ТТМ- это театр творческой молодежи. Адрес: г. Чебоксары, Дворец культуры «Салют». Возраст: от 15 до 18 лет. Первый сезон — 1982—1983 гг.
За спектакль по пьесе Эниа Ватемаа «Ужин на пятерых» удостоен звания лауреата второго всесоюзного фестиваля народного творчества.
Режиссер театра Василий Гуляев несколько раз вынужден был менять место работы, и вместе с ним перебирался и театр. Ребята пытаются искать ответы на сложные вопросы, над которыми, по мнению многих педагогов и работников культуры, и задумываться-то не следует. Так ли это?
«В ОБЩЕНИИ С ВНУТРЕННИМ БОГОМ…»
Счастлив тот, кто не задумывается, зачем и как живет. Тот же, кто задался этим вопросом и не в силах ответить на него, испытывает что-то вроде болевого шока. Бесконечные жизненные неурядицы, хлопоты, суета — зачем все это? Привычный ответ — мы работаем на будущее, на потомков.. Но ведь и они будут мучаться тем же вопросом. К чему продолжать этот порочный круг?
Есть еще один ответ — живи ради жизни, радуйся ей. Но есть ли чему радоваться?
Я не беру те маленькие физиологические радости вроде возможности хорошо поесть, сладко поспать и т. д., ибо они не могут определять смысл существования (во всяком случае, моего). Увы, есть гораздо больше поводов для горечи. Это жестокость и несправедливость в отношениях между людьми, черствость, бездушие, подлость. А если ты ежедневно сталкиваешься с этими явлениями, если не находишь утешения даже дома, где не можешь любить и уважать родителей, которых не выбирал? В чем искать источник сил? На что опереться, где найти утешение? Так человек, прошедший жизненный путь, достаточно большой, чтобы научиться делать выводы, и достаточно болезненный, чтобы усомниться в его нужности, приходит к своему Богу. Он может не называть его так, может не считать себя верующим, но в мыслях, в мольбах он будет обращаться к чему-то могущему, всепонимающему, способному изменить жизнь…
Не в силах свыкнуться с бесцельностью своего существования, с несоответствием своих мечтаний, идеалов реальности, человек может и должен надеяться на счастье в «финале». В этом — смысл жизни. Лишать его этой, пусть иллюзорной надежды — жестоко. Но в том-то и сила внутренней веры, что лишить ее никто не в силах.
В общении с внутренним Богом человек может взглянуть на жизнь и себя с новой точки, облегчить душу найти успокоение и очищение, обрести желание жить дальше, веру в предстоящее счастье.
Такой человек не может сознательно стать причиной страдания окружающих. Если сначала он просит перед Богом только за себя, то в дальнейшем он начинает молить за своих близких, а в конечном счете и за людей вообще.
Его мысленные устремления, нуждаясь в вещественном осуществлении, вынудят его начать действовать на благо себе и тем, за кого он обращался с мольбами к Богу. Это необходимо, чтобы не возникло страшного несоответствия между его верой во всемогущество своего защитника и неосуществлением направленных к нему просьб.
Он как бы помогает своей практикой исполнить мольбы, обращенные к Богу. Своему же Богу помогает. Следовательно — не в себя уходит, а активно участвует в жизни.
И вот мы имеем социально активную, думающую, чуткую личность, несмотря на эпоху всесоюзного атеизма.
Чем вам не нравится такая религия?
МАРКИЗ, 16 лет
Дорогой «Маркиз»!
Мне симпатичны твои духовные поиски; кроме того, для определенной части молодежи можно говорить об их типичности. Но причина этих поисков не «всесоюзный атеизм», как ты выражаешься, а наоборот — незнание атеизма, вульгарный к нему подход. Ибо истинный атеизм, научный, способен дать духу богатую пищу. И самое главное — уберечь душу от закабаления другими догмами, уже не церковными, но «вульгарно-атеистическими».
КАКОВ ЖЕ ОН— НАСТОЯЩИЙ АТЕИЗМ? КАКОВЫ ЕГО ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С РЕЛИГИЕЙ? КАКОВЫ ЕГО ЗАДАЧИ НА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ? СВОЕ ПОНИМАНИЕ ЭТИХ ВОПРОСОВ МНЕ И ХОТЕЛОСЬ БЫ ОБОЗНАЧИТЬ.
Возле собора Александра Невского в Свердловске состоялся у меня однажды диалог:
— Ребята, перед вами памятник архитектуры русского классицизма…
— Зачем его сохранили? Бога-то нет! Вон космонавты взлетели в космос — и там никакого бога не видно.
— Не видно, значит, не существует? А как же закон тяготения? Его ведь тоже не видно, но он действует, не так ли?
