Первого сентября, придя в школу, Павлик Гаврилов столкнулся с Катей Соколовой. Он искренне обрадовался: ведь Катя была первым знакомым человеком, с которым Павлик встретился после долгих летних каникул.
— Павлик, что с тобой? Ты поседел! У тебя беда? — не поздоровавшись, заохала она и, подперев остреньким кулачком свой подбородок, по-старушечьи жалостливо покачала головой. Павлик от неожиданности растерялся, но потом понял, в чем дело, и объяснил, что за лето он загорел до черноты, а волосы побелели и теперь казались совсем седыми.
— Седеют старики,— закончил он.— А это от солнца.
— А я думала — от горя! — разочарованно протянула Катя, показала Павлику язык и убежала. А о том, как Павлик вырос и загорел,— ни слова.
Размышляя над Катиной усмешкой, Павлик не сразу услышал звонок. Но когда в коридоре стало тихо и пустынно, он, спохватившись, ускорил шаги. Вот и его класс, с табличкой 2 «а».
Павлик заглянул в дверь. Ребята уже сидели за партами.
— Заходи, заходи, Павлик! — разрешила учительница, старенькая и сухонькая Софья Федоровна.
Не успел Павлик закрыть за собой дверь, как в классе закричали:
— Ой, он совсем белый!
— Совсем черный!
И оттого, что кричали все вместе, получилось что-то смешное и не совсем понятное:
— Он белый-черный, черный-белый!
И Софья Федоровна посмеялась вместе с ребятами, а потом сказала то, что так хотелось услышать Павлику:
— Ты очень вырос и возмужал! Где же ты так загорел?
— В Африке! — радостно выпалил Павлик.
Ребята засмеялись. А Катя Соколова спросила:
— А ты не поймал в Африке щуку, как Петя Котельников?
Петя Котельников славился своими выдумками, и никто ему всерьез не верил. От этого сравнения и оттого, что все смеялись, даже Софья Федоровна, Павлик рассердился:
— Не щуку, а медузу! Она еще мне руки обстрекала. Волдыри вздулись во какие!
— А бегемота ты не поймал? Вот такого — от окна и до двери? — развеселился Петя Котельников.
— Тише, тише, ребята! — серьезно сказала Софья Федоровна,-—Пошутили и хватит. Садись, африканец, пора начинать урок.
На перемене в классе было особенно шумно: перебивая друг друга, все взахлеб рассказывали про лето.
— Эй, Павлик, свисти дальше про свою Африку,— проталкиваясь к Павлику, закричал Петька.— У тебя здорово получается! Слушай, а медуза большая была? С царь-колокол, да? — он заговорщически подмигнул.
— Не с колокол, а с твою глупую голову!— в сердцах сказал Павлик и хотел отойти от Петьки.
Но не так-то легко было избавиться от него.
— А живого крокодила ты видел?
Ну, как тут было удержаться?
— Конечно, видел! И даже верхом на нем катался.
— Во, дает! — восхищенно завопил Петька.— И где это ты, Пашка, заливать научился? Мало ему Африки, так он еще крокодила придумал. Да еще ручного! Да еще с седлом! А уздечку ты на него надевал?
Петька и на самом деле был уверен, что Павлик заливает.
О других ребятах и говорить нечего: они стояли вокруг, посмеивались, перемигивались.
Из-за Павлика никто не заметил сразу, как подошла вожатая Валя.
— Ребята, сегодня после уроков не расходиться. Я расскажу, как наш пионерлагерь встречал космонавтов, а вы — о своих летних приключениях.
Ребята бросились к Вале и оставили Павлика в покое. Только Петька не мог простить Павлику, что из-за Африки все перестали интересоваться щукой, которую он поймал, и продолжал ехидничать:
— Пусть Пашка расскажет, как он верхом на крокодиле скакал! Смех!
— Очень-то нужно его вранье,— пренебрежительно хмыкнула Катя.
— Может, он какого-нибудь другого зверя за крокодила принял? — заступился кто-то из ребят.
Ничего себе, заступился!
— Не понимаю, чему вы смеетесь! — нахмурилась Валя.— Ты с мамой, Павлик, ездил?
— С мамой.
— По туристической путевке?
— Не знаю. Просто в гости. К моему другу Нти.
— И долго вы летели?
