Записки заводского инженера
Нравится мне пример из области самолетостроения. Там один из главнейших# показателей — вес. Если он выше определенного — самолет просто не взлетит. И несмотря на то, что все это понимают (сознают!), введено правило: за экономию веса (разумеется, без потери качества) положена премия.
Хочется образно представить себе завод (а может — все государство) в виде огромного летательного сооружения. Чтобы могло оно успешно двигаться дальше в прекрасное будущее, разве не должно это сооружение подчиняться тому же правилу самолетостроителей?! Разве не должны мы повсюду поощрять, побуждать делать то, что жизненно важно?
…Кто-то из гостей смотрел, смотрел на раскатку, да и воскликнул:
— Зачем такие сложности? Я на станке не хуже выточу!
Вот что значит привычка к родимой механообработке. Прививалась она десятилетиями. За короткое время за одну экскурсию, ее не одолеть. Видно, еще и поэтому страшно медленно двигается новое дело — трудно терять привычную профессию.
Вдруг спросили: как мы теперь выполняем план по сдаче металлоотходов? Я не нашелся с ответом. Кругом улыбались, а мне было не смешно, хотя чувства юмора как будто не лишен. Вспомнились «загибоны» двадцатых годов в оценке труда станочников. Неужели они повторяются на новом витке истории, причем не для отдельных рабочих, а для целого предприятия?
Есть и посейчас страстные любители планировать все про все. Забывая о конечной цели, они теряют чувство реальности и превращают ни в чем неповинный план из рабочего инструмента, из механизма движения вперед — в тормоз. Не эти ли любители, движимые похвальным желанием «безусловно выполнить план», сдали в металлолом вполне годный паровоз? Писали о том в фельетоне.
Все заводы имеют план сдачи металлоотходов. Естественно, лица, за него отвечающие, вовсе не заинтересованы в быстрейшем внедрении безотходных методов.
Своими ушами слышал, как разговаривали мастера шихтового участка:
— Слава богу, этих «давильных» станков кот наплакал.
А расплодятся они, как будем сдавать 650 тонн отходов?
— Должны догадаться там, наверху, и уменьшить нам план.
— Держи карман! Планы только повышают, не знаешь, что ли?
— Не боись, пусть сколь угодно повышают, на наш век отходов хва-а-атит!
…Тем временем шпилька вытянулась раза в полтора сузившись в талии. Скоро выйдет она из станка, сказал я. Все с нетерпением ждали. А мне вспомнилась выставка новаторов на ВДНХ в Москве.
Тогда возникла, кстати, любопытная ситуация. В выставочных документах положено указывать имена авторов новшества. Найти участников внедрения раскатки оказалось непросто, они словно растворились в заводской массе. Конечно, Александр Трофимов попал в список, кто еще? Нашли: Виктор Москвин и Борис Набоких. Не много их — энтузиастов… Еще не потому ли не быстро распространяется раскатка? Сколько технологов на заводе? Сотни три. Из них только трое плотно занимаются раскаткой. Удивительно: та же цифра — один процент!
Полчаса постояли мы у раскатных станков. За это время положили они в заводскую казну четыре рубля. Как будто мелочь, но в год набегает до 25 тысяч рублей.
Однако, повторяю, довольно восхищений. Представим лучше, сколько теряется на других деталях. Их тысячи, и сдирают с них по старинке горы стружки. Горы эти, увы, уменьшаются медленно. В чем могли гости убедиться, пройдя потом по другим цехам.