Ребята в затруднении. Прихожу на помощь.
— Закон тяготения проявляется В явлениях объективных и видимых. Его можно наблюдать в падающем яблоке, этот всемирный закон. Верующие тоже видят, как они считают, проявления божества вокруг себя. Например, в приспособленности живых существ к среде обитания.
Так что «не видно» — еще не довод. И не стоит уподобляться тому «пропагандисту», которого сто лет назад едко высмеял Алексей Константинович Толстой в горькой и злой сатире «Поток-богатырь»:
Там какой-то аптекарь, Не то патриот
Пред толпою ученье проводит:
Что, мол, нету души, а одна только плеть
И что если и впрямь существует господь,
То он только есть вид кислорода,
Вся же суть в безначалье народа.
Словечко «аптекарь», кстати, стало презрительной кличкой и в романах Достоевского. Это для ограниченного, узко практического человека, признающего только то, что можно взвесить на точных весах и разложить по полочкам.
Но живой многообразный мир противится «полочкам», схемам. Понимать это нужно для выработки правильного мировоззрения, не примитивного, но достойного человека XX века, гордого величайшими открытиями в области человеческого духа.
Толстой и Достоевский, Акутагава и Камю, Блок и Верлен, Шостакович и… Но ведь одно только перечисление гениев нашего века заняло бы не одну страницу. Вот какой век! И работа атеистов сегодня — это упорная борьба против косности и стереотипов, против всяческих схем — за богатство и многообразие духовной жизни человека.
После диалога о «видимом» и «не видимом» ребята призадумались. Но не сдались. На этот раз атеистический аргумент был такой:
— Попы обманывали людей! Например, давали людям святую воду. А ведь знали, что это простая вода.
— Вопрос тоже не такой однозначный, как кажется. Попробуем разобраться.
Для каждого советского человека священно Красное знамя. Это символ нашей Родины, готовности отдать за нее кровь. На пионерах частицей знамени красный галстук, и они берегут его как зеницу ока.
Теперь вообразите, что прилетает инопланетянин, который ничего про нас не знает. И вот он увидит, как вы любовно повязываете галстук вновь принятым пионерам, под музыку, с почестями. Он бы удивился: смотрите-ка, обыкновенному, выпущенному на фабрике куску материи поклоняются, как святыне!
А мы бы поняли, что на той планете так погрязли в технике, что утратили человеческие способности. Люди оттого и люди, что умеют видеть в материальных, обыденных вещах высокий и прекрасный смысл. Именно поэтому люди создали поэзию, живопись, музыку. В отличие от животных, которые довольствуются тем, что непосредственно нужно им для проживания и продления рода.
В романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», в повести Чингиза Айтматова «Плаха» использованы символы смертной ноши, креста вовсе не ради мистики, а во имя утверждения великого идеала — способности человека жертвовать собой ради счастья других.
Да в сущности все значительные произведения искусства об одном— о высоком предназначении человека, его стремлении к истине. И выражено это может быть различными средствами: путем реалистического изображения повседневной жизни или через обращение к символам прошлых эпох.
…Вспоминаю экскурсию в Музей религии и атеизма в Казанском соборе в Ленинграде.
Экскурсовод в интереснейшем обзоре рассказывал в происхождении религии, ее различных течений. Поразительно: вот человек стал собственно человеком, научился отделять явления от их материальной оболочки (иначе говоря, понял, что существует не только то, что можно потрогать руками), но тут же пришел и к религии. Трагическое противоречие! С одной стороны гигантский скачок, переход от непосредственных ощущений к способности обобщать, мыслить. С другой — стремление преклониться перед высшими силами, которое исторически оказалось связанным с закабалением мысли и духа…
Наша группа остановилась у витрины с парчовым облачением архиепископа и серебряными сосудами удивительно тонкой работы.
Посетитель из приезжих, лысоватый, с брюшком, с «дипломатом», самодовольно и глумливо похохатывал, глядя на старинные реликвии. Он чувствовал себя неизмеримо выше невежественных предков, которые верили в распятого Христа.
Ну, этого мне не жаль! Но жаль ребят, которые смеются над собственными дедами и прадедами…
Мы, материалисты и атеисты, полагаем, что Христос не мог воскреснуть и на третий день явиться ученикам. Но значит ли это, что мы отбрасываем гуманистический смысл символов любви и самопожертвования, которые человечество выработало на протяжении столетий? Борясь с догматами религии, надо ли «с водой выплеснуть и ребенка»?
Да, евангельские эпизоды — легенды, а не история. Но разве мы настаиваем на историчности, допустим, подвигов Ильи Муромца? Попытки найти реальный прототип Ильи интересны, но чудо-богатырь ничуть не потускнеет, если останется созданием народного творчества. Разве мы не знаем, что Ромео и Джульетта, Гамлет, Витязь в тигровой шкуре, Рама и Сита — порождения гениального воображения? Общечеловеческие символы лучших духовных качеств.
