Первые подозрения пали на бабушку и козу Маньку. Бабушка любила добавлять в зеленые щи листья молодой крапивы, и от этого блюда я всегда решительно отказывался. Манька же ела все без разбора: газеты и детские пеленки, мороженое и колючие ананасовые корки. Однако, поразмыслив, я понял, что бабушка тут ни при чем, она приехала вместе с нами. Манька, похоже, тоже была невиновна. Когда я привел ее в крапивник и потыкал мордой в обрывки листочков, она на них и не посмотрела, а, отвернув голову, обиженно заблеяла. Не захотела она есть и свежие побеги, которые я, обжигая руки, нарвал на соседних участках.
С того дня я ходил весь в волдырях, постоянно таскал с собой пучки крапивы и предлагал их всем без разбора: коровам, овцам, курам, даже соседскому Трезору. Никто не хотел лакомиться моим угощением. И действительно, кто мог решиться взять в рот такую жгучую гадость?
