Я хочу рассказать об одной из первых на Урале картинных галерей и ее собирателе Дмитрии Петровиче Шорине (1814—1907). Он был одним из замечательных людей Урала, много сделавших для развития его культуры.
Нельзя не поражаться его разносторонних научным интересам и знаниям. Он был историком нижнетагильского края, страстным археологом. Изучал знаменитые уральские писанцы — камня, покрытые таинственными знаками минувших эпох. Любовно систематизировал различные предметы старины, найденные при раскопках. Великолепный знаток сокровищ Каменного пояса, он собрал большую коллекцию минералов, познакомиться с которой приезжали крупнейшие ученые мира.
Частым гостем Шорина был Д. Н. Мамин-Сибиряк. любивший посещать небольшой шоринский домик о Нижнем Тагиле.
«Я отправился,— пишет Д. Н. Маним-Сибиряк о одном из своих очерков,— с Выи к своему старому хорошему знакомому Дмитрию Петровичу Шорину, у которого биллю каждый раз, когда случается заезжать в Тагил. Это тагильский сторожил и большой любитель всякой старины, живописи и минералогам. Его небольшой домик — сплошная коллекции… Поднимаясь по лестнице во второй этаж вы уже видите картины, которым недостало места в комнате. Это все копии с разных старинных образца. Низенькие комнаты второго этажа сплотив заняты картинах, гравюрами и акварелями. Тут же горка из уральских камней, витрины с камнями, шкафы. Обстановка совершенно особая.
Сам хозяин — почтенный седой старец с мягким силосом, мягкими движениями и мягким голосом любопытных умных глаз. Это один из последних представителей старых демидовских служащих, до всего доходивших собственным умом».
Среди разнообразных увлечений Д. П. Шорина было и искусство Еще а училище он увлекался рисованием. Любовь к искусству сохранил до конца своих дней, хотя и не стал художником-профессионалом.
Можно думать, что эта любовь родилась у него под влиянием окружающей среды. В Нижнем Тагиле широко были ракиты искусство росписи различных металлических изделий, старинный иконописный промысел. Расписанные яркими красками, покрытые прозрачным хрустальным» лаком, нижнетагильские подносы в первой половине девятнадцатого века пользовались большим спросом на Российских ярмарках.
Со многими мастерами Шорина связывали дружеские отношения. Но более всего, по воспоминаниям его внучки Е. В. Боташевой, он был близок с семьей Худояровых и особенно с живописцами Павлом и Василием.
Высоко ценя старую уральскую живопись, Шорин говорил Д. Н. Мамину-Сибиряку: «Прежде-то какие иконописцы были» — взять хоть Худоярова, Старик Германов хорошо работал, на Вые — Матвей Лукояныч Челышев В Тагиле иконописная школа была у Федора Агафоновича Уткина… В Невьянске славились Чернобровины и Боогатыревы, в Черноисточинском заводе — Киприяк Серебряков и Кузьма Петрович Полетаев… Только вот нет, кто бы мог старинную работу оценить…»
В последнем Шорин был несправедлив: он сам слыл прекрасным знатоком древнего искусства и еще в молодые годы начал собирать картины. К концу жилки его галерея насчитывала более ста экспонатов.
Собрания картин на Урале были и до этого. В домах уральских Магнатов-заводовладельцев хранились художественные сокровища. Например, еще а сороковых годах XVIII века у Демидовых имелось 174 картины.
Но если для заводовладельцев это было одной из форм накопления материальных ценностей, то для Д П. Шорина— выражением его любви к родному краю и искусству, стремлением создать хотя бы небольшой культурно-художественный очаг а центре горнозаводского Урала.
Шорин составил каталог своей галереи по образу подобных каталогов в крутейших музеях. Он давал описание картины, указывал ер размер, называл источник поступления. Этот каталог находится сейчас в архиве Нижне-Тагильского краеведческого музея.
Свою коллекцию Шорин начал собирать, видимо, в конце 1840-х годов. В 1848 году с выставки, организованной Обществом Поощрения художеств, он приобрел два произведения прославленного русского мариниста И. Айвазовского. Одно из них передавало утро на море, когда раннее солнце золотит медленно бегущие волны, на другом был написан А С. Пушкин, стоящий в раздумье на скале, вдали догорала вечерняя заря.
В коллекции имелось полотно К. П. Брюллова. Оно было приобретено у В. П. Худоярова в 1878 году. С кругом К. П. Брюллова связана работа академика Я. Ф. Яненко — копия-фрагмент со знаменитой картины «Последний день Помпеи». Был у Шорина и этюд К. Маковского «Спасская церковь».
В 1835 голу в Нижнем Тагиле работал живописец П.П. Веденский — воспитанник Арзамасской школы живописи. Он написал тогда ряд видов демидовских заводов. У Шорина было два его полотна — копия с одной из картин Ж. Б. Греза и картина «Вакханка с кувшином».
Особо интересна для нас запись в каталоге о нескольких произведениях знаменитой семьи Худояровых, но это большей частью коппи с полотен знаменитых художников. Они служат существенным звеном я творческом портрете Худояровых, говорят об их глубоком изучении искусства, стремлении проникнуть в его тайны.
Имелось также несколько копий работ Павла и Василия Худояровых. Помимо копий было оригинальное полотно, изображающее И. Н. Крамского на этюдах, написанное Василием Худояровым.
Д. И. Шорин был обладателем и ряда произведений зарубежных художников.
Часть из них была приведена в родной край нижнетагильскими художниками, обучавшимися за границей, часть поступила в собрание Д. Шорина после аукционов в господских домах. К числу таких произведений нужно отнести названную о каталоге «Богоматерь на молитве», подписанную Карло Дольчи.
Значительную часть шоринского собрания составляли оттиски знаменитых гравюр.
Какова же судьба того собрания? После смерти Д П. Шорнина был назначен аукцион, на который, по воспоминаниям его внучки Е. В. Боташевой, приехали покупатели даже из Москвы и Петербурга. Собрание оказалось развеянным по частям Несколько полотен и эстампов сейчас находятся в собрании Е. В. Боташевой. некоторые в том числе копии с Ж. Б. Греза)—в Нижне-Тагильском краеведческом музее и так далее. Приходится только пожалеть, что собрание не поступило полностью в один из уральских музеев.
Возможно, что дальнейшие исследования и розыски помогут установить судьбу экспонатов шоринской коллекции.
