Крестьянину конь — что портному игла.
А у меня — ни двора, ни угла.
Избенка сгорела, ocrajica забор
Да на воротах железный запор.
Гляжу — по забору ползет таракан,
Накинул ему я на шею аркан.
Росточком он мал, чуть поболе кота,
Двенадцать вершков от ушей до хвоста,
А если в обратном порядке считать.
То будет, наверно, вершков двадцать пять.
Он вдруг рассердился и встал на дыбы,
Копытами снес половину избы.
Мне сразу подумалось: вот чудеса!
И дал ему добрую меру овса.
Решил я: он будет мне добрым конем,
Верхом я полсвета объеду на нем.
Он сено жевал и в хлеву отдыхал.
На нем я по снегу все поле вспахм.
Посеял тринадцать капустных вилков.
И вдруг появляется стая волков:
Я им говорю, мол, замерзли в лесу,
Я вам огонька для костра принесу.
Они говорят: мы тебя погодим,
Покуда лошадку твою доедим.
А конь мой — в галоп, я — в сугроб из саней!
Умчалась лошадка и волки за ней.
Пока за ружьишком я бегал в село
И в поле вернулся — уже рассвело.
Смотрю — и понять ничего не могу:
Пять волчьих тулупов лежат на снегу.
Но тут мой коняга ко мне прибежал
И облизнулся, и тихо заржал:
— С волками пришлось мне возиться всю ночь.
Из собственных шкур я их вытряхнул прочь…
Я эти тулупы три лета носил.
Купался в реке в них и сено косил.
А если мне кто-нибудь скажет: «Я вру»,
Поверьте, от этого я не помру.
