…Алик моему приходу обрадовался и суетливо пригласил в свою комнату, чтобы соседка не слышала, о чём мы будем толковать.
В жилище Булыги из всех углов выпирало оригинальничанье. Стены были расписаны в духе абстракционизма, и прямо на вошедшего взирал жуткий громадный глаз. Полки стеллажа до потолка забиты книгами, причём некоторые издания повторялись. «Женщина в белом» Уилки Коллинза выглядела солидным собранием сочинений: экземпляров восемь, не меньше. Комната больше
напоминала антикварную лавку, чем жилье.
Я объяснил цель своего прихода. Алик пообещал помочь, и мы распрощались. Но Булыжников не был бы Булыгой, если бы бескорыстно кому-либо помог. Правда, восьмитомник Жюля Верна он достал мне дня через два, и всего за двойной номинал, да немного взял «за труды». А вокруг Майн Рида разбросил такие хитроумные сети, что я был вынужден вообще отказаться от его помощи..
Обязательным условием он поставил…ту самую икону «Чудо Георгия о змие». Сопоставив факты, я понял, что вся эта компания книжных флибустьеров действовала по единому сценарию.
В оставшиеся дни я ещё пытался, пусть даже с большими потерями для себя, раздобыть нужные для обмена книги, но тщетно.
…Блёклые губы Валеры застыли в скорбной полуулыбке, когда я признался, что не смог выполнить его условие. В холодных глазах отразилась ирония: эх, дескать, такой ерунды не смог раздобыть.
— Послушай,— сделал я последнюю попытку,— может, ты продашь книгу в музей или в библиотеку? Хочешь, я похлопочу, чтобы побольше заплатили? Сам понимаешь, нельзя такую книгу бросить в неизвестность, отдать чёрт знает кому. Помнишь, я тебе рассказывал, как один негодяй распродал иллюминованную рукопись по листочкам: трёшку за лист, а с картинкой — пять рублей?
Валеру, разумеется, мои доводы не тронули, и он процедил:
— Продать вещь в музей — всё равно что в милиции отметиться.
И лицо его, благородно-белое, без единой морщинки, не отразило никаких сомнений. Сверкнули в моём воображении всеми красками миниатюр Хроники и растаяли…