— Мы поездом. Два дня,
Павлик с радостной готовностью отвечал на вопросы. Вот сейчас Валя все объяснит, ребята перестанут смеяться, тогда он подробно расскажет о своем необычайном лете.
Только почему она так удивление смотрит?
__ Ты что-то выдумываешь, Павлик
До Африки за два дня, да еще поездом..
— Конечно, выдумывает! — подхвати) Петька.— И про ручного крокодила — вы думал! Смех.
Валя улыбнулась, в глазах ее заискрился тот же недоверчивый огонек, что и у ребят. Павлик смутился:
— Ручной крокодил был, только резиновый, дутый.
— Вот-вот, сейчас и Африка окажете; дутой! — завопил Петька.— Эх ты, фантазер! Ври, ври, да не завирайся!
Это было уже слишком. Павлик рас толкал ребят и, чтоб уйти от насмешек прорвался в класс, несмотря на сопротивление дежурной, которая проветривал помещение.
На следующую перемену Павлик ушел во двор и с мрачным видом стал прогуливаться вокруг увядающих клумб. Ему было очень обидно. Ведь он и правда был в Африке и дружил с неграми. По-русски они говорили плохо, с Павликом объяснялись с помощью жестов, но он их хорошо понимал. Особенно негра Нти. С ним он купался в море. Море было такое ласковое и прозрачное. Зайдешь в него по шею, а сквозь воду все видно: и золотой песок, и серебряных рыбок, и разноцветные камешки. Как голубое стекло, сверкало и светилось на солнце это море.
Однажды Нти получил от родных письмо, долго читал его, а потом показал Павлику снимок и сказал:
— Африка. Камерун.
На фотографии были сняты негры и среди них — Нти. Павлик сразу узнал его. Нти поочередно указывал пальцем и называл имена своих друзей. А двух назвал по-русски:
— Мама. Папа.
Павлик закивал: понял, понял! Да и как не понять? У Павлика тоже была такая фотография: мама, папа и Павлик на руках у рапы, а позади березовая роща и поле. Это Белоруссия, где Павлик родился. А у Нти на фотографии — пальмы, такие же шелковистые, как здесь, и море такое же, и песок.
— Хорошо! — похвалил фотографию Павлик.
— Плохо! — Нти сокрушенно покрутил головой и показал на своих родных.
Вгляделся Павлик — и верно, плохо: лица грустные, от худобы ребра видны.
— Плохо! — повторил Нти, глядя на фотографию, и, проведя рукой вокруг себя, улыбнулся: — Хорошо!
Павлик так и понял: Нти родился в Камеруне. Но в Камеруне плохо живется народу, вот и переехал Нти в другую, свободную африканскую страну — сюда.
Хорошо иметь друга, которого можно понять без слов!..
Вдруг кто-то обнял Павлика за плечи. Оглянулся Павлик, а это Валя. Передернул плечами, чтобы Валину руку сбросить, да не тут-то было: рука у нее крепкая.
— Что же ты на меня сердишься? Я тебе верю. Расскажи мне о своем друге. Забыла, как его зовут?
Морщит Валя лоб — не может вспомнить. Ну, как ей не помочь?
— Нти…
Не заметил Павлик, как все Вале выложил— и про море, и про фотографию, и про то, как с Нти подружился. Даже про институт имени Патриса Лумумбы рассказал, в котором Павликова мама русскому языку Нти учит. Павлик разговорился, а Валя так внимательно слушала, что оба чуть звонок не прозевали. И хотя на следующих переменах ребята по- прежнему донимали Павлика насмешками, он уже не так переживал: раз Валя поверила, значит, и другие поверят. Валя им объяснит. Главное, что Валя поверила.
После уроков ребята остались в классе— всем было интересно послушать о космонавтах. Но Валя почему-то задержалась, и ребята в ожидании развлекались, кто во что горазд. Девочки пели, а мальчишки понарошку дрались — соревновались, кто за лето сильнее стал. Павлик тоже засучил рукава.
— Ого! — воскликнул самый маленький в классе Митя Холмогоров, щупая мускулы Павлика.—Небось, на турнике крутил?
— В Африке. В море плавал,— пояснил Павлик.— А еще на деревья лазил, когда апельсины собирали…
— Давай, давай,— загоготал Петька.— Давай ври, африканец!
