В Магнитогорске — лето…
Дымы… дымы…
Угорий голизна.
Полынный зной.
Был этот город
Самый твой любимый.
Его не променял ты
На иной.
И —
Вот ты! —
Вижу:
Кепка,
Плащик,
Трость…
Чуть припадая телом,
Крепко сбитым,
Ты вместе с нами входишь,
Словно гость,
В тот дом, где жил здесь,
У горы Магнитной.
Как ты напрягся,
Чуть не крикнув:
— Люба! —
Когда жена твоя,
Теперь — вдова,
К нам вышла торопливо
И слова,
Негромкие,
Невнятные сперва,
Аукнулись
Глухой музейной глубью.
И стало тихо-тихо.
Мир широкий
Одним лишь начал жить —
Твоим стихом.
И странно
Вдруг свои
Услышать строки,
Как будто ожил
Сам в себе самом.
Вот здесь ты жил.
Руда горы Магнитной
Вся вынута.
И стала та руда
И штык,
И плуг,
И в небесах звезда.
Жизнь скреплена
Ее стальною нитью.
Она — Победа наша
Навсегда,
Посланье наше
В дальние года,
Наш звездный час,
Час истинно зенитный.
Магнитка!
Что и мир наш —
Молодой,
Не ты ли поднимал
Ее стропила.
С великой жаждой строить,
С жаром-пылом.
И разве не был ты
Ее рудой,
Ее в года грядущие
Посылом.
И с ней ты жив,
Пускай тебя и нет.
Ты, где металл ее,—
Везде, повсюду. ‘
И это, может, равносильно
Чуду,
И это чудо —
Каждый, кто поэт.
Горы Магнитной
Все ветвятся жилы —
И жив твой стих.
И — слышишь ты его.
Но ей-то, ей-то, ей-то
Каково,
Жене твоей!
Какие надо силы!
И где их взять —
Понять и превозмочь
Дистанцию между
Живым и мертвым,
Речь о тебе вести сейчас,
Точь-в-точь
Как о живом —
О мятом, битом, тертом.
Как было в первый раз
Ей отделить
От трепетного, бешено-живого
Вот этого, музейного
Ручьева?
А отделить —
И значит:
Отдалить…
Ты вслушался,
Как будто о себе
Узнать бы мог ты
Что-нибудь такое,
Что объяснило б вдруг
В твоей судьбе
Все, что произошло,—
Твоей строкою.
Вот юноша
С тетрадкою стихов
Покинул отчий край
И отчий кров.
Индустрии гигант —
Магнитострой! —
Стал родиной тебе
Второй.
И знал ли ты тогда,
Высот какихг
Каких вершин,
Каких свершений духа
Достичь тебе придется,
Чтобы с них
Достать Магнитку
Зрением и слухом.
Но ты достиг,
И жил ты вровень с ней
Все дни, когда —
Так вышло! —
Север Крайний
Стал родиной твоей,
Двум первым —
Равной,
А может, даже
Чем-то и родней.
Душа сначала
Словно замерла,
Как перед непомерностью задачи:
Огромный край лежал,
Что круг наждачный,—
Без искры света,
Крапинки тепла.
Но все ж дано
Поэзии не зря
Такое право —
Называть своими
Далекие, забытые края
И новое, свое
Давать им имя.
И, право,
Эта истина, стара,
Что нет земли
Ничем не знаменитой.
И там, где ты,
Там каждая гора
Назваться хочет,
Как твоя,—
Магнитной.
И оторопь душевная прошла,
И, жаждою поэзии
Охвачен,
Ты словно высек
Искорку тепла
Из неподатливых
Глубин наждачных.
И здесь, где иней
От дыханья цвел
И вести с фронта
Отдавались глухо,
Был у тебя
Такой же точно долг
И подвиг тот же —
Вечный подвиг духа.
Пусть в хвое луч,
Как день удачи,
Редок,
Пусть тяжек труд
И холод пусть свиреп,
Но делишь ты
И радости, и беды
Со всей страной,
Как воздух, соль и хлеб.
И как бы сам ты
Ни был отдален
От города, где вырос ты
Как мастер,
Ты — часть его,
Ты — в нем,
И это счастье,
И в целом мире
Нет того, кто властен
Тебя из близких
Вычеркнуть
Имен.
