Уралец Николай Александрович Бабкин передал музею «Уральского следопыта» старинные документы. Самый старый лист датирован 1750 годом, это, оказалось, были копии царских указов и распоряжений разных церковных чинов, а в основном епископов тобольских и сибирских. Документы не так-то просто прочитать, написаны они разными почерками, и весьма витиеватыми.
Смотрю указы времен Крестьянской войны. Одни отпечатаны в типографии. Они известны. А эти — переложение указов центральной власти, сделанные в Тобольской консистории. Их можно уже считать местными документами. В декабре 1773 года, когда грянула пугачевщина, Тобольская консистория рассылала такие свои указы: «…о государственном возмутителе и раззорение Оренбургской губернии наносящем бежавшем из Казани, из-под караула войска донского казаке раскольнике Емельяне Пугачеве, который называет себя императором Петром Третьим и собирает великую толпу лехковерных и таких же каков сам непосвященных людей». И консистория велела: «…во всех церквах в воскресные и праздничные дни те наставления священникам прихожанам своим читать». И добавляла: «…везде и во всякое время, где б то ни случилось, а особливо при собраниях народных читать же и со увещанием удерживать, дабы они к помянутому самозванцу не присоединились, в чем все возможное и крайнее со своей стороны прилагать старание».
Да, противоборство пугачевцев и властей было не только военным, а и идеологическим. Царица разоблачала самозванство Емельяна Пугачева, а его агитаторы разоблачали произвол правящего класса. Например, атаман Грязнов под Челябинском распространял такое воззвание: «Всему свету известно, сколько во изнурение приведена Россия, от кого ж — вам самим по небезызвестно: дворянство обладает крестьянами, и хотя в законе божьем и написано, чтоб они крестьян также содержали, как и детей, но они не только за работника, но хуже почитали собак своих, с которыми гонялись за зайцами, компанейщики завели премножество заводов и так крестьян работой . утрудили, . что и в ссылках того никогда не бывает, да и нет, и напротив того с женами и детьми малолетними не было ли ко господу слез?»
Такие воззвания пугачевцев имели успех. Однако и самодержавие в идеологической войне наносило весьма точные удары. Было, к примеру, «распубликовано» повсюду весной 1774 года свидетельство Вениамина Пуцека-Григоровича, бывшего в тот момент архиепископом в Казани, но ранее служившего в Санкт-Петербурге… В моих руках копия этого документа, сделанная на Урале весной 1774 года. Вениамин свидетельствовал, что «Петр Третий бывший император всероссийский 1762 года месяца июля в первых числах по власти всемогущего бога в Петербурге скончался, и тело того ж июля в шестом числе на утренней зоре привезено во Александровский монастырь и поставлено было в зале тех деревянных покоев, в которых будучи я в то время санктпетербургским архиепископом жительство имел… куды по обычаю древнему приходили премногие тысячи знатнейшего, среднего и простого народа для отдания ему последнего христианского долгу, а потом в присудствии всего святейшего синода, многаго духовенства, в прибытии правительствующего сената, премногих вельмож знатных, как российских, так иностранных особ, и других бесчисленных людей ис помянутой залы перенесено с подобающей церемонией в церковь и . поставлено на уготовленном приличном царской персоне месте.
