Ну, держись теперь! И группой-то бомбардировщиков от истребителей тяжело отбиваться, а тут один-одинешенек.
Впрочем, не зря Полбин посылал на охоту только асов. Новиков бросил машину к земле. Тяжелый двухмоторный самолет, будто легонькая этажерка У-2, ринулся на предельной скорости к линии фронта, чуть не рубя винтами кусты, на высоте не более трех-пяти метров над землей, когда все сливается в одну стремительно несущуюся на тебя полосу. «Мессеры» атаковать-то и не могут: не выйти из пике, в землю врежешься. Построчили, построчили сверху. Но разве с большой дистанции попадешь? Сменили тактику: основная группа ушла, остались только двое Пристроились к бомбардировщику по бокам, вроде конвоя Ждут: до фронта километров сто двадцать — авось, русский или в случайное дерево врежется, или будет вынужден набрать высоту.
А русский знай себе косит степной ковыль. Не выдержал один фашист, показывает рукой: приподымись, мол, нечестно, не по правилам действуешь! А штурман Новикова в ответ тоже руками: приотстань чуточку, тоже не по правилам под мой пулемет не попадаешь! Так и прошли показавшиеся бесконечными четверть часа: воля — в кулак, все внимание — на поле под собой.
