В первый раз это произошло в 1919 году. То было тяжелое для молодой Советской республики время: с юга к Москве рвался Деникин и захватил уже Орел, Колчак подходил к Волге, Петроград осаждал Юденич.
Центральный Комитет Коммунистической партии и Совет Народных Комиссаров решили усилить Красную Армию. Для вербовки добровольцев создавались бригады во главе с членами ЦК. В одну из них, возглавлявшуюся Емельяном Михайловичем Ярославским, включили пятерых уральцев, в том числе и меня.
Нас пригласили на заседание ВЦИК Придя пораньше и усевшись в уголке зала, мы стали ждать Владимира Ильича. И вот дверь широко распахнулась, и стремительным шагом в зал вошел человек среднего роста, в поношенном драповом пальто нараспашку. Обращаясь к членам ВЦИК, он сказал : «Здравствуйте, товарищи!» В ответ послышалось: «Здравствуйте, Владимир Ильич».
«Так вот какой Ильич,— подумала я.— Совсем простой, обыкновенный человек».
Ленин стал о чем -то увлеченно рассказывать товарищам, а мы пристально всматривались в него. Особенно запомнилось нам лицо Ленина. Оно все время изменялось и становилось то глубоко сосредоточенным, то улыбающимся, то строгим; в нем, как в зеркале, отражалась непрерывная работа мысли, а в живых, наблюдательных глазах, казалось, притаились веселые искорки. Но вот Ильич, видимо, стал рассказывать что-то смешное, и послышался о го раскатистый, заразительный смех, подхваченный всеми собеседниками.
Началось заседание. Владимир Ильич скромно сел у самого края стола и сосредоточенно слушал докладчика. Порой лицо его выражало одобрение или недовольство, он вскидывал голову, но ни разу не прервал докладчика и продолжал делать заметки в своем блокноте.
Мы с нетерпением ждали выступления Ильича, но его куда-то срочно вызвали, и он с присущей ем устремительностью покинул заседание.
Второй раз я встретилась с Владимиром Ильичем в 1920 году.
После разгрома армий Колчака, Деникина и Юденича наступила короткая передышка. По предложению Ленина
был созван 9-й Всероссийский съезд РКГК(б), на обсуждение которого выносились два вопроса — об чередных задачах хозяйственного строительства и о профсоюзах. В работе съезда я принимала участие как делегат от партийной организации Екатеринбургской губернии. Съезд открылся вечером 29 марта 1920 года в Большом театре. Владимир Ильич выступал с отчетным докладом Центрального Комитета. Я как завороженная слушала его простые и яркие слова. В них была покоряющая внутренняя убежденность, железная логика и глубочайший смысл, они с предельной ясностью вскрывали ошибки оппозиционеров из группы «демократического централизма», выступавших против предложений Ленина и его единомышленников по вопросу единоначалия в управлении промышленностью.
На этом съезде перед нами открылись многие замечательные черты характера Владимира Ильича и прежде всего непримиримая партийная принципиальность, простота и безграничная скромность. Оппозиционеры иной раз доходили до личных выпадов, однако Владимир Ильич все эти резкости опускал, как будто не замечая, и беспощадно громил противников по деловым, принципиальным вопросам, отстаивая предложения ЦК с непоколебимой настойчивостью и убедительнейшей аргументацией.
В конце съезда было внесено предложение отметить 50-летие Ленина. Делегаты встретили это предложение с восторгом и устроили бурную овацию. Ильич сначала улыбался, но затем его лицо стало мрачнеть и, наконец, сделалось гневным. Призвав к спокойствию, Ленин сказал: «Благодарю, товарищи, за внимание и предлагаю перейти к очередным вопросам. Мне кажется, вредно поднимать такую шумиху по пустякам».
Последний раз я видела и слышала Ленина в октябре 1920 года, на 3-ем съезде комсомола, где он выступал с
исторической речью о задачах Союза молодежи. Вам, молодежи, говорил Владимир Ильич, принадлежит будущее, вы будете строить новое, коммунистическое общество. Для этого нужны глубокие знания. Обогащайте свою память всем тем, что создано человечеством, сочетайте свое образование с жизнью. Комсомол должен стать ударной бригадой в общем труде рабочих и крестьян. Эти указания Ильича стали для всех нас заповедью, и мы стремились всю жизнь непреклонно их выполнять.
Провожали Ильича всем съездом до самой машины, образовав с обеих сторон шпалеры и на ходу беседуя с ним. Нашей делегации с Западного фронта удалось очень близко стать к Ильичу. Одеты мы были по-армейски, в шинелях или кожаных куртках. Это, видимо, бросилось в глаза Ильичу, и он спросил нас: «Вы откуда, товарищи?» Мы хором ответили: «С польского фронта». — «А как там настроение? Мне сказали, что все уверены в скорой победе над белополяками. Да, да, польские паны уже просят пардона».
Образ Владимира Ильича запечатлелся в моей памяти навсегда..
