Добрых два десятилетия были отданы организации и устройству микрозаповедников и заказников для насекомых. Кроме хозяйственной) эколого-воспитательной ролей энтомозаказники (а их уже многие десятки в стране) становятся единственными в своем роде хранилищами бесценных бионических кладов. Уничтожив даже один вид насекомых, мы теряем состояние Материи, воссоздать которое уже невозможно. Между тем лишь некоторые из насекомых, самые заметные и крупные, занесены в Красную книгу (хотя от этого им не легче). А сколько их, мелких и мельчайших, неприметных и сереньких, незаметно исчезают с лица Земли под натиском всемогущего Антропогена — химизации, повсеместной распашки, строительства, изменения ростава и свойств атмосферы, почв, вод! И сколько изобретений и тайн природы (насекомые старше нас, млекопитающих, на полтораста миллионов лет) ускользает вместе с ними!
…Это было на крутом обрыве у соленого озера Каменное, что и сейчас синеет в Камышловской долине севернее города Исилькуля Омской области. Большая полноводная река была вычерчена на старинных картах толстой линией, а сейчас русло этого умершего притока Иртыша обозначает только цепочка небольших водоемов, сохранившихся частью в степи, а частью лишь на картах; вода здесь горько-соленая, мертвая. Это все, что осталось от Камышловки — один из печальных результатов вырубки лесов и распашки больших площадей. Но еще в 60-е годы нашего столетия на обрыве бывшего речного берега обитала большая колония одиночных пчел нескольких видов — хлопотливые толстенькие антофоры, стройные неторопливые галикты, мохнатые анрены. Обрыв был испещрен норками-дырочками, как сыр. А я, вооружившись ножом, слой за слоем вскрывал пчелоград и дивился: почему это в глубине его, в сложных переплетениях ходов и ячеек ни одно гнездо не подходит близко к другому? Как пчелы, роя новые гнезда, чувствуют близость соседнего хода, чтобы вовремя свернуть в сторону? Что за механизмы регулируют целостность подземного поселения?
Разгадка пришла спустя много лет при неожиданных обстоятельствах. Весной 1983 года, разыскивая что-то на лабораторном столе, заставленном всякими приборами, я случайно провел рукой над посудиной, наполненной обломками старых гнезд подземных пчел-галиктов — продолговатыми мешочками из уплотненной пчелами глины объемом с кубический сантиметр каждый, расположенными бок о бок внутри подземной гроздеобразной постройки. Так вот, рука над этими давно нежилыми фрагментами гнезд вдруг ощутила тепло и какие-то подергивания в пальцах; я не поверил случившемуся, снова провел ладонью над ячейками — снова тепло и не то толчки, не то тики в концах пальцев и суставах фаланг!
Градусник, помещенный в посудину с гнездами, молчал. Но рука продолжала ощущать тепло, особенно когда обломки гнезд были повернуты дырочками-входами вверх. Эффект не исчезал при закрытии ячеек бумагой, картоном, доской, даже металлическим экраном.
Еще более сильные эффекты проявились у гнездовий люцерновых пчел-листорезов — пучков бумажных трубок, сплошь заполненных ячейками этих насекомых. Многослойные ячейки эти пчелы делают из обрезков листьев, которыми выстилают внутренность трубки; внутри ячейки — цветочная пыльца и яичко (а затем — личинка, куколка); каждая ячейка закрыта тоже многослойной крышечкой из круглых обрезков листьев (на стенки идут овалы). Внутри бумажного жилища — дюжина-полторы таких ячеек; если их осторожно извлечь, получается аккуратная многоступенчатая сигарка.
Было испытано около двухсот человек, ничего не знавших о сути опытов: им просто предлагалось провести рукой над гнездовьями пчел-листорезов (в пучке — сотни заселенных трубок) и остатками глиняных гнезд галиктов. По результатам запротоколированных опросов 65 человек испытали (субъективные их ощущения даю по сходству с известными восприятиями) тепло, жжение, теплый ветерок, приливает кровь; 14 — холод, сквознячок, прохладные струйки; 41 — покалывания, тики, щелчки, вибрирования ладони; 13 — ощущение более густой среды или студня над гнездовьем, или же вроде оболочки из паутины; 13 — руку как бы толкает вверх, облегчается ее вес; 8 — тянет вниз, ладонь как бы наливается кровью; 9 — онемение, судороги, как бы тянет или выворачивает пальцы; 16— нечто подобное ощущению у экрана телевизора.
