Писать о том, что спорт играет в жизни человека очень и очень важную роль? Так ведь это известно каждому!
Говорить о том, что лишь в странах социализма спорт — достояние широких народных масс, а не средство наживы кучки бизнесменов от спорта? Но ведь и это известно всем!
Доказывать, что у нас на Урале спортом занимаются люди всех возрастов и профессий, что у нас любят и ценят спорт? Сделай я это, вы заулыбаетесь. Вы сами приметесь перечислять знаменитых спортсменов, родина которых Урал: Лидия Скобликова, Клавдия Боярских, супруги Стенины, Аркадий Воробьев, хоккеисты — неоднократные чемпионы Союза…
И все же я расскажу вам о человеке, который не может жить без… Впрочем, выслушайте всю эту историю от начала и до конца.
С Алешкой Цветковым впервые мы повстречались в 1943 году под станцией Поныри, в траншее, вырытой в полный профиль.
Битва на Курско-Орловской дуге со всеми подробностями описана в Истории Великой Отечественной войны Советского Союза, любопытные могут при желании поинтересоваться и узнать все детали этой грандиозной схватки нашей армии с полчищами гитлеровцев. Я скажу от себя, что бои там были жаркие, что атаки сменялись контратаками, а частные бомбежки—жесточайшими артналетами. Такая обстановка, конечно, действовала на нас. И мы — молодые солдаты — были усталые, злые и грязные, как черти.
К ночи пальба обычно утихала. Мы, кто где может, пристраивались подремать, чтобы утром…
А утром, ровно в шесть часов тридцать минут из тютельки в тютельку, в траншее появлялся наш командир, комсомолец сержант Цветков и, окинув нас ироническим взглядом, говорил с издевкой:
— Товарищи интеллигенты, минуточку внимания! Пулеметчик Григорий Каменных, вы должны следить за противником, а все остальные будут готовиться к предстоящим наступательным боям. Начали, товарищи интеллигенты! Делай раз… делай два… делай три…
Дождь моросит. В траншее грязи чуть ли не по колено, а мы приседаем, мы подпрыгиваем, мы делаем «вдох» и «выдох», мы, отчаянно работая кулаками, посылаем сокрушающие удары по воображаемым соперникам-боксерам.
И, честное слово, дрема исчезала! Тело наливалось энергией. Полновесней билось сердце.
Я не побоюсь сказать, что именно эти «спортивные старания сержанта Цветкова» помогли нам проходить форсированным маршем по сорок — пятьдесят километров в ночь, совершать молниеносные броски через глубокие овраги, рассыпанные в изобилии по Курской земле, успешно преодолеть под Лоевым Днепр, используя при переправе «подручные средства», как посуху, шагать по болотам Белоруссии.
Все говорили о нас: «Эти ребята выносливые, закаленные!» А Цветков, ухмыляясь, говорил: «Теперь-то, вижу, есть в вас что-то такое — спортивное. Прыжки, прыжки отрабатывать надо. Позавчера один интеллигент в траншею фашистскую завалился: перепрыгнуть не смог». И Алешка смотрел в мою сторону.
Я бы мог ему, конечно, ответить, что споткнулся о бруствер и упал, что интеллигент — он, а не я. Он ушел на фронт со второго курса Свердловского государственного университета имени Максима Горького, а я — со школьной скамьи. Я бы мог ему сказать все это, но Алешка Цветков был тогда моим начальником, а дисциплина в армии… Это же надо понимать!
Много лет прошло, и воды утекло с той поры много. И, признаться откровенно, мы в те годы втихую дружно ругали «привередливого сержанта, который выслуживается, который измывается над нами и не дает нам спать». И сейчас по утрам, когда какая-то необоримая сила сбрасывает меня с кровати, чтобы делать зарядку, я искренне поношу «привередливого сержанта». И не голос какого-то незнакомого мне преподавателя физкультуры слышу я по радио, а слышу ненавистный баритон Алешки Цветкова, который чуть насмешливо командует мне — члену Союза Писателей СССР:
— Делай раз… делай два… делай три…
Я злюсь, но приседаю, прыгаю, бегаю. Я делаю «вдох» и «выдох». Я молочу кулаками воображаемую «грушу».
За письменный стол я сажусь, готовый к «предстоящим наступательным боям»,— бодрый, взбудораженный, довольный. «Спасибо, Алешка!— восклицаю я про себя.— Огромнейшее спасибо!»
И не только я благодарен, оказывается, Алексею Цветкову за науку. Вот письмо из Иркутска.
«Дорогой Владимир Николаевич!
Жаль, что в журнале «Уральский следопыт» мало внимания уделяется спорту. Правда, мы подготовлены к этому. Ваш фронтовой друг, наш начальник — кандидат технических наук Алексей Борисович Цветков говорит, что у вас никогда не было особого влечения к спорту. Он говорит, (не обижайтесь, пожалуйста!), что даже в траншеях у вас была заметна склонность к сидячему образу жизни. Он, Алексей Борисович, отказался подписать это письмо, сославшись на то, что вас ничем не проймешь.
А мы благодарны Алексею Борисовичу. Он привил нам любовь к спорту. Мы не побоимся сказать, что именно эти «спортивные старания нашего начальника и товарища» помогли нам пройти по льду Иртыша сто пятьдесят километров в лютый мороз, помогли пробиться сквозь таежную глухомань к Айхалу — молодому городу якутских алмазников, они и сейчас помогают нам преодолевать непогодь и все трудности при изыскании трасс для новых дорог в Сибири, на Алтае и Дальнем Востоке.
Комсомольцы изыскательской партии».
Вот, пожалуй, и все! Остается только добавить, что совсем недавно из Якутии ко мне в гости пожаловал на несколько дней кандидат технических наук… да, тот самый сержант-привереда Алешка Цветков,
Ввалился в комнату могучий, здоровенный, плотный, косая сажень в плечах… какие еще есть слова, которыми можно обрисовать богатыря? Геркулес, великан и так далее, и тому подобное.
Сидели мы с ним в первый день допоздна. Переговорили обо всем: о жизни, о службе, о дружбе. Только о спорте не было сказано ни слова.
Утром, ровно в шесть часов тридцать минут из тютельки в тютельку, я на цыпочках, стараясь не наткнуться в темноте на какой-нибудь громоздкий предмет, пробирался через комнату, отведенную для гостя, в коридор. Пробирался, словно преступник, озираясь, и вздрагивал испуганно от каждого шороха. Но, товарищи дорогие, я не мог поступить иначе! Я, товарищи, привык к…
В коридоре стоял Он — Алешка Цветков! И, представьте, этот мучитель воспринял мое появление как должное. Он посмотрел на меня строго. Я подобрал рыхлый животик, подтянулся…
— Интеллигент, слушай мою команду! — сказал Алешка точь-в-точь таким же голосом, какой был у него двадцать с лишним лет назад на Курской дуге.— Подготовимся, товарищ интеллигент, к предстоящим наступательным боям в труде! Делай раз… делай два… делай три… Вдо-о-ох… вы-ыдох…
И, честное слово, мы с Алешкой почувствовали, что до старости нам еще ой-ой-ой как далеко!
