В избу на ужин собиралась вся семья Маркеловых. Прошмыгнул в кухню с пучком луковой травы Колька, появились Иван и Нюра. Последней вошла Катерина. Где-то она успела переодеться. Сейчас на ней было штапельное платье, перехваченное в талии узким пояском. Это платье, чуть тесноватое, в продольную полоску, прикрывало колени и делало Катерину заметно выше, стройнее.
Герман смотрел, как она мыла руки, и с легким огорчением подумал, что Катерина, пожалуй, не по-девичьи сильно развита в плечах и выглядит старше своих семнадцати.
Природа оказалась к ней щедрой во всех отношениях, ничем не обделила. Такие ширококостные статные девицы извечно были тайной мечтой дюжих деревенских парней. Герман же, глядя на нее, чувствовал в себе смутную робость.
Стол был давно накрыт, но ужинать никто не садился. Лишь после того, как Иван Маркелов, босой, в синей сатиновой рубахе, выпущенной поверх хлопчатобумажных штанов, грузно прошлепал в передний угол, к столу устремились ребятишки. Поближе к отцу пробрался Колька, к Кольке подсела Люська, по другую сторону от отца сели Катерина и Петр.
— Садись-ко с нами ужинать,— старик потянул Германа за рукав.
— Спасибо. Я не хочу.
— Пойдем, пойдем!
— Хоть стакан чаю выпей,— предложила Нюра, сидящая за самоваром.
— Благодарю! Я ничего не хочу.
— Ну и сиди так! — махнул рукой Митрий и, согнувшись— у него все еще болела поясница,— направился к столу.
Герман сказал неправду. В избе вкусно пахло мясными щами, которых он поел бы с величайшим удовольствием. Но есть из общей миски? Он не привык к этому.
В трубе заунывно и протяжно гудел ветер.
