Слишком неуютным, заброшенным было это место в Турьей Щели, постоянно находящееся под угрозой разлива. Так и сказал об этом моторист Лопатин, пыхая едкой «Примой» прямо в угрястый нос инженера Самсонова. Это было еще летом, когда все вокруг дышало зноем, запахами солярки, тавота и горячей пыли, когда гремел и захлебывался движок, орал мастер и ствол бура вращался, как сумасшедший, грызя где-то там внизу сырую и хрупкую породу. Самсонов тогда помахал ладонью, отгоняя едучий дым, покосился на подошедших поближе других парней. И, постукивая пальцами по вытащенному из кармана чертежу, с жар ом заговорил о нуждах соседнего курорта, о каменной дамбе, которая отгородит долинку от реки, о трубопроводе, который протянется туда, поближе к поселку… Что ж, образованным людям виднее. Это тоже брякнул Лопатин, считающий свое занятие из временных временным. И Димке тоже незачем было особенно задумываться — весной ему предстояло идти в армию, и не все ли равно, где работать пока…
Дождь словно приослаб немного, но, видимо, только здесь, на горах,— Убышка разливалась все шире, и мутная вода, ходившая неглубокими воронками, давно перехлестнула линию палисадничка, подступала уже к движку — зеленому вагончику, погрязшему литыми колесиками в глине.
