Заканчивает повесть молодая писательница Камилла Никитенко, корреспондент центральной пионерской зорьки, автор, известный нашему читателю по рассказам, опубликованным в «Уральском следопыте». Камилла Никитенко также автор книги «Талбага — долина дружбы», горячо любимая юными читателями. Сейчас в Свердловском книжном издательстве готовится к печати новый сборник ее рассказов.
Нежеланная встреча
И так, не волею судеб, а нескольких плохо сговорившихся меж собой авторов, лесные чащобы Северного Урала приютили наших главных, второстепенных и эпизодических героев. Оно и естественно: дело идет к развязке, конец близок, и действующие лица должны-таки собраться вместе, хотя бы для того, чтобы можно было, наконец, завершить наше несколько затянувшееся повествование.
Кто же находится сейчас на берегах реки Журавлик, где геолог Соколов обнаружил платину? Прежде всего—-геологическая партия. Она осталась вместо улетевшего Соколова, чтобы доразведать и нанести на карту месторождение. Кроме группы геологов, на Журавлик помчался водитель прославленного самосвала Андрей со своей подругой Анкой. Разумеется, они свободно могли бы жить в своем Белополье и не ездить в тайгу. Но сможет ли настоящий человек с беспокойным характером усидеть на месте, если в беду попал товарищ?
И, наконец, Павел. Он идет вместе с Федей Чижовым и Сергеем на выручку одного, двоих, а может быть, и нескольких товарищей, и Павлу еще очень далеко до его главной цели — Гнезда Ветров. В лесной чаще скрылся и таинственный старик. Он, правда, размышляет о том, что жизнь его прожита дурно, но от такой мрачной личности того и жди неприятностей. Впрочем, вернемся к Павлу и его спутникам.
Итак, рассветало. Светло-серая полоска на востоке все росла, увеличивалась, постепенно наливалась сначала розовым, потом вишневым и, наконец, золотым цветом. Свежий утренний ветер дохнул с гор. Он был еще так слаб, что не раскачивал даже лапчатых ветвей на древних деревьях, но ребят расшевелил. Они бодрее зашагали по берегу Слива. Приветствуя солнце, Павел запел. Песня — верная подруга походной жизни.
В день и час мы любой друг за друга горой
Встанем, коль буря придет.
На труд и на бой дорогой прямой
Вместе пойдем вперед!
Ведь друг — это я. это ты, это мы…
Сережке песня понравилась, и он спросил, откуда она, кто сочинил?
— Это следопытская,— ответил Павел.— Написала ее Шура Петелина — организатор нашего отряда. Это не песня, а отрывок из поэмы, Шура пишет следопытскуго поэму. Кусочек оттуда мы песней сделали.
— Только про следопытов поэма ?— поинтересовался любопытный Чижик.
— Про беспокойных людей,— уточнил Павел,— про путешественников, геологов, землепроходцев, первооткрывателей.
— Между прочим, здорово умеет она эти самые рифмы закручивать! — восхищенно вздохнул Чижик.— А меня вот они подводят…
— Наверно, скромничаешь? Ну-ка, прочти что-нибудь свое,— попросил Па вел.
Стихи Чижик прочитал громко, неестественным и слегка завывающим голосом, подражая настоящим поэтам.
— Неплохие,— осторожно, чтобы не обидеть Чижика, заметил Павел.— Только есть не совсем понятные строчки:
Но убийцы ни в чем не повинных зверей!
Берегитеся! Мы вас поймаем!
Вас осудит закон справедливых людей.
Вас суровый закон покарает…
— Неужели не понятно? — изумился Чижик.— Смысл ясен и понятен, как стекло.
— Матовое, может быть,— привычно подковырнул его Сергей.
— Так это же о браконьерах! О тех, кто охотится, когда законом запрещено. Мы почему называемся юнгами таежных широт? Ходим, смотрим, чтобы лес не горел, не рубили его зря, чтобы зверей не обижали и птицу тоже…
Чижик говорил горячо и сбивчиво, и постепенно Павел понял, какой смысл в затее Чижика и Сергея. Они добровольно, по собственному почину, взялись оберегать природу от недобрых людей. Хранили таежные чащи, которые любили, хранили птичьи гнезда, обитателей которых знали по голосам, берегли жизнь зверей, следы которых могли читать, как истые следопыты.
— Хорошо придумано! — похвалил Павел.— Значит, и для вас в следопытской поэме найдется место. Только надо шире подходить к делу. Поставить работу так, чтобы в каждой школе был следопытский пост. Ведь ЮТШ — следопыты. Это мне теперь ясно. Но к чему придумывать какое-то особое название?
