Краеведам открываются все новые и новые факты, свидетельствующие о том, как уже в восемнадцатом веке могущество России прирастало Уралом и Сибирью. Старинные изделия из камня работы уральских мастеров украшают музеи Ленинграда и Москвы. Да и уральское железо во всех видах или кровельное, или кованое, или литое — составило долговекую красоту главных городов России. Однако не только внешние черты Петербурга облагородил в прошлом мастеровой Урал. Его влияние издавна ощущалось и на умственной жизни града Петра Великого. Об ятом и наш маленький рассказ.
Летом 1774 года в России открылось новое учебное заведение горное училище (ставшее через полвека горным институтом). Поначалу в училище принимали по преимуществу молодых людей, окончивших курс в Московском университете…
Не раз думалось, что, по-видимому, среди .первых студентов горного училища были и уральцы, что вообще без Урала основного тогда места в стране добычи руд — не создать было бы того учебного заведения…
Итак, горное училище открылось в столице, где было предостаточно высокообразованных людей, и, значит, преподавание можно было поставить отменное. А учебники? Их берг-коллегия выписала с далекого Урала. Горное ведомство приказывало выслать книги «нынешним зимним путем с золотом или как случится оказия, если же нынешние обстоятельства зачем не позволят, то хотя по просухе, в случае неимения оказии с нарочным, как поскорее…» И часть уральских книг отправили быстро, к открытию, а еще 300 книг лишь в 1775 году. Ведь учебники тоже были нужны уральцам, в Екатеринбурге действовала школа. Справедливо заметил один крупный чин, увидев экзамены в горном училище, что в Петербурге дают теорию и нет у студентов настоящей практики, лишь в Екатеринбурге теорию можно было бы соединить с практикой. Уральский опыт обучения, бея сомнения, передавался столичному училищу, кстати, и созданному по инициативе уральских заводчиков.
Однако какие же там были требования к первым студентам? На Урал весной 1774 г. пришла бумага, все это объясняющая. Сообщалось, что сенатор Соймонов представил доклад об открытии горного училища из «двадцати четырех человек на казенном содержании и из Заводчиковых и других российских и иностранных свободных людей из тридцати человек на собственном их иждивении для обучения науке». Значит, в училище сразу определяли не только «из Московского университета дворян и офицерских детей», а и «Заводчиковых детей».
Интересна программа горного училища. «Обучать арифметике и алгебре… необходимо счисление твердо знать и для исследования корпусов воды и вычисления при разных заводских и горных машинах». Второе: учить «геометрии и маркшейдерскому искусству… для снятия на поверхности земли ситуации и высоты гор для отводу и разделению лесов… для познания, в какой глубине работа производится». Третье: обучать «минералогии и металлургии, чтоб по верным основаниям узнавать породы руд и содержание в них металлов». Четвертое: учить «рисовать… искусство столь же нужно для горного офицера». Пятое: изучать «химию для опыту плавки и разделения металлов». Шестое: давать физику «для генерального понятия и ясного рассуждения о всем том, яко связанным с веществом».
И — любопытное добавление: «…а как при сем училище горные студенты будут обучаться и действительно в печках плавить металл, почему уже о присылке сюда со всех партикулярных заводов по сту пуд медных руд». Книги — с Урала. И руды для учебных плавок — тоже с Урала. Были также среди первых студентов горного училища в столице и уральцы: на учебу были «представлены бергауеры Санатин и Аксентьев, промывальщики Партин и Некрасов»…