Всякое сравнение хромает. И кто-нибудь вправе возразить, что ни Гамлета, ни Витязя в тигровой шкуре не использовали власть предержащие для закабаления народа. Но тогда и спор надо вести не вокруг того, реальны или нет изображенные события, а о самой сути религиозных постулатов.
Однажды я присутствовала на обсуждении фильма «Скорбное бесчувствие» Александра Сокурова. Язык ленты сложный, многослойный, но автор расставляет повсюду зримые меты, надо только уметь смотреть. Вот Капитан хрипло кричит в темноту: «Балтасар! Балтасар!», намекая на известный библейский сюжет — Пир Балтасара. На пиру богатые и праздные, презревшие духовное назначение человека, вдруг видят на стене огненные письмена: «Взвешено, отсчитано, отмерено». Дни их сочтены! Эта сцена — ключ к картине «Скорбное бесчувствие», хотя ассоциации шире: пир во время чумы, ковчег и т. д.
И вот на обсуждении встает очень довольный собой человек (духовный родной брат посетителя музея религии) и категорично изрекает:
— Какое же это искусство, если я ничего в фильме не понял?
— А кто виноват, что вы не поняли?
— А зачем намекать на сюжеты, которых простой человек не знает? (А он врач, между прочим).
— Но позвольте. Это же всемирно известные сюжеты. В Русском музее, в Эрмитаже висят шедевры — «Явление Христа народу», «Кающаяся Магдалина», тот же «Пир Балтасара» и сотни других. Это тоже не искусство?
Прибавьте сюда темы из Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Достоевского, мессы Баха и литургии Чайковского…
А ведь именно так, с точки зрения «понятности простому народу» (кто-то когда-то решил, что так называемый «простой человек» — это человек невежественный), судили ретивые администраторы, запрещая романы, фильмы, живописные полотна.
Что же в атеистической пропаганде выдвигается сегодня на первый план?
Наш день замечателен углубленным пониманием свободы и демократии. И очень важны, мне думается, проблемы свободы воли в атеистических и религиозных учениях.
То, как религии были приспособлены господствующими классами для подавления свободы, для духовного закабаления личности, насилия над нею — жгуче интересно исследовать сегодня.
Гениальная глава «Великий инквизитор» в романе Федора Михайловича Достоевского «Братья Карамазовы» именно об этом. Инквизитор (речь об испанской инквизиции, но тираны и диктаторы во все времена одинаковы) утверждает: народ нуждается будто бы в духовном рабстве, как в хлебе. Потому-то и необходима религия рабам, обреченным ползать, боящимся ослепительного света свободы. Чтобы держать народ «в узде», не позволить ему самостоятельно мыслить и действовать, инквизитор готов заново распять Христа.
Нет более страстного протеста против духовного рабства во всей мировой литературе! Да и в истории мировой мысли тоже.
Против духовной приниженности боролись великие русские писатели. Какая убийственная вещь — небольшой рассказ Антона Павловича Чехова «Смерть чиновника», где чиновник умирает от страха перед начальством! А чеховский «человек в футляре» — он будто и родился с железными рамками внутри.
Каждый из нас должен сегодня «по капле выдавливать из себя раба», по выражению Чехова.
А ведь иные наши современники, чьи суждения не идут дальше «спущенных сверху» инструкций, уже за хлебнулись от «избытка демократии», и хочется им обратно в тишь и благодать, где за них думают и водят на ниточке.
Худшее, постыдное, что досталось нам в наследие от прошлого,— его надо изживать всем миром, не щадя сил.
Только великий народ способен осознать свои слабости, подвергнуть их горькой, уничижительной сатире. (Тут надо бы еще вспомнить Гоголя и Салтыкова-Щедрина). Умение осознать беду, ее причины — половина дела. Но только половина. Неплохо, если бы твое мировоззрение, «Маркиз», определилось так: учиться мыслить независимо и смело, так же жить. А способны на это в первую очередь убежденные атеисты. Потому что исторически внимание человека перенеслось со «сверхличности» (бога), все решающей и разрешающей, за все отвечающей и воздающей, на личность каждого отдельного человека. Примат личности и отстаивает атеист, если понимать под ним не глумливого и невежественного чиновника, презирающего собственных предков, попросту не доросшего ни до религии, ни до атеизма,— а думающую личность, трепетно исследующую наследие человеческой мысли и берущую из него все, что ведет к прогрессу, помогает активно участвовать в жизни.
Чем тебе не нравится такой атеизм?