Но не только «мистическая» ладонь (именно ладонью работают так называемые экстрасенсы и прочие целители) отзывалась на близость гнезд; нередки были случаи судорог, сведений мышц и даже болей в предплечье — у 12 человек; во время опытов руками во рту кисло, горько, жжет в глотке как от инъекции хлористого кальция — 8. Рот открыт в 3—5 см от летков: гальванический и металлический привкус, сладко, горько, онемение языка, губ, гортани, как от новокаина,— 16 и т. д.
Гнездовья отлично работали в Новосибирске, в Крыму, в помещении, на воздухе, в самолете; среди испытуемых — рабочие, студенты, школьники, пчеловоды, агрономы, научные сотрудники. После многочисленных экспериментов оказалось: причиною эффекта являются не насекомые и не материал ячеек —то есть не пресловутое биополе! — а формы, размеры и характер расположения полостей, образованных любым материалом.
Земляным пчелам этот фактор совершенно необходим при строительстве подземных гнезд, чтобы не врубиться в соседнее гнездо. Ведь колонии таких пчел существовали до их распашки многие сотни лет! А пчелам-листорезам он нужен для поисков готовых полостей нужных параметров.
Над гнездовьем листорезов, поставленным на стол или пол, через несколько секунд (изредка — десятков секунд) возникает столбообразная или куполообразная зона, четко уловимая для большинства людей рукой или ртом. Иногда этот столб или факел искривлен или наклонен в сторону, противоположную Солнцу. Нередко отмечаются перепады или сгустки ощущений, термических или тактильных (словно рука натолкнулась на паутиновые тенета, учащение щелчков в пальцах) На разных расстояниях от летков. Я нанес эти расстояния на график, и получилась неожиданно четкая картина ряда «пучностей»: в 4 см от летков, 13 см (особенно сильно уловимый слой), 20, 40, 80, 120 и 150 сантиметров.
В 1984 году мы установили близ люцернового поля укрытия с 20 тысячами бумажных трубок, плотно скомплектованных в цилиндрические барабаны диаметром по 24 см каждый. Все трубки были ориентированы на юг; подле этих круглых ульев были установлены ящички с коконами листорезов, нагретыми в инкубаторе, — молодые пчелы уже начали прогрызать ячейки и выходить наружу. Вскоре они начали заселять наши трубки, принося в них стройматериал для новых ячеек — овальные и круглые кусочки листьев. Через несколько дней у укрытий вились сотни пчел — одни с зелеными листиками, другие с грузом цветочной пыльцы (листорезы носят ее не на ножках, как медоносные пчелы, а на специальной «широкозахватной» брюшной щетке).
Так вот, едва пчелы построили по пять — десять ячеек в трубочке (каждая из трубок в этот раз имела по 20 см в
длину), как около укрытий заметно — во всяком случае для многих — как бы изменилась среда: закладывало уши, кислило во рту, нередко отмечалось давление на голову или головокружение. Эффект, как и при опыте с одним небольшим пучком трубчатых гнездовий, при удалении от укрытий с круглыми ульями ослабевал неравномерно. «Пучности», или максимумы, отмечались на расстояниях в 13, 26, 51, 102 и особенно в 205 см: здесь как бы висело некое вполне осязаемое покрывало из упругой паутины, проходя через которое многие испытывали, кроме паутиновой упругости, зуда и мурашек, те же ощущения, что и вблизи гнездовий, а порой даже более сильные.
Более чувствительными оказались микроорганизмы. Вблизи гнездовий и имитирующих их искусственных устройств — различных многоярусных композиций из металлических и пластиковых трубок, желобков, ячеек — заметно угнеталась жизнедеятельность дрожжевых клеток; особенно наглядно это было в пробирках с поднимающимся дрожжевым тестом — на 26 процентов ниже контрольных. Заметно угнетался в этой биофизически активной зоне и рост некоторых сапрофитных почвенных бактерий — до 33 процентов. Замедлялся рост грибков из рода ризоктония (возбудитель некоторых болезней картофеля).
Я поставил также множество опытов с прорастанием зерен растений рядом с устройствами из желобков, трубок, воронок. Рост корней пшеницы замедлялся здесь в сравнении с контрольными в сред нем на 18 процентов; обнаруживались и пространственные отклонения — в сторону, противоположную решетке. Так вот почему, оказывается, корни растений не прорастают в ход или в ячейку пчелограда, как бы ни обилен был сверху травостой!
