22 мая 1909 года в Оренбурге выездная сессия Саратовской судебной палаты приступила к слушанию деда о местной группе РСДРП. Среди обвиняемых, сидевших на длинной деревянной скамье, выделялся своим внешним видом крайний — рослый молодой мужчина с блестящими глазами. Он сидел почти рядом с судебным столом, покрытым зеленым сукном и заваленным различными папками и бумагами. Это был один из руководителей большевиков Оренбурга Сергей Тамаров. Помимо принадлежности «к преступному сообществу» он обвинялся еще и в убийстве слесаря Главных мастерских Ташкентской железной дороги Морозова…
В начале 1908 года многие члены Оренбургского комитета РСДРП были выданы царской охранке провокатором, пробравшимся в ряды организации. Немало сил и времени потратил Сергей Тамаров на то, чтобы выявить предателя. Им оказался Морозов. Вызванный на партийный суд, он признался во всем и, валяясь в ногах у своих бывших товарищей, молил сохранить жизнь. Но приговор был суров: Сергей Тамаров от имени партии привел его в исполнение.
10 мая Тамарова выследили жандармы. Они неожиданно ворвались к нему на квартиру и при обыске среди различных бумаг и книг обнаружили записку, в которой писалось, что товарищи по организации одобряют расстрел Морозова…
На предварительном следствии Тамаров отрицает свою вину. Отрицают и другие арестованные. Но жандармы и не добивались признания.
— Что написано пером, того не вырубишь топором, — говорили они, показывая записку.
Записка была самым главным обвинением в деле Сергея. Ему грозила смертная казнь…
Второй день судебного заседания подходил к концу. Каждый из подсудимых получил последнее слово. Вот со своего места поднимается Дмитрий Красносельский и начинает так вдохновенно и убедительно оправдывать себя и своих товарищей, что все взоры и судей, и конвойных, и публики, невольно обращаются к нему.
В зале страшная духота. Сергей Тамаров давно уже заметил графин с водой и стакан на зеленом судейском столе. Рядом с ними лежит его дело. Сейчас оно раскрыто, и Сергей видит ту самую злополучную записку — основное доказательство убийства провокатора.
Взоры всех присутствующих по-прежнему устремлены на Красносельского. Сергей лениво приподнимается, дотягивается до графина, спокойно наливает в стакан воду. Одновременно он незаметно хватает со стола проклятую бумажку. Одна лишь секунда, и «главная улика» отправляется в рот. Несколько глотков воды — дело сделано…
Дмитрий Красносельский под аплодисменты публики кончает свою речь и садится на место. Теперь должен говорить Сергей Тамаров, но судьи в замешательстве: обнаружилась пропажа записки. Объявляется внеочередной перерыв…
Проходит довольно продолжительное время. Наконец, раздается традиционное восклицание: «Суд идет! Прошу встать!» — и рыжебородый председатель суда хриплым голосом читает приговор. По расстроенным лицам судей видно, что они хотели совсем иного наказания обвиняемым.
В приговоре говорится:
«…Саратовская Судебная палата в публичном заседании признала… виновных в том, что все они… принимали участие в деятельности преступного сообщества, присвоившего себе наименование Оренбургской группы Российской социал-демократической рабочей партии, которая заведомо для каждого из них поставила целью своей деятельности насильственное изменение Путем вооруженного восстания существующего в России государственного строя… По изложенным основаниям… определяет… сослать на поселение с лишением всех прав состояния…»
Обвинение в убийстве доказать было нечем.
«А Сибирь… ну, что ж? — думает Сергей.— И в Сибири люди живут да хлеб жуют… Мы еще поборемся! Докажем, кто кого…»