И ты готов
Поверить был порой,
Что словно в пору
Юности прекрасной,
Тебя встречает вновь
Вагончик красный
И надписью своей
«Магнитострой»,
И колоколом медным,
Громогласным.
И ты опять,
Чтобы в мозоли, в пот
Избыть себя
Со всею силой страсти,—
Опять ты мастер
Земляных работ
И снова ты
Работ бетонных мастер.
Не зачеркнуть невзгод.
Что было —
Было!
Но даже в самый-самый
Трудный год
От смуты,
От неверия хранила
Поэзия поэта
Своего.
Отринул ты
Предвзятость и навет,
Безверье свить гнезда
В тебе не смело,
А час от часу вера
Лишь прочнела.
И рос в тебе —
На вере рос! —
Поэт.
Раскроет небо
Северный сполох
До глуби донной,
До первоосновы.
Погаснет
И легко взовьется снова —
Как на морозе
3аискрится вздох.
В снегу и инье,
Что тяжелоступ,
Одышливо, с раскачкою шагая,
Ты мерил,
С головой уйдя в тулуп,
Простор зимы —
Первопроходчик края.
Что юностью твоей освящено —
Измерено строкою,
Как промером.
Поэзия и вера —
Суть одно,
Поэзия —
Синоним слова «вера».
Ей эта вера —
Верная сестра.
Она сошлась с врагами
Грудью к груди.
Стоит —
В огне и громе —
У орудий,
Несет вперед
Охриплое
«Ура!»
Ее руки крутой не отведешь,
Когда она
Перстом своим укажет
На хуторок ли,
Разбомбленный (гтошь,
На девочку ль в петле,
В удавке вражьей.
И ей не скажешь:
— Это не по мне!
Ты б на иное взгляд мой
Отворила.
И жить —
С ней на одном стоять огне,
Парить в одном полете
Острокрылом.
Как быть хотел ты
На передовой
И, яростным подхваченный
Порывом,
Бежать,
Сойтись с врагом
И стать счастливым —
Живым ли, мертвым —
После штыковой.
И дым идет
От мокрых рукавиц,
И ритм строке
Вновь ритм работы мерит.
И снова ты в поэме,
Как в карьере:
Не отступиться
И не рухнуть ниц.
Ты ощущал
Прилив таких же сил,
Какие бы несли’ тебя
В сраженье.
И ты сражался,
Ты творил,
Ты жил —
Кипеньем сил,
Их удесятереньем.
И ночь при скудном свете
В записной,
В кирпичик спичечный
Величиной,
Все сыплет-сыплет
Бисерную нанизь.
Душа твоя,
Бедою общей ранясь,
Лишь ею дышит
В холода и зной.
Ты был со всеми —
Значит, был огромен,
Вмещен во всех —
Считай: неуязвим.
А нынешнее пламя
Старых домен
Не так же ль нынче
Светит здесь другим.
И каждый, кто здесь жил,
Нелегкий путь
Прошел в труде,
В боях десятилетий.
И в каждом —
Та же правда, та же суть
И каждый
Тем огнем святым
Сам светит.
Народ велик,
Велик своим трудом.
Своею мыслью,
Здравой, неустанной.
Своею к правде
Тягой постоянной,
Своим в веках встающим
Чередом…
Пора назад…
Знакомые ступени.
Но Любин голос выйти не дает.
Пройж бы перед нею
Легкой тенью,
Овеять лишь,
Но не задеть ее.
Не подойдешь,
Не скажешь ей:
— Пора!
Пойдем!
Я поведу тебя к Магнитной.
Стоит, как встарь,
Всегда .стоит гора,
Стоит всегда,
Хотя она и срыта.
Стоит она,
Сеченная ветрами,
НакрытсГ тучей,
Темной иссиня…
А может, это,
Ввысь взойдя, как пламя,
Вершинится
Поэзия
Твоя?
В Магнитогорске — лето…
Зной и дым.
Сойдет поэт
По лестнице устало.
И в город выйдет.
И сольется с ним.
С его огнем святым,
С его
Металлом.
