Два пожелтевших, вчетверо согнутых тетрадных листка, стершиеся до дыр на изгибах. Чернила выцвели…
«Москва, 6 сентября 1941 г.
Здравствуйте, Александра Васильевна, Рая, Миша, Веночка и Коля! Думаю, что Вы не все вместе живете, как когда-то, но, не зная адресов, решил я написать Вам всем вместе, так как в моем представлении Вы все те же, что были много лет назад. До сих пор Вы не догадались, кто Вам пишет? Это я, Ника или Никоша, как Вы меня называли во время моего детства. А мне уже сейчас почти 30 лет, на днях исполняется. Через несколько дней я иду на фронт Великой Отечественной войны, кто знает, увидимся ли когда-нибудь еще? Поэтому решил я, вспоминая свой пройденный путь и раннюю юность, написать Вам и выразить свою сердечную признательность всей семье Прохоровых, которая сыграла решающую роль в моем воспитании в ранней юности.
Я убежден, что те хорошие зерна воспитания в детстве и юности, заложенные в меня в кругу Вашей семьи, сыграли в дальнейшей моей жизни решающую роль. За все это я Вам искренне благодарен. Это благодаря Вам из такого дикого мальчишки с самыми отсталыми нравами получился человек, которому не стыдно за себя перед нашей Великой Родиной.
Много событий произошло с тех пор в моей жизни. Есть что вспомнить, есть о чем рассказать, но подробно поговорим, если увидимся уже после победы над обнаглевшим врагом, который пытается осквернить нашу священную землю. Но не бывать этому. Все бандитские армии Гитлера найдут свою бесславную смерть на нашей земле, в этом мы все твердо уверены и готовы для выполнения этого отдать свои жизни. В последние три года я много повидал интересного и в результате этого еще больше полюбил нашу великую Отчизну. Правда — на нашей стороне, и мы победим.
Сейчас снова в Москве, работал в авиационной промышленности, а теперь зачислен в парашютно-десантные части РККА и в ближайшие дни отправляюсь на выполнение специального задания нашего Верховного командования. Сейчас идет усиленная подготовка. Самочувствие прекрасное, могу Вас заверить, что горько пожалеют фашистские изверги о том, что пришли они в нашу страну. Пощады давать не будем никому!
Больше писать о работе не буду. Вы сами понимаете, но могу заверить Вас, что каждая кочка, каждый куст далеко в тылу немцев будет стрелять по ним, земля загорится под ними.
Вчера я ехал в машине с летного поля и вдруг вижу на площади Пушкина идет Толя Логинов, в форме воентехника (с тремя кубиками). Очень сожалею, что я не остановился, но он меня ведь совсем не знает, или давно забыл. Привет всем друзьям.
Ваш Николай Кузнецов.
До отправки еще напишу, а потом до окончания войны не будет возможности писать, Вы ведь понимаете, что такое воздушный десант.
Мой брат Виктор, 24-х лет, сейчас на фронте танкист, хороший получился парень, пишет, что бьют фашистов здорово. Сестра Лида в Уфе, в военной прокуратуре секретарем, она замужем, а я все еще холост».
Это письмо Героя Советского Союза, легендарного разведчика Николая Ивановича Кузнецова хранится в Свердловском краеведческоем музее. Оно написано семье Прохоровых, которая жила в районном центре Талица Свердловской области на улице Большие Пески. У Михаила Константиновича, старшего сына Александры Васильевны, хранится конверт, в котором пришло письмо. На желтой, уже хрупкой от времени бумаге написано рукой Николая Кузнецова:
«Урал, ст. Поклевская, Талицкий завод (Свердловской области), улица Б. Пески, Прохоровой Александре Васильевне (или членам ее семьи)».
Вместе с письмом будущий разведчик прислал свою фотографию, на которой он в темном костюме, белой рубашке с галстуком. На обороте надпись: «Александре Васильевне Прохоровой и всей семье на память от Ники. С глубокой благодарностью вспоминаю о днях, проведенных в детстве среди Вашей семьи. 6.IX.41 г. Москва».
Дом Прохоровых стоял последним в улице, на краю поселка, а поблизости от него была единственная на весь район больница. Крестьяне, приезжавшие в больницу из окрестных деревень, часто обращались к ним за водой, иногда просили бутылочку под лекарство. Так и познакомились родители Николая Кузнецова с Александрой Васильевной. О доброй и отзывчивой женщине вспомнили они, когда решили продолжить обучение сына. К 1924 году Николай закончил трехлетку в родной деревне Зырянке и еще два класса в соседнем селе Балаир. Он проявил заметные способности, на лету схватывал новый материал, знал наизусть много стихотворений.
Кто такие Прохоровы, которым через 17 лет Николай Иванович Кузнецов напишет: «Я убежден, что те хорошие зерна воспитания в детстве и юности, заложенные в меня в кругу Вашей семьи, сыграли в дальнейшей моей жизни решающую роль», а годом позднее, в тылу врага, в разговоре с командиром партизанского отряда Д. Медведевым скажет: «Тем, что мне удалось доучиться, я во многом обязан семье Прохоровых. Эти чудесные люди много сделали для моего воспитания, я до сих пор благодарен им».
Константин Иванович Прохоров был потомственным рабочим. Как все в его роду, с детства стоял у кузнечного молота — трудился в ремонтных мастерских на станции Поклевская (ныне — Талица). В первую мировую войну его мобилизовали в трудармию и отправили на завод в Верхнюю Туру. Там он сблизился с революционерами, встретил Октябрьскую революцию, стал членом РСДРП. В 1918 году, когда началась гражданская война на Урале, он почти не выходил с завода. Напряженная работа, переутомление подорвали силы. Константин Иванович тяжело заболел, вернулся в Талицу, где и умер в 1919-м. Его жена — Александра Васильевна осталась с четырьмя детьми: Михаилом, Николаем, Вениамином и Раей.
