Наступают ранние зимние сумерки. За ними крадется и мороз. Начинает примерзать бетон. Тут стропалю вдвое прибавляется дел. Обстукиваешь кувалдой бадью, бегаешь к бадеечке, в которой застыла вода. Ее надо разогреть, насыпать соли и поливать таким раствором бадью, чтобы не замерзала. Спешишь, а все равно не поспеваешь: то бадья возвращается — ставить надо, то машина пятится, то в кузове налипает. Сверху, где гуляет пронизывающий ветер, кричат, торопят, чтоб не возился: в работе-то им теплее.
Оборачиваюсь, а огонь уже горит, и Мы кола протягивает к нему руки, потирает с удовольствием. Рядом ведерко — с соляркой на дне. На лице все та же непонятная улыбка.
Появляется к Мыколе теплая благодарность, а где-то внутри все не угасает холодное подозрение — будет в конце смены за такую услугу намекать: дай, мол, лишний талончик. Если пройдет ему дармовая ходка — получит лишний рубль. А из кармана нашей организации бетонный завод возьмет шестьдесят — как за машину бетона. Потому такие намеки — самые неприятные для стропаля.