По всему выходило, что ячеисто-слоистые сооружения, а именно их полости из любого твердого материала, обладают свойствами, облегчающими насекомым ориентировку и при подземных работах, и в полете для дальнего обнаружения родного гнезда; «чувствуют» их и корешки растений. А вот у человека нет специальных органов для «приема» этого эффекта — отсюда столь богатый «набор» ощущений, описанных выше. Стало быть, нашим предкам в ходе эволюции эти органы не понадобились…
Отступив от «энтомологических» габаритов и перепробовав самые разнообразные сочетания полостей, форм, я выяснил, что многие из них действуют не только на руку или рот, но и на весь организм, причем эффект беспрепятственно проникает сквозь любые преграды, подобно гравитационному полю. Будучи подвешенными над головой, эти внешне безобидные композиции из желобков и трубок вызывают или гальванический вкус во рту, или «давят» на голову, или возбуждают «жар», «мурашки» в различных частях тела, тики мышц и т. п. «Решеток» подобного рода избегали, а то и прямо боялись собаки и кошки — об этом мне сообщили несколько читателей.
Отличным эффектом полостных структур, или, как я назвал его кратко, ЭПС, обладают… обычные соты медоносной пчелы. 3— 5 рамок с построенными, но пустыми сотами (по-пчеловодному — сушь), связанные пачкой, помещаются над теменем сидящего человека. Читатель спросит: а почему раньше никто не замечал чего-либо особенного возле сотов или вообще на пасеке? Вероятно, прежде всего потому, что при постоянном вертикальном расположении рамок (соты — горизонтальны) действие ЭПС почему-то (это предстоит еще выяснить) намного слабее, чем при горизонтальном положении. Кроме того, пчеловод, работая у ульев, постепенно привыкает, адаптируется к ЭПС таких «параметров».
Какова же физическая природа ЭПС?
Было высказано немало предположений и гипотез; к сожалению, многие из них отдают экстрасенсурой, столь почему-то модной среди интеллигенции в наши дни. Наибольшего внимания заслуживает теория ленинградского физика, доктора технических наук В. Ф . Золотарева, разработанная им еще ранее, а сейчас получившая убедительное экспериментальное подтверждение.
В результате длительных совместных исследований мы охарактеризовали находку как «неизвестное ранее явление взаимодействия многополостных структур с живыми системами, заключающееся в том, что сопутствующие движению электронных потоков в твердых стенках полостей волны де Бройля образуют посредством интерференции макроскопическое поле многополостных структур, вызывающие изменения функционального состояния живых объектов, находящихся в этом поле». Волны де Бройля присущи движущимся микрочастицам любого тела, в толще его скомпенсированы, на поверхности же проявляются в виде излучения, но настолько коротковолнового и сверхвысокочастотного, что приборами были уловлены лишь в виде дифракции, но тут же помогли науке: вспомним своеобразные портреты электронов и нейтронов, полученные на кристаллах и пленках именно с помощью волн де Бройля; никто не-думал, что эти мизерные излучения могут как-то воздействовать на живое. И они не воздействовали — во всяком случае возле плоских предметов. Зато у многополостных структур, где площадь поверхности твердых тел велика, к тому же многократно искривлена, волны де Бройля складываются, образуя, подобно музыкальным обертонам, гармоники с уже меньшими частотами. Так, удлиняясь и усиливаясь за счет взаимоналожения в ячейках, они образуют «пучности» — максимумы стоячих волн де Бройля. Наталкиваясь на эти сами по себе пассивные преграды, нервные импульсы дают сбои, меняя свою частоту и скорость и вызывая не только кажущиеся ощущения, но порой и существенные физиологические изменения.
Своей энергии стоячие волны де Бройля не несут, и закон сохранения энергии ни в коей мере не нарушается. Поскольку волны де Бройля распространяются в физическом вакууме, ЭПС должен обладать всепроницающим действием. Именно это и наблюдаем мы при безуспешном перекрытии ЭПС любым экраном. Под воздействием ЭПС в организме происходят временные изменения, а насекомые «узнают» о местоположении подходящей для гнезда полости под толщей земли. Шмели, широко расставив усы, зависают именно над этим местом и совершают уверенную посадку с последующим обследованием подземной пещерки.
Что касается воздействия ЭПС на человеческий организм, то еще в старину в ряде местностей бытовал народный способ облегчения головных болей самым что ни на есть обычным… решетом или ситом. Над головой больного держали сито сеткой вверх.
Проделайте опыт из подручных средств. Нужно взять в пальцы два куриных яйца и подержать их с минуту острыми концами друг к другу. Затем качать их туда-сюда (одно относительно другого) с амплитудой сантиметров в пять; на каждое движение около секунды. Проделать раз тридцать — пятьдесят. Развести яйца в стороны, снова сблизить. Каковы ваши ощущения?
