Слава древнего города
Свыше семи с половиной веков стоит древний город Великий Устюг у северных рек — красавиц Сухоны и Юга. Старинные здания исхлестаны дождями, избиты ветрами. Однако и сейчас они радуют глаз своеобразием архитектуры. Правда, город не может похвалиться особыми новостройками или гигантами современной индустрии, зато славен он мастерами-умельцами, удивляющими мир своими серебряными под чернью изделиями. Северная чернь не имеет соперников, а секреты ее овеяны легендами.
„Умельством не торгую»
Крепкая рубленая изба прилепилась на краю города. Подслеповатые окна угрюмо смотрят в тихие воды Сухоны. По этой реке, гонимый нуждой, добрался до Великого Устюга незнакомый человек. Умел он вырезать замысловатые узоры на серебре, посадить краску. Скоро слава о мастере распространилась среди горожан и полетела дальше. И новгородские, а потом армянские и персидские купцы стали стучаться в двери неказистой избы в далеком городе на берегу Сухоны. Их встречал бородатый хозяин,выслушивал льстивые приветствия и, открыв тяжелый сундук, со звоном выкладывал серебро с невиданной росписью. Начинался торг Хозяин медленно уступал, купец еще медленнее набавлял. Наконец, деньги прощупаны на зуб, испытаны «на звон», а товар бережно уложен во вместительную суму. Хозяин провожает гостя.
Но нередко бывало и так.
Расплатившись за товар, купец, подбрасывая золотые на широкой ладони, искоса поглядывал на мастера.
— А ежели того… Желаю я обучиться твоему ремеслу? За деньгами не постою.
Мастер, хитро прищурившись, разводил руками:
— Кубки, чаши продаю, умельством не торгую.
Купец молча прятал в мошну золотые, нахлобучивал шапку.
— Что ж, твое дело… Как говорится, слава хороша, да денег ни гроша.
— А по мне лучше добрая слава, чем худые деньги,— не оставался в долгу мастер.
…Сказками-легендами обрастала великоустюгская чернь. Мастерство передавалось из рода в род, от отца к сыну.
В прошлом веке славился знаменитый умелец Михаил Иванович Кошков. В 1877 году он взял в ученики своего внука Мишу. Восемь долгих лет обучал старый мастер смышленого паренька. А потом, наблюдая за самостоятельной работой Миши, Михаил Иванович задумчиво промолвил:
— Теперь и умереть не страшно. Умельство мое в крепких руках.
Приняв эстафету из рук деда, Михаил Павлович Чирков пронес ее через все преграды в условиях царизма и только после Великой Октябрьской революции в полную меру познал радость творчества.
Большой интерес представляет проникновение черни на Урал и в Сибирь.
Как это искусство попало сюда?
Ответить на этот вопрос помогут такие факты.
Пути землепроходцев на Восток (Ермака, Дежнева, Хабарова, Беринга и др.) неизбежно пролегали через Урал. Сам Дежнев происходил из Великого Устюга, а принимавший участие в экспедиции Беринга устюжанин Михайло Неводчиков был мастером по черни. В конце XVI — начале XVII века сотни устюжан снялись с насиженных мест. В 1600 году часть из них поселилась в Туринске. И сейчас в селе Благовещенском, Туринского района, Свердловской области, фамилия Устюжанин не является редкостью.
Второе рождение
В советское время на месте кустарного производства выросло механизированное предприятие с многочисленным коллективом. На Парижской выставке 1937 года изделия Великоустюгской фабрики были удостоены золотой медали и диплома первой степени. Через два года шесть лучших мастеров получили почетные дипломы Нью-йоркской выставки. 1940 год принес большие успехи на ВСВХ в Москве. Изделия устюжан покорили многочисленных посетителей выставки подлинной красотой отделки и тонкостью рисунка.
О размахе работ на фабрике можно судить хотя бы по тому, что только одни образцы рисунков составляют несколько пухлых альбомов.
В прежние времена рисунки для изделий заимствовались из старых книг. Наиболее талантливые мастера вносили свою творческую выдумку, разрабатывали сюжеты, взятые из окружающей природы и жизни родного города.
Большой след в художественном оформлении серебряных изделий фабрики оставил великоустюгский художник Шильниковский, ученик В. В. Матэ. С 1935 года его творчество было целиком поставлено на службу «Северной черни». Подвиг советского народа в Великую Отечественную войну, завоевание космоса, труд во славу коммунизма нашли свое отражение в изделиях устюжан.
