Мешков поднял машину и передал управление второму пилоту. Внизу серебристым вымпелом потянулась Конда, теряясь в сизо-зеленом бобрике тайги.
Он надел наушники, застегнул на ринги и стал вызывать базу.
Вскоре через птичий разнобой эфира прорезался знакомый голос дежурного диспетчера. ≪Коль полсотни семь, ноль полсотни семь,— забубнил он,— вам сделать залет, снять топографов. Возьмите координаты…≫
Мешков расстегнул планшет и нанес координаты на карту. Точка пришлась на затерянное в тундре озеро. Озеро было от маршрута совсем в стороне, и пилот нахмурился: ≪Вот тебе и последний день перед отпуском! Скоро вечер, а крюк такой, что…≫ Мешков попытался припомнить озеро, кажется, уже садился на него однажды, не вспомнил и положил руки на штурвал.
Второй глянул на него с удивлением, и Мешков постучал по планшетке: ≪Знаешь точку?≫
— Озеро как озеро,— ответил второй.
Они вместе летали давно, вдоль и поперек исколесили тундру на своем ≪антоне≫. Впрочем, ≪исколесили≫ — слово не то. Скорее уж избороздили. Зимой механики к самолету приспосабливают лыжи, а сейчас, летом,— поплавки. А аэродромами и зимой и летом чаще всего служат озера.
— Озеро как озеро,— повторил второй.— Маловато, правда… Сколько их там сидит?
Мешков пожал плечами. Видимо, диспетчер, и сам не знал, сколько там застряло топографов, иначе он сказал бы.
— Если партия,— продолжал размышлять второй,— то три-четыре. Не больше. А если больше, то… Как бы нам не остаться без отпуска.
Крюк получался основательный. Второй что-то подсчитал, еще раз сверился с картой и показал рукой вниз. Там словно капля ртути на желтом картоне блестело озеро. Мешков заложил вираж и вышел на подветренную сторону. Стрелка вариометра покатилась вправо отсчитывая скорость спуска.
На самом берегу метались крошечные фигурки людей. Видно, как они махали шапками, руками, один, кажется курткой.
— Радуются! — крикнул второй.
— Тут запляшешь,— кивнул головой Мешков и потянул штурвал на себя. А топографы действительно ≪заплясали≫. Но не от радости.
…Ночью Юрка спал плохо. В конце концов он проснулся окончательно и сообразил, что спать ему не давал холод. Он натянул на себя теплую куртку, но спать уже не хотелось и он на четвереньках выбрался из палатки.
Было холодное, хмурое утро. Солнце еще не встало, был тот ранний час, когда вся тундра окутывается туманом. Но на этот раз тумана не было, и Юрка насторожился.
Он прошел к озеру, закатал рукава, нагнулся и… руки его больно ударились о лед. Потребовалось несколько секунд, чтобы Юрка сообразил, что произошло, и со всех ног бросился к палатке: ≪Э-эй, вставайте! Горим!≫
Палатка зашевелилась, закряхтела, а потом довольно внятно произнесла:
≪Иди ты со своими шуточками…≫ Юрка обижался, ругался, потом плюнул со злости и занялся костром. Он уже успел развести жиденький огонь, когда Вика и Анатолий, наконец, покинули спальники.
— А это вам шуточки? — крикнул Юрка и швырнул камень далеко на середину озера. И все равно было слышно, как треснул ледок, а потом глухо квакнула вода.
— Шуточки, да? — повторил он и отошел к костру, пускавшему слабенький дымок. Но в холодное октябрьское утро и это было благом, тем более, что кругом подобрали все, что могло гореть. Юрка подошел и сел рядом с Викой, протянув руки к огню. Вика посмотрела на него, и Юрка увидел, что глаза у нее красные, воспаленные и вся она какая-то маленькая, съежившаяся и жалкая.
— А может, все-таки пришлют вертолет?— с надеждой сказала Вика.
К обеду потянул резкий ≪ север≫, шурша посыпалась колючая крупка. Пришлось снова ставить палатку, распаковывать спальники.
— Дай сигарету,— попросила Вика, повернувшись к Старцеву.