Зачесались кулаки у Павлика — бросился было на Петьку, да остановился: что это так тихо стало в классе? И Петька, который минуту назад кулаки сжимал, стоит с открытым ртом и смотрит поверх головы Павлика. Куда это он смотрит?
Оглянулся Павлик, а в дверях Нти стоит, огромный, широкоплечий. Даже высокая Валя рядом с ним кажется маленькой.
Откуда и как мог Нти оказаться здесь?
А Нти шагнул в класс, обнял Павлика, сказал просто:
— Здравствуй, друг.
— Нти, как вы попали к нам в школу? — радостно закричал Павлик.
А Валя громко объявила:
— Итак, у нас сегодня воспоминания о лете. Давайте попросим нашего дорогого гостя Нти первым рассказать о том, как он провел свое лето.
Все захлопали, а Нти, сверкая белоснежной улыбкой и белками глаз, закивал, соглашаясь. Он говорил по-французски, потому что русский знал недостаточно. Переводить взялась Валя: она уже третий год учила французский.
И еще Нти показал фотографии. На них качались высокие пальмы с верхушками-веерами, и море поглаживало берег пенистым прибоем. Под жарким солнцем вызревали золотые, похожие на елочные шары, апельсины. И на всех фотографиях рядом с Нти был Павлик.
— А почему тебя здесь нет? — спросил Павлика притихший Петька, показывая на камерунскую фотографию.
— Очень просто, почему,— ответила за Павлика Валя.— Потому что этот снимок сделан в Африке, а Павлик в Африке не был. Он был у нас на юге, на берегу Черного моря.
— Я говорил, я говорил! — обрадовался Петька.— Заливал Павлик! Ну, сознайся, теперь уже не отвертишься!
— Тише, ребята! — замахала Валя.— Нти говорит, что Павлик сказал правду. Он был в Африке! Только не в настоящей, а в будущей. Ясно?
— Не ясно, не ясно! — загалдели ребята, а всех громче Петька:
— Как это — в будущей? Так только в сказках бывает!
— А вот наберитесь терпения и послушайте, что Нти рассказал.
Валя начала переводить, а Нти слушал и кивал: верно, мол, так оно и было.® Узнали ребята, что в Институте дружбы, народов учатся девушки и юноши из угнетенных и зависимых стран. Эти юноши и девушки не могут получить образование на родине и поэтому приехали к нам. Нти проучился в Советском Союзе год и] очень соскучился по родине. Хотелось ему в летние каникулы съездить в Африку, но она далеко — не успеешь доехать,! как уже пора возвращаться. Вот и отпра-1 вились студенты-негры на Черноморское побережье, которое по климату и природе похоже на родину Нти. Приехал Нти на Кавказ — и словно в Камерун попал. Сияет жаркое солнышко. Качаются на теплом ветру пальмы, бьется море о беper. А на самом берегу — красивые дворцы, только отдыхают в них не капиталисты, а рабочие. Сначала не поверил Нти, подошел к одному важному на вид человеку, спросил его, кем он работает: «Шахтер, уголек добываю». Подошел к другому: «Бульдозерист, канал в степи рою». Третий каменщиком назвался… Поверил, наконец, Нти, обрадовался. И сказал Павлику: «Хорошо здесь. Как в Африке, только в новой, свободной. За которую Патрис Лумумба жизнь отдал, за которую тысячи африканских патриотов сейчас борются».
Конечно, все это Нти сказал по-французски. А Павлик решил, что приехал в Африку; ведь Павлику всего восемь лет, географии он еще не учил, море и пальмы видел впервые, и не знал, что Советский Союз очень большой и что в нем есть и холодные края, и очень теплые, почти как в Африке.
Тихо в классе, слушают Валю ребята. Слушает и Нти. И вдруг, улыбнувшись, говорит по-русски — медленно, будто по складам читает:
— Павлик не заливает. Я не заливаю. Вот так Нти! Значит, он совсем не плохо понимает по-русски! Улыбаются ребята. И Павлик улыбается.
А на другой день в перемену Петька первый подошел к Павлику.
— Расскажи, как ты в Африке побывал. В этой, в будущей.
И Павлик рассказывает. Не спеша, со всеми подробностями. И все слушают, не перебивают. Еще бы! Ведь никому на свете еще не удалось побывать в будущей Африке.
А Павлик побывал.