Пройдемся по фабрике. Вот механический цех. Здесь идет штамповка из серебра. Изделия пока не трогают глаз, они мертвы. Преображение их начинается под рукою гравера в следующем цехе.
Молодая девушка Валя Калинина склонилась над столом.
Работа гравера должна отличаться безупречной точностью. Ученики сначала продолжительное время тренируются на меди и, только достигнув определенного мастерства, получают право работать на серебре.. Валя трудится с подлинным вдохновением.
— Обратите внимание,— говорит она, показывая обрабатываемое изделие,— глубина рисунка совсем не одинакова. Края его сходят на нет. Чернь придаст рисунку мягкие плавные переходы от темного цвета до серебристого. Недаром у нас говорят: чернь — слово благородное.
Валя Калинина — одна из лучших молодых гравировщиц фабрики. Придирчивые судьи-художники находят ее работу безукоризненной. Рядом с ней талантливо трудятся девушки — Тамара Капустина, Зина Хлопина, Тамара Нилаева.
Коллектив «Северной черни» на три четверти состоит из молодых рабочих.
Тепло отзываются на фабрике о Тамаре Владимировне Угловской, Марии Ивановне Бирючевской. Обе они не только отличные мастера-граверы, но и прекрасные учителя молодежи, стоящие во главе бригад коммунистического труда.
Под рукой гравера рисунок получает «вечную прописку» на серебре. Но чтобы «заиграть», изделие должно попасть в черневой цех. Чернение, пожалуй, самая ответственная операция. В небольших печах тихо гудит синевато-оранжевое пламя. На столах — незамысловатый инструмент: металлические щипцы, деревянная лопаточка, похожая на те, какими играют дети, только гораздо меньше. В сосуде, напоминающем большую пепельницу,— землисто-черная жидкость. Обычность и простота поначалу разочаровывают. Воображение рисовало таинственную лабораторию, а тут — пламя, щипцы, лопаточка! Совсем «по-земному» звучит голос мастера Марии Дмитриевны Кузнецовой.
— Смотрите,— говорит она,— ловко подхватывая щипцами ложку и накладывая в нее землисто-черную смесь, ту самую чернь, приготовление которой считалось чуть ли не колдовством.
Подержав некоторое время ложку на огне, Мария Дмитриевна вытаскивает ее, пристально всматривается в расплавленную смесь и снова погружает в пламя. Но вот, наконец, все готово. И трудно поверить, что секрет этой операции открывается только «избранным». Оказывается, до сих пор еще не найдена научно обоснованная технология приготовления черни, основанная на строгом расчете. Здесь, как и раньше, все зависит от интуиции. А она приходит в результате долгого, упорного труда. Относительно короткий срок, в течение которого старый мастер Чирков обучил свою племянницу Марию Угловскую искусству приготовления черни, произвел целую сенсацию.
Но вот чернь готова. Теперь остается нанести ее на чистое серебро — не ниже 84-й пробы, в противном случае никакого союза не получится. А затем произвести шлифовку.
Рисунок становится иссиня-черным. Заключительная операция — золочение. Она-то и вызывает к жизни непередаваемую красоту, которой отличаются изделия великоустюгских мастеров.
Чернь и только серебро… Что это? Изысканность вкуса или каприз? В последние годы стало известно, что в древности чернь была менее требовательна и роднилась с бронзой, медью и даже.,, с железом! В Львовском историческом музее хранится боевая гиря, весом 268 граммов, найденная в селе Зеленче Тернопольской области. Она из железа и покрыта серебряной инкрустацией, имеющей в качестве основы чернь. Специалисты относят изготовление гири к началу XIII века.
Чернь—слово благородное
Наше знакомство с «Северной чернью» заканчивается. Вот медленно открывается массивная дверь, и мы попадаем в волшебное царство красоты. Иначе не назовешь это место, именуемое сухо: склад готовой продукции. Вазы, кубки, столовые приборы… И все это искрится, играет, поражает живописностью рисунка. В красном бархатном футляре хранится набор изделий, расписанных по мотивам пушкинских поэм и сказок.
При виде этих чудесных творений рук человеческих невольно всплывают в памяти и наполняются особенным смыслом слова, сказанные Валей Калининой: чернь — слово благородное.