— Зря ты это,— недовольно сказал Анатолий, но сигарету дал и чиркнул спичкой.
И тут они услышали далекое шмелиное гудение. Сидевший с краю Толик Барков как-то смешно, на четвереньках, полез из палатки.
— Летит! — радостно завопил он.
Черная точка быстро приближалась. Теперь уже было ясно видно, что это самолет, а не вертолет, на который они рассчитывали.
— Им же нельзя садиться!
Вика зажала уши и закрыла глаза.
Сейчас самолет грохнется поплавками о лед, там же пассажиры, люди… Непослушные губы хрипло выдыхают: нельзя, нельзя, нельзя! Никак нельзя!
Толик Барков и Юрка бестолково бегали по берегу и Махали руками. Озеро лежало перед ними спокойное, стеклянно поблескивая первым тонким ледком. На него не ступишь, мгновенно проломится, а летчики все равно ничего не поймут.
Неуклюжий зеленый ≪антон≫ с ревом пронесся над их головами и ушел на второй заход.
Первым сообразил, что надо делать, Старцев.
— Куртки, куртки давайте! — закричал он, стаскивая на ходу штормовку. Но в последний момент у него вылетело из головы, какой именно надо выложить знак, запрещающий посадку, и он со злостью швырнул свою штормовку на лед. Штормовка скользнула и распласталась на льду, как на воде.
…Со второго захода вышли аккуратно. Опустив нос, ≪антон≫ планировал на озеро. Черная тень гналась за ним по берегу.
—Смотри, как радуются! —сказал второй. —В воду полезли!
Почти коснувшись озера поплавками, Мешков увидел непоправимое. И тут-же, вместо мягкого пружинистого толчка, раздался такой хруст, словно рванули огромный лист пергамента.
Метнулся на сиденье второй, испуганно-изумленно ойкнули в пассажирском отсеке. Осторожно добавив обороты, Мешков подрулил к берегу. Теперь топографы и в самом деле чуть не прыгали от радости.
—Рано обрадовались,—неопределенно буркнул Мешков.
Пока топографы грузились, он, одолжив высокие резиновые сапоги, лазил около поплавков, нет ли пробоины. Руки стыли в ледяной воде, холодный ветер , забирался под рубашку. Мешков чертыхался, нащупывая пальцами вмятины на ; поплавках. Кажется, все в порядке.
По пробитой дорожке он попытался взлететь. Раз. Другой. Самолет с ревом проносился по узкому коридору, приподымаясь на дыбы, и в самом конце устало опускался на воду. Битый лед мешал набрать взлетную скорость.
В открытую дверку заглянул один из топографов, бородатый, худощавый, в мокрой штормовке.
—Пилот, мы решили высадиться | обратно. Оставим только девушку. Вам легче будет подняться.
—Смотри, рыцари, —хмыкнул Мешков.
—Нет, мы серьезно.
—Иди ты, друг… на свое место,— вдруг рассердился он.
Новые попытки поднять машину ничего не дали. Тогда пилоты стали водить машину кругами, осторожно разламывая лед.
На озеро наплывала синева. Черная полоска леса отодвинулась еще- дальше, слилась с горизонтом. Ветер утих, и только редкие снежинки пролетали за | стеклами фонаря.
А самолет все раскручивал и раскручивал ледяную спираль.
—Вот тебе и отпуск, —усмехнулся второй. —Полный комфорт плюс зимовка… Влипли все-таки!
≪Еще раз —и все≫. Мешков сжал штурвал так, что суставы пальцев побелели. ≪Антон≫, дрожа от напряжения, понесся к дальнему берегу, чтобы совершить спасительный прыжок. ≪Вытяни, вытяни, друг… Еще, еще, ну!≫ ≪Антон≫ подпрыгнул, провалился, поплавки чиркнули о берег… Взлетели!
…Мигнули и расплылись в черной слякоти огни Ханты-Мансийска. Диспетчерская дала подход. Острые щупальцы прожекторов шарили по Иртышу.
≪А все-таки завтра —в отпуск≫, — усмехнулся Мешков и начал заход на посадку.
