Мне не уйти…
Все суета. Все срочные дела.
Все для работы суток не хватает’.
Мне не уйти, наверно, от села,
где синий дым над отчим домом тает.
И я вернусь. Я все равно вернусь.
Пусть даже в отпуск. Просто на неделю.
Опять по горло в память окунусь,
опять в доспехи сельские оденусь.
И буду жадно собирать грибы,
и медных карасей в затонах удить.
Плеснется небо — голубая быль,
ни края, ни конца ему не будет.
Остынут щи и зачерствеет хлеб,
и будет ждать постель меня напрасно…
Туман стелиться будет по земле,
луна присядет отдохнуть на прясло.
Опять с волненьем буду ждать рассвет,
в котором тихо растворятся тени…
И будет мне опять семнадцать лет,
И прошлое присядет на колени.
Оглохнут птицы. Замолчит листва.
Я в день войду, как в голубое детство.
Вздохну легко и хлынут вдруг слова, слова,
от них мне никуда не деться.
Деревянные журавли
От колодцев,
от синих околиц, от насиженной доброй земли,
от седых деревенских приколов улетают мои журавли.
Журавли —
деревянные птицы,
надо мной замыкают круги…
Я к бадье припаду, чтоб напиться,
и почувствую свежесть в груди.
И опять никуда мне не деться
от плетней и недолгих обид,
от святого полынного детства,
где петух свою зорьку трубит.
Где-то бродит босая девчонка
много лет по окраине дня.
Любит мужа.
О детях печется,
мои давние письма храня.
Журавли — деревянные птицы.
Тонут крики в огнях поездов…
Мне к бадье бы припасть и напиться
той воды из далеких годов.
