ПОД ТУЧАМИ
Словно зернышко печали —
Солнце
в зыби-толчее.
Не избыть никак молчанья
Дымной иве-плачее.
У нее листва .
немая.
И, накатист и силен,
К ней, беззвучной, подступает
Жизни шум
Со всех сторон.
Все оплаканы —
и нету
Слов, наверное, таких,
Чтоб с того, иного света
Воротить
На этот их.
Все оплаканы —
и немо
Никнет-стелется она.
Мир просторен, как поэма.
В даль открыты
Времена.
ПОМНИТСЯ
Наш физик, он же наш директор,
Был стар. Теряя мысли нить,
Он начинал листать конспекты,
Чтоб ход ее восстановить.
И я: — Да это же шпаргалка! —
Не смог однажды утерпеть.
Мне было старости не жалко,
Я на умел еще жалеть.
Приятно правду-матку резать:
Я — вновь герой, и вновь я прав.
Но это правота железа —
Над правотой бесправных трав.
Ух, как он вспыхнул, как он сжался:
— Вы это мне?! Учту — и впредь…
Учту… Учту…
А вам я, мальчик…
Вам… не советую стареть…
Давно схоронен тот директор,
И где бог весть его конспекты,
И я — в его годах уже,
А неуютно все в душе.
Как вспомню — будто онемею,
А надо что-то вымолвить.
Стою и глаз поднять не смею.
Я опоздал с мольбой своею,
Прощенья мне не вымолить.
ВОЛШЕБНЫЙ ТОТ РОЖОК
Уже легенд и сказок минул срок.
Жизнь требует глядеть на мир
трезвее.
Будь у меня
Волшебный тот рожок,
Куда бы за собой
Увел детей я?
Из шумных городов и тихих сел
Куда бы их я за собой увел,
Надежду нашу,
Будущность людскую?
В какую даль?
В какой цветущий дол?
В какую крепь? В какую глушьл
есную?
Они бы хоть куда легко пошли
За песенкою незамысловатой.
Куда же всех детей
Со всей Земли
Мне увести?
Где скрыть их?
Где упрятать?
Есть тропы и дороги —
Проку нет.
Что толку от мечтаний и идиллий?
Над всем живым нависла
Тень ракет,
И все они дороги перекрыли.
Я мог бы увести их…
Мог бы… мог…
Но не тревожься,
Спи спокойно,
Гаммельн.
Не вскину я
Волшебный свой рожок,
Не вскину, не коснусь его губами.
К губам его решусь я поднести,
Когда всё спит, в часы перед
рассветом,
Чтоб не детей
С планеты увести,
А увести навек с нее
Ракеты.
ТАКОЕ ВРЕМЯ
Такое время: дни — как годы,
И каждый полон новизной.
В нас в каждом что-то происходит
И к жизни движет нас иной.
А было так, что не дозваться:
Звук отбивало, как от стен.
Нельзя душой не отозваться
На эхо стольких перемен.
Живые судьбы, свет творимый
И постиженье глубины…
И если жизнь проходит мимо,
То не избыть своей вины.
Тогда ничем не оправдаться
Перед бесхлебным трудоднем,
Перед звездой могилы братской,
Крест-накрест забранным окном.
ДОЖДИ… ДОЖДИ…
Ну, что ж, не первый выпал случай —
Земле попасть во власть дождя.
Сиди один, сиди и мучай
Все той же думою себя.
Как будто ты один на свете
Сдвигаешь брови тяжело
И больше некому ответить
За то, что было и — прошло.
Собою, как цветущей ветвью,
Дни будущие огради.
Беда, когда и там ты встретишь
То/ что осталось позади:
И мысль, угаснувшую в быте,
И жизнь заветам не под стать.
Ты жив, а прошлое в обиде,
Что не смогло
Великим
Стать.
