В ночь с 9 на 10 мая 1943 года Александра Полякова направила горящий самолет на эшелон немецкой техники. Летчице было двадцать лет,
…Шура однажды прибежала домой сияющая от радости, и с порога крикнула:
— Мама, я буду летчицей!
Наталья Константиновна испуганно всплеснула руками:
— Что же это такое? У всех девочки как девочку а у нас что же?..
Шура утешала мать:
— Мам, ну не сердись!.. Я уже вступила в аэроклуб, комиссию прошла. Из меня получится хороший летчик, если, конечно, очень захотеть. Я очень хочу, понимаешь!
Родители знали, что девочка взахлеб читает книги об авиации. Когда погиб Валерий Чкалов, Шура весь день проплакала. И все-таки они надеялись, что авиация — лишь одно из увлечений их одаренной дочери, которая чем только не увлекалась: стрельбой из малокалиберной винтовки, коньками, гитарой, пением, балетом… Увлечения увлечениями, а профессию полагается выбирать земную. Отец всерьез рассердился:
— Выкинь дурь из головы! Доктором будешь, а не летчиком!
— Какие вы у меня несовременные…— вздыхала Шура.— На доктора пусть учатся те, кто мечтает стать доктором. А я хочу летать.
Школьная подруга Шуры Наташа Кондидова вспоминает:
«Мы ее тоже отговаривали. Только ее никто на свете не смог бы отговорить — она больна была авиацией!»
Когда началась война, Шура пришла к военкому города. Она требовала направить ее в Борисоглебскую авиационную школу. Военком только устало вздохнул — круглолицая симпатичная девчушка собирается стать военным летчиком…
Три дня она с утра до вечера ходила от военкомата в горком комсомола и обратно, пока не добилась зачисления курсантом в военное авиационное училище.
Она добилась своего — стала военным летчиком, командиром легкого ночного бомбардировщика.
…Шура подошла к самолету, провела рукой по перкалевой обшивке крыла. Сегодня ее третий боевой вылет.
Полк легких бомбардировщиков По-2 базировался вблизи линии фронта на полевых аэродромах. Днем самолеты прятались поэскадрильно в земляных капонирах и накрывались маскировочными сетками, а ночью выруливали в поле и вылетали на боевое задание.
Авиамеханик, увидев на стоянке командира, доложил:
— Товарищ сержант! Машина к боевому полету подготовлена, бомбы подвешены, заправка полная.
— Спасибо. Вылет через час,— сказала Полякова.
Когда солнце скрылось и опустились на землю сумерки, сержант Полякова повела груженный бомбами самолет на задание.
— Приближаемся к линии фронта,—доложцл штурман Сагайдаков.
Какая она, эта линия?.. Все темно… Нет, вон всполохи… Там горит Сталинград. Чтобы уйти от прощупывания прожекторов, ловивших ее, Полякова резко отдала ручку на себя — бомбардировщик нырнул вниз.
— Молодец! — похвалил штурман.— Выходим на боевой курс, сбрасываю светящуюся бомбу…
Полякова вывела самолет на освещенную цель. Скопление вражеских танков, орудий, машин — туда!..
— Уходите вправо! — раздался тревожный голос штурмана.
Рядом с кабиной нарисовался силуэт вражеского истребителя. Спасибо, штурман, за предупреждение!.. Большая опасность была…
С каждым боевым вылетом Шура становилась увереннее. На ее счету — более 70 боевых вылетов, тысячи уничтоженных фашистов, десятки танков, самолетов и другой техники.
В начале декабря 1942 года она летала бомбить группировку вражеских войск под Сталинградом. Фашисты открыли зенитный и пулеметный огонь. Ведущий группы маневрировал, меняя курс и высоту, но прожектора, будто зацепившись за самолеты, сопровождали их. Вдруг Шура ощутила сильный удар в бедро. Левая нога сначала одеревенела, потом появилась невыносимая боль.
— Как дела, командир? — спрашивал штурман, почуяв неладное.
И она, стараясь быть спокойной, отвечала:
— Все в порядке.
Цель еще впереди, а предательская боль уже охватила все тело. Шура, стиснув зубы, крепче вцепилась в штурвал и на повторный вопрос штурмана снова ответила:
— Все в порядке, в порядке…
Только уже за линией фронта она сказала о ранении. Меховые унты её наполнились кровью, кровь выступила на полу кабины, на сиденье. Она с трудом посадила самолет. Вытаскивали ее из кабины уже без сознания В полевом госпитале первые ее слова были:
— Я смогу летать?
— Сможете, сможете! — успокоил врач.— Кости целы, только крови много потеряли. Отоспитесь, поправитесь…
За участие в боях под Сталинградом гвардии сержант Полякова Александра Павловна награждена орденом Красной Звезды.
Авиационная часть, в которую вернулась Полякова из госпиталя, передислоцировалась на Воронежский фронт. На этом фронте воевал ее отец. «Папа, можешь смело наступать. В случае чего, я тебя прикрою сверху,— писала она отцу.— Будем вместе бить фашистских гадов».
86-й вылет был ее последним вылетом. Бомбить эшелоны врага, скопившиеся на станции Глазуновка Орловской области, пошла группа бомбардировщиков «По-2» 970-го БАП «ночников». На подходе к цели ночных бомбардировщиков встретили косые лучи прожекторов и густые шапки разрывов зенитных снарядов. Но боевой приказ гласил ясно: пройти сквозь этот огонь и сбросить бомбы на эшелоны врага с живой силой и техникой, стоящие на путях.
Цель все ближе. Но и огонь усилился, осколки зенитных снарядов пронизывают обшивку самолета. Уже видны на путях эшелоны. И тут разорвавшийся снаряд осыпал Шурин самолет градом осколков. Остановился мотор, из-под капота вспыхнуло пламя.
— Бросай, штурман! — Полякова еще удерживала машину на боевом курсе. Когда бомбы сбросили, она попыталась сбить пламя резким скольжением. Не удалось. Можно было выброситься с парашютом — куда, фашистам в лапы?! И все-таки Шура не могла решать за другого, и потому она сказала:
— Ефим, прыгай!
— В плен не собираюсь,— ответил Ефим Сагайдаков.
И Шура направила горящий самолет прямо на эшелоны.
«Летчик! Ты идешь на боевое задание. Вспомни в этот час свою боевую подругу, простую русскую девушку, любившую жизнь и Родину так же сильно, как и ты. Мсти за нее, товарищ!» — призывала армейская газета «Доблесть», рассказавшая об этом подвиге Шуриного экипажа, о подвиге Александры Поляковой, оборвавшем ее короткую жизнь и обессмертившем ее.