Где по совершении божественной литургии и по отпетии погребения мною самим с прочими преосвященными архиереями, синодальными членами, как то в Димитрием архиепископом новгородским, Гедеоном епископом псковским, Палладием епископом рязанским, Афанасием епископом тверским и прочим духовенством погребено в той же Алек-сандровской церкве и запечатленно земною перстию мною самим». Надо думать, немало народу, услышав о таком достоверном заявлении архиерея, отшатнулось от Пугачёва. А находчивый Вениамин, как он. был вознагражден за сию политическую услугу? В дореволюционной книге по русской истории нахожу следующие строки: «До какой степени Екатерина была подозрительна в отношении к архиереям показывает судьба Вениамина Пуцека-Григоровича казанского. Екатерина застала его архиепископом петербургским и немедленно перевела в Казань, где еще раньше в сане иеромонаха он прославился своей миссионерской деятельностью. Во .время Пугачевского бунта он первый из архиереев восстал против Пугачева, принявшего имя Петра III, разослав по своей епархии увещательные грамоты, в которых обличал самозванца как личный участник в погребении истинного Петра III. Несмотря на такую услугу правительству он был подвергнут оскорбительному аресту по одному бездоказательному оговору какого-то пугачевца дворянина в том, будто бы он был сам сообщником Пугачева и посылал бунтовщикам деньги. После Екатерина убедилась. в его невинности и поспешила утешить его милостивым рескриптом и саном митрополита, но это не вылечило уже его от паралича, который постиг его при аресте».
…Смотрю другие листы с водяными знаками. И — находка!
«КОПИЯ
От подполковника Исетской провинции воеводы Лазарева.
В вверенной мне провинции всем вообще и каждому жителю объявляется.
Каковы от святейшего правительствующего синода изданы и напечатаны увещания одно к лицу священноцерковнослужителей, а другое к лицу народа по причине бывших замешательств, таковы ж в состоящие в здешней провинции в заказные духовные правления и церкви из Тобольской духовной консистории при указах приложены, и хотя уже оными также что государственный злодей Емелька Пугачев со собственными его ж единодушевными сообщниками пойман в народ в надлежащих местах и публиковано. Но как сей народ в рассуждении христианской долоюности обязанность больше иметь в праздничные и воскресные ни, оставя попечение о домашней работе, быть у божественной литургии, то и вторично те печатные увещания всем правоверным слушать с крайним вниманием и сокрушением сердца, повинуясь пастырям и учителям, которые желают вас видеть не в невежестве и воровстве, а на пути истинного блаженства, и притом воображать то свое важное преступление каковое они ‘ могли учинить пред богом и пред Ея Императорским Величеством… и отважась тогда дерзновенно прилепиться в сообщество такого разбойника, который, возмечтав, на собственную свою жизнь и отечество оное отважился, из благоцветущего состояния приводит на самый край раззорения, не боясь суда божьего и гражданского, но всевидящее око не попуская сего изверга роду человеческого на дальнейшие варварства, а чрез неисповедимый свой суд доставил . в руки, и содержится теперь весь окованный во узах, ожидая от высокомонаршего престола возмездия своих богомерзких дел достойной казни, как на сем свете, так и в будущем веки вечного неизбежного геенского пламени, для коего там и адские врата уже отперты. А Хотя преследователи сего богоотступника и увеличиватели его толп заслуживали себе по высочайшим законам смертную казнь, но когда для них отворены были человеколюбиво, великодушно и беспримерно монаршего ея величества милосердия двери, и Они могли от толь богопротивного скопища ускорить отшатиться и удостоиться во оные войти, таковый заслуживаемой по законам смерти над собою и не видит, однако сие раскаяние не в том одном состоит, а чтоб все таковые находящиеся в измене и бунте, и прилеплявшиеся к его злодейской сволочи, могли о том своем преступлении яко прогневавшие бога и законную свою государыню молить… И просить заслуживать сугубым своим верноподданническим работством, — помянутого варвара и супостата роду человеческого всегда проклинать и зараженную им лестно ложными обманами искру вовсе истребить, а если кто-либо из сих пришедших в повиновение или иногда и кроющихся в бегах ту из себя помянутого лукавца заразу не истребит и что-нибудь к вредным плевелам подумает то уверяю, что таковому власть всевышнего не потерпит и непременно откроет все его мысли к неизбежной и заслуживаемой по закону уже казни.
ноября 24 дня 1774 года.
Подлинное подписали тако подполковник Исетской провинции воевода Иван Лазарев.
С подлинным читал тодъячей Михайло Упадышев»,
Воевода, военный чин призывает молиться, написал воззвание, похожее на проповедь. Необычно!
