыха нагрузка на гектар леса превышает предельно допустимую в два раза. Так что же, леса в этих местах обречены? И значит, вновь — песчаная пустыня?
Есть на косе и за ее пределами — вы не поверите! — лесники, которые предлагают уничтожить на косе всех копытных — лосей, кабанов, косуль, дабы не топтали траву, не объедали молодую поросль… Вот уж воистину «сон разума рождает чудовищ»! И будет рождать, пока Государственный национальный парк «Куршская коса» остается на бумаге и без достаточного стационарного комплексного научного обеспечения.
Природа не прощает невежества и равнодушия. Она существует для нас до тех пор, пока мы ощущаем себя ее неотрывной частью. Иначе рвется связь, выпадают звенья из цепочки ее единства.
Тогда-то на прекрасной Куршской косе, возрожденной и взлелеянной одними людьми, появляются рапы и язвы, спровоцированные другими.
Я верю — все будет залечено. Вот только — когда и надолго ли? Важность проблем торопит. Ведь Куршская коса — уникальный природный комплекс. А все уникальное — хрупко.
…Я иду по косе, удивляясь, любуясь, думая. Может быть, и еще есть места на земле, чей облик столь же щедро наделен экзотическими чертами. Но здесь, на Куршской косе, обжитой, непокорной, прекрасной,— в каждой линии, в каждой краске отражается суть гармонии, создаваемой стихией и людьми.