В данном случае работает система: пористая скорлупа, пленка, белок из сложных «решетчатых» молекул, оболочка желтка, сам желток, фаланги пальцев.
Подобный опыт можно проделать с небольшими электролампами, держа их за шёйки и цоколи; с плодами цитрусов, с луковицами.
Отличный индуктор ЭПС — палочка рисовального угля, то есть обожженная ветка кустарника, пронизанная многочисленными капиллярами, лучше диаметром с полсантиметра и длиною с палец. Легонько взятая за конец двумя-тремя пальцами, эта «волшебная» палочка у многих ощутимо тормозится, притягивается, отталкивается при движении ею у углов предметов, над вазами, электролампами, под люстрами, вблизи людей. Ведь человек — тоже многослойная многополостная структура.
С помощью угольной палочки или двух полых сухих соломинок диаметром по полтора миллиметра и длиною с дециметр, взятых «вилкой», многим удается уловить мощный ЭПС, индуцируемый цветками растений. Оказалось, что кроме цвета, запаха, нектара цветы, дабы привлечь своих опылителей — насекомых, имеют еще один мощный, но бывший доселе нам неведомым маяк. Убедиться в этом нетрудно, поводив несколько десятков раз соломинками или угольком напротив крупных колоколообразных цветков — тюльпанов, лилий, амариллисов, мальвы, тыквы. А набив руку, можно в темноте найти такой цветок безошибочно, порой с расстояния 1—2 метра, но смещать его нежелательно, так как на старом месте еще какое-то время будет находиться «ложная цель» — о статочный эффект. У иных же просто ладонь (или язык, или даже все лицо) ощутит идущее от цветка тепло, или холод, или мурашки.
Угольная палочка и соломинки дали ответ на еще один вопрос, издавна интересовавший биологов. Самцы многих видов жуков, горбаток (сродни цикадам), фонарниц имеют странные, казалось бы, совсем не нужные выросты, порой длинные, громоздкие, сложнейших форм. Зачем такое? Привлечь подруг замысловатым видом? Но подслеповатой жучихе не оценить такое сооружение, каким бы сложным и красивым оно ни было. Я сделал крупную модель жука-носорога из пластилина и папье-маше. Между рогом на голове и горбом, увенчанном тремя зубцами, — четкая ложбина-полость; вводишь туда угольковый или соломенный индикатор — поводит пальцы. После нескольких тренировок чувствуешь эту модель издали, как вышеописанный цветок. Несомненно, что такой волновой брачный маяк, сигналит насекомым своего вида (у каждого он — своих параметров) издали, и даже при очень разреженных популяциях эффект полостных структур помогает найти партнерам друг друга…
В довершение рассказа об ЭПС еще Один опыт.
Толстую книгу, лучше старую, зачитанную (чтобы было поменьше слипшихся страниц), поставьте торцом на край стола, приоткройте градусов на тридцать и по возможности равномернее распушите страницы. Через несколько минут (ЭПС возникает не сразу, так же, как и не сразу исчезает) можно будет уловить напротив приоткрытых страниц тепло, холодок, упругость, паутиновость (если пробовать рукой), покисление, мурашки, ветерок (языком). «Хвост» этот, приноровившись, можно будет поймать за пару метров. Нетрудно убедиться, что «книжный ЭПС» тоже не экранируется — попросите кого-нибудь стать между книгой и ладонью.
Возвращаясь к насекомым, добавлю, что с необыкновенными свойствами пчелгаликтов сейчас знакомятся собственноручно — в буквальном смысле этого слова — все посетители Музея агроэкологии и охраны природы научного городка Сибирского отделения ВАСХНИЛ, где этот экспонат демонстрируется наряду с другими природными диковинами; приглашаю сюда и читателей.
Хуже с тем обрывом, где процветал пчелоград — в Камышловской долине у Каменного озера на западе Омской области, Сейчас там ни норки, ни пчелки. Изменился и весь ландшафт: пашни подступили вплотную к берегу, и дожди смывают плодородную почву вниз, в долину, через многочисленные промоины и овраги, которых тогда не было и в помине.
И мучает меня теперь совесть: почему же тогда, всего четверть века назад, не догадался убедить землепользователей этих мест устроить хотя бы маленький, но огороженный энтомологический заказник? Ведь произошло непоправимое: там навсегда исчезла Пчелиная Цивилизация, приоткрыв нам, людям двадцатого века, всего лишь одну из тайн Мироздания.
