Обнаружили мы и другую примету долгого стояния воды, когда вошли в дебри… бородатого кустарника. Таловые стволы здесь сплошь обросли обвислыми рыжими волосками. Вверху они коротенькие, а книзу — длиннее, размашистее. Издали такой тальник можно принять за ельник. Отгадку и тут нашли: ждали-ждали талинки спада воды, да и пустили корешки для поживы в мутной водице. С убылью разлива верхние корешки засыхали, а нижние еще росли…
— Оно самое? — киваю я на таловые «елочки». Владимир щурит веселые черешенки глаз, отрицательно качает головой.
Тропа отбивается от реки, врезается в заросли облепихи, круто взбегает на пойменную терраску, и вот она — сокровень Татарки! Перед нами простерлось обширное ровное плато, а на нем тут и там призрачно выступали исполинские ветлы. Их немного, десятка два, и стоят они несуетно, поодаль друг от друга, как подобает почтенным уважающим себя старцам