Тайга стала редеть. Запахло дымком жилья. Река сделала крутой поворот. За выступом показалась небольшая деревенька.Над одним из крайних домиков виднелась огромная голубая вывеска: «Сельпо». Это было кстати: у путешественников кончался хлеб. Чижик с Сережей, подсчитав наличные деньги, отправились в магазин за хлебом. Павел, устроившись на пригорке, решил переобуться. Если бы он не задержался на эти несколько минут, то, вероятно, в этой самой деревушке и кончились бы его приключения. Но, как говорится в теории случайностей, случайное (переобувание) повлекло за собою необходимое (осложнение и, следовательно, продолжение повести).
Павел на пригорке перематывал портянки. Сергей с Чижиком в магазине изучали цены на хлебо-булочные изделия. На них косо поглядывала дородная продавщица в зеленой газовой косынке. А из-за ящиков с пустыми бутылками, составленных в темном углу сельпо, за ребятами наблюдал тот самый старик, коварство которого принесло Павлу Ливанову так много огорчений. Сей «лесник» только что был в сельсовете и слышал разговор председателя с районом: милиция разыскивает какого-то парня, укравшего у матери тысячу рублей. Старик смекнул: не того ли, что бредил в избушке? Правда, в вещевом мешке у парня не было денег, да и мало походил Павел Ливанов на вора со своим прямым и решительным взглядом широко открытых глаз. Но ведь внешность бывает обманчива!..
Старик считал, что очень счастливый случай привел его в сельпо и столкнул с ребятами, которые давно не давали ему житья. Из-за них, только из-за них нельзя полакомиться молодой лосятинкои. И старик решил расквитаться с ними:
— A-а! Попались, соколики! — ехидно пропел он, выбираясь из-за ящиков со стеклотарой.— Шныряете по тайге, хищениями занимаетесь. Управа на вас найдется!
Павел снова один
С завидным для его возраста проворством старик подбежал к дверям и задвинул засов.
— Чего — прикрикнул на остолбеневшую продавщицу.— Беги за представителями нашей родной власти. Поймал злодеев!.. Запоете у меня! — на кинулся он на ребят.— Честных охотников славите, а сами…
Но парни не испугались, Сергей, оттолкнув его от дверей, загородил спиной массивный рычаг засова.
— Теперь ты от нас не уйдешь! — твердо проговорил Сергей и скомандовал:— Чижик! Не пропускай его под прилавок, чтобы задним ходом не улизнул. И пиши скорей записку Павлу. Пусть он отправляется дальше пока без нас. Потащим этого старого браконьера в сельсовет. Разбираться будем. Напиши, чтобы шел он по старому азимуту.
— Не выйдет! — выкрикнул старик.— И вашего Пашку сейчас задержат!
— Помолчи! — Сергей сделал шаг навстречу старику.— Ты лучше расскажи, кто у Павла «ижевку» стащил? Карту кто взял? А ведь знал ты, что человек идет человека из беды выручать!..
У сельпо собирался народ. Всем хотелось взглянуть на грабителей. Пришли дружинники. Шестеро парней вывели всех задержанных — Чижика, Сергея и старика. Шагая под усиленным конвоем, Чижик все-таки сумел передать какому-то мальчишке с всклокоченными вихрами записку и хлеб: «Дуй к реке! Отдашь это высокому парню в сапогах, с ружьем. Следопыты мы. Понял?»
В записке, спешно нацарапанной на обрывке газеты, Павел прочел:
«Павлик! Нас задержал (это было зачеркнуто). Мы схватили старика, которого ты назвал «лесником». С ним у нас особые счеты. Провозимся, наверно, долго. Иди пока один. Курс прежний. Мы догоним. Торопись, может, помощь нужна срочно. Не зря ракетами сигналили. Между прочим, старик говорит, будто бы тебя ищет милиция. Следопыты».
И Павел снова остался в лесу один. Он долго сидел, не в силах двигаться от противоречивых чувств. Хотелось вернуться в деревню и помочь ребятам,— ведь старик мог оговорить их в сельсовете. Но, с другой стороны, записка Чижика — записка человека, уверенного в себе и своей силе: ребята всерьез решили рассчитаться со своим врагом.
Наконец, Павел решительно поднялся и зашагал вперед.
Продираясь сквозь лесную чащобу, внимательно вглядываясь под ноги, чтобы не провалиться ненароком в волчью или медвежью яму, он думал о том, как трудно сложилось путешествие и каким непростым и нелегким оно оказалось. Сколько людей встретилось на пути. Какими разными были эти люди. Раньше он знал только своих одноклассников, любил дядю, мечтал о суровой мужской дружбе. А какие люди, и каким должен стать он сам — об этом не думал. Правда, если бы его спросили, он ответил бы очень быстро: хочу стать смелым, разумеется, честным, справедливым, настойчивым… Но сейчас по настоящему, не на словах, а на деле Павел понял, как сложно складывается характер человека. Он пережил и горькое одиночество в начале пути, пережил смерть собаки на своих руках, пережил страх, когда пробирался по лесу в кромешной тьме. И не раз он убеждал себя, что дойдет, обязательно дойдет, что должен дойти во что бы то ни стало.