В 1973 году к 200-летию Пугачевского восстания была издана книга документов из собрания Государственного исторического музея «Крестьянская война 1773—1775 гг. в России». Из ста с лишним новых документов я не нашел в этой книге что-либо подобного воеводскому призыву. Разве нечто похожее есть в приказе генерал-аншефа П. И. Панина и помещиков Куракиных крестьянам — Пензенской вотчины: «Выкиньте все замыслы из голов ваших оч своевольствах и не помышляйте больше выправлять себя из ваших злодейских вин, но в них раскаивайтесь и благодарите того, что противу подобных вам в преступлении никто из вас от жеребия не подвешен и не казнен». И далее: «Обратите все вы ваши помышления от всяких вредных вам заблуждений на единственное радетельное прилежание к работам»…
Продолжаю просматривать старинные бумаги, вчитываюсь в один, в другой, ‘в Л-ретий текст… И — еще один документ времен Крестьянской войны.
«По секрету. 1774 года.
Указ Ея Императорского Величества самодероюицы всероссийской из Далматовского духовного правления Панафидинского села Вознесенской церкви священноцерковнослужителям, в указе Ея Императорского Величества из Тобольской духовной консистории, сентября от 5, в Далматовском духовном правлении полученном октября 4 числа сего 1774 года написано: сентября 4 от господина генерала порутчика лейбгвардии прим майора Сибирского губернатора и кавалера Чичерина Его Преосвященству сообщено, что того ж сентября 3 числа от туринского воеводы Панаева, представлено к Его высокопревосходительству, тамошнего ведомства о священнике, чрез которого вышло разглашение о злодее Пугачеве, произведенное в речах с тем священником одним крестьянским старостой, но однакож чрез долгое время после того как он священник слышал от тово могло сие разглашение разсеваться между простым народом, а ему как пастырю в той окружности селений, где он находится, надлежало было того ж самого часу о том донести, но им тово незделано, почему тот священник и выслан в Тобольск за караулом, и требовал господин губернатор и кавалер Чичерин от Его Преосвященства по всем заказам, а от них и по селам, где церкви имеются священноцерковнослужителям накрепко подтвердить, чтобы они в таких делах поступали весьма осторожно, кой час что вредное или опасное от кого услышат, тот бы час объявляли .в гражданские правительства, того ради по указу Ея Императорского Величества Его Преосвященство определили о действительном и непременном по прописанному Его высокопревосходительства требованию исполнений послать во все Тобольской епархии духовные правления, а и к каждой церкви священноцерковнослужителям крепким подтверждением указы и во исполнение онаго Ея Императорского Величества указа в Далматовском духовном правлении определено, для действительного и непременного по вышепрописанному, исполнения послать всем здешнего Далматовского заказа церквей к священноцерковнослужителям указы, каковы посланы, и Панафидинского села священноцер-ковнослужителям чинить по сему Ея Императорского Величества указу 1774 года октября 7 дня.
Заказчик священник Адриан Тиунов. Подъячей Михайло Упадышев».
Так-то страшило и устное, и письменное слово о Емельяне Пугачеве, что бедного священника, на минутку потерявшего бдительность, под караулом повезли в столицу Сибири, в Тобольск. Страшило не только слово о Пугачеве, но вообще всякие речи о свободе: «…священно-церковнослужителям накрепко подтвердить, чтоб они в таких делах поступали весьма осторожно, кой час что вредное или опасное от кого услышат…»
Вот какие два документа о восстании Пугачева — воззвание исетского воеводы. Лазарева и указ о священнике, допустившем вольнодумные речи,— нашлись среди старых церковных бумаг, два века пролежавших где-то в деревне, а потом попавших в большой город… Думается, они помогает понять глубже, что пугачевцам пришлось воевать не только с пикой в руках, но и с гусиным пером, не только бить власть силой, но и словом, что идейная борьба была не менее важна для восставших, чем военные успехи.
