Только вышли на другую елань, навстречу старик Булатов.
— Заплутали,—-пожаловалась Мария Петровна.
— Да я вот и сам поди час дорогу ищу,— пожаловался старик. — Прямо-таки диво: век в Кадочникове прожил, не бывало такого, а тут затмение нашло. Опять же — и с другими бывало такое. Александра Андреича знаешь? Так он этим летом еле вышел к дому с Мокрой горы. А Родион так тот и ночевал в лесу. По дрова поехал, а их нет там, где оставил. Нет да и только. Ходил, ходил, на лошади кружил — никаких примет. Переночевал, глядит утром, а поленница вон она, в двадцати шагах от телеги.
— Отчего же это? — любопытно стало Гришутке.
— Да как сказать? — старик оглядел еланку. — Допрежь говорили, леший-де путает. Только то напрасная выдумка. Ягоды, гриба всякого на горе невпроворот. Берешь ты, к примеру, одну кисть, а за нее цепляется другая, там — третья. И пошло. Мало-помалу отошел в лес. Опять же груздь возьми. Он как растет в здешнем месте? А так: целым мостом, по другому сказать — дорожкой. Начинается она тут, а уходит далеко-далеко. Место кругом одинаковое, нетронутое. Что вон той березке пятьдесят лет, что этой столько же. И краса у них одинаковая. Уткнешься в грибной мосточек — забудешь про все на свете. Глядишь, через полчаса и забудешь откуда пришел.
