— Не знаю, Лучка,— признался я .— Поучимся — может, и узнаем.
— А чудно все… Над нами небо и в воде небо… Вон люди вниз головой идут. Чайки вверх брюхом летают… Все же хорошо им! — продолжал мечтать Лучка, глядя на белых, как снег, птиц.— Были бы у меня крылья — слетал бы я сейчас к тятьке…— и тут Лучка чуть не заплакал.
А плакать Лучке было отчего. Третий год шла германская, и отец Лучки лежал сейчас в госпитале.
Со всех улиц и переулков деревни мальчишки и девчонки стекались к школе: кто — учиться, а кто — и просто так, поглядеть. Приоделись, конечно, получше, кто как мог, каждый на свой лад. В глазах рябило от богатейшего набора красок: штаны, сумки, рубахи — и белые, и красные, и синие, и зеленые, клетчатые и полосатые.
У крыльца нас поджидала учительница. Молодая и улыбчивая.