Дети помогали Александре Васильевне вести домашнее хозяйство, росли добрыми, отзывчивыми. Старший — Михаил и средний — Николай стали комсомольцами, атеистами, участвовали в школьной общественной работе, занимались спортом. Все дети Прохоровых закончили Талицкий лесотехнический техникум.
Трудно жилось семье без кормильца, но Александра Васильевна охотно приняла Никощу Кузнецова, относилась к нему как к сыну. Как к брату относились к нему четверо ее детей. Мальчишки занимали маленькую комнатку с двумя кроватями и маленьким столиком, спали по двое: Николай с Никошел, Михаил с Вениамином.
Здесь, в Талице, Никоша впервые увидел трактор, услышал радио, встретил верных друзей, надел красный галстук, стал атеистом, занимался с неграмотными. Но это все чуть позднее, а в первый день…
«И вот к нам в рабочую семью пришел отрок с чисто крестьянским укладом, крестьянской психологией. Ложимся спать, а Никоша — крестит подушку. Мы на это реагировали задорным смехом и резкими выпадами в его адрес. Критика сверстников — самая действенная критика. Вскоре Никоша снял крестик и перестал на сон грядущий крестить подушку,— вспоминает Николай Прохоров.— В школе я и Никоша сидели на первой парте. Он учился отлично. Его отличали быстрота реагирования, живость и смелость ответов. Например, на уроке словесности прочитали рассказ Чехова, Горького или Короленко. Учитель спрашивает, кто хочет своими словами пересказать прочитанное. Обычно в таких случаях наступает пауза. Каждый обдумывает и не решается поднять руку. Никоша сразу же поднимает руку, смело встает, четко, энергично и полно передает содержание рассказа.
Никоша был прирожденный лингвист. Когда в школе стали преподавать немецкий язык, он очень быстро усвоил его и охотно оставался на дополнительные занятия. Стремился запомнить произношение слов и правила их правописания. Позднее Николай Иванович Кузнецов сумел настолько овладеть немецким языком, что в военное время ни один немец не усомнился, что разговаривает с соотечественником.
Мы все тогда ходили в школьный кружок эсперантистов, хотели овладеть международным языком победившего пролетариата. А Никоша изобрел свой собственный тарабарский язык — устный и письменный. Суть его заключалась в том, что отдельные буквы слов заменялись другими, и в результате имя Мила произносилось как Лира, Коля как Томя. Мы им пользовались на удивление окружающих.
Многим ребятам, учившимся вместе в школе и техникуме, Николай Кузнецов запомнился дружелюбным, хорошим товарищем. Вот что вспоминает Л. М. Остроумов:
«В 1928 году мы, студенты техникума, были в летних военных лагерях. Военрук Петр Панов дал мне задание привезти свежей травы. Лошадь я запряг быстро, но загоревал, потому что не умел косить. Подошел Никоша.
— Что загрустил? Куда едешь?
Я рассказал.
— Подожди меня,— сказал он и убежал.
— Все в порядке! Едем,— сказал он через несколько минут, вскакивая на телегу.— Панов разрешил.
Косил он хорошо, азартно. Я только успевал таскать скошенную траву на телегу».
Николай Кузнецов, студент лесотехнического техникума, увидел книгу Э. Войнич «Овод». Припал к ней и не оторвался, пока не перелистнул последнюю страницу. За лето читал четыре раза. Товарищи удивлялись: «Зачем читать одну книгу четыре раза?» — «Что вы! — отвечал он.— Это же замечательная книга. А какие люди! Особенно Артур».
…Весной 1943 года советскому командованию стали поступать сообщения о том, что противник готовится взять реванш в районе Курской дуги. В одном из них — короткой радиограмме из спецотряда Медведева — говорилось, что реихскомиссар Украины, гаулейтер Восточной Пруссии Эрик Кох информировал узкий круг лиц о том, что Гитлер «готовит большевикам сюрприз» под Курском с широким применением новых танков «тигр» и «пантера».
…Советской разведкой было установлено точное местонахождение полевой ставки Гитлера «Вервольф» под Винницей.
…Сообщение о том, что один опытный фашистский разведчик собирается со спецзаданием в Иран, помогло избежать покушения на глав правительств во время Тегеранской конференции.
Все эти ценнейшие сведения добыл Николай Иванович Кузнецов.
18 декабря сорок третьего года в «Правде» была напечатана корреспонденция со ссылкой на шведские газеты. В ней сообщалось о том, что в своем служебном кабинете застрелен генерал СС Альфред Функ. Сейчас мы знаем, что справедливый акт возмездия совершил Николай Иванович Кузнецов. Имперский советник доктор Ганс Гель и его референт Винтер, заместитель рейхскомиссара генерал Пауль Даргель, генерал Ильген, вице-губернатор Галиции доктор Бауэр — все эти фашистские главари были уничтожены от лица народа рукой Николая Ивановича Кузнецова.
26 декабря 1943 года Н. И. Кузнецов был награжден орденом Ленина.
Он погиб в ночь с 8 на 9 марта 1944 года в селе Боратин Бродского района Львовской области.
5 ноября 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение специальных заданий в тылу врага ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
— Когда вспоминаю Никошу,— говорит Николай Константинович Прохоров,— он стоит передо мной, как живой, на сцене клуба техникума — стройный, весь устремленный вперед — и читает стихи:
Я вечно юн и вечно молод,
Мне суждено быть молодым.
Ведь на груди моей приколот
Железный знак несменный КИМ…
В памяти своих друзей Николай Кузнецов остается молодым.