Часа через три, преодолев глубокую болотную низину, Павел поднялся на взгорье. Раздвигая грудью заросли можжевельника, Павел углубился в лесные дебри. Лес безмолвствовал. Чтоб не нарушать его торжественной тишины, он старался шагать как можно осторожнее. Но звучный шорох в стороне заставил обернуться и быстро снять с плеча ружье.
На прогалине, в нескольких десятках метров от Павла, волосатый, похожий одновременно на собаку и на кошку зверь, втиснувшись меж стволами близко растущих сосенок, что-то выдавливал из себя. Неподалеку из зеленой травы, испятнанной яркими соцветиями кипрея — иван-чая — виднелись могучие рога лося.
«Росомаха,— узнал Павел, рассматривая зверя.— Самый-самый жадный, прожорливый хищник». И сразу же припомнился рассказ дяди Василия о том, что, наевшись, росомаха иногда выдавливает из себя часть съеденного, чтобы можно было доесть оставшуюся добычу.
Павел сдержал в себе порывистое желание поскорее скрыться. Росомаха не почуяла бы его присутствия: ветерок дул от нее. Но безжизненно торчащие в траве рога таежного великана — лося — пробудили в Павле ненависть к ненасытному хищнику. Зарядив «ижевку» «жаканом», он поймал на мушку шерстистый бок росомахи.
Выстрел. Видно было, как обвисла в развилке стволов росомаха. Павел бросился к добыче, но в ответ на его выстрел где-то совсем рядом откликнулся пистолет. Выстрел, другой, третий. Забыв о своей победе над хищником, Павел побежал на звуки и закричал:
— Эге-ге-геге-гей!
— Эге-гей! Сюда! Сюда! — донеслось из дальних кустарников и, как показалось Павлу, из-под земли. Он кинулся в заросли, раздвинул ветки и увидел старый заброшенный шурф с обвалившимися краями. Через него была перекинута лесина, переломленная посредине. Из темной глубины доносился негромкий плеск и отчаянная хриплая ругань какого-то свирепого мужчины.
Старшина милиции
Через несколько минут они сидели у костра на дне балочки и с аппетитом уничтожали ржаной хлеб из деревенского сельпо с голубой вывеской. Павел весело поглядывал на [спасенного им старшину милиции в темно-синем комбинезоне, в каких обычно ходят работники автоинспекции. У пояса висела кобура с револьвером. Но весь вид у старшины был добродушный и радостный.
Еще бы!
— На мое счастье повстречал ты росомаху,— задумчиво говорил старшина, бросая благодарственные взгляды на Павла. Потом кивнул на растянувшегося в траве мертвого зверя.— Теперь придешь домой, а память-то останется. Как посмотришь на шкуру, так и вспомнишь старшину Евстигнеева, воссоздашь в памяти, как его из шурфа добывал.
— А я ведь думал, что не вас, а своего дядю здесь обнаружу,— чистосердечно признался Павел.
— А получилось, видишь, иначе,— кивнул старшина.— У меня тоже не по инструкции вышло.
И он рассказал, как шел ночью в то самое село, где задержались Сергей с Чижиком. Заметив сигнальные ракеты, старшина свернул на Журавлик и утром из-за неосторожности провалился в шурф.
— Часов сорок просидел я в этой ямине, будь она трижды три…— чертыхнулся старшина.— Все бы ничего, да вода одолевать стала. До костей меня прополоскало. И вода-то, понимаешь ли, целебная. Вкус у нее боржома. Хлебнул я ее и сказал себе: «Наконец-то, старшина Евстигнеев, послал тебя лейтенант Яковлев на целебные воды. Два года обещал и сдержал слово. Лечись, пока не вытащили…»
— Боржом?! — переспросил Павел.— Так ведь это же здорово!
— Для кого — как?— не понял старшина.— Бутылку, другую выпить туда-сюда! А полоскаться двое суток…
— Да я не про лечение?… Там, где такая вода появляется,— выпалил радостно Павел,— редкие земли есть, металлы очень ценные.
— Золото, что ли?
— Нет! Дороже — цезий, германий, тантал… Мне дядя рассказывал! Он говорил, что одно такое месторождение на Урале открыл до войны геолог Иванченко. До сих пор в горном институте стоит опробованный образец породы. Ценная руда, в ней даже тантал есть.
— Не слыхал, чтобы в наших местах…
— В том-то и дело, что геолог Иванченко не нанес на карту свой шурф. Свалил там лесину и ушел. А тут война… Погиб он под Сталинградом! Другие геологи ходили, искали шурф Иванченко, но не обнаружили его нигде. Так его и по сей день называют геологи—«танталовый шурф Иванченко».
И тут вдруг старшина пристально посмотрел на Павла.
— Дядя у тебя геолог! А фамилия его как?
— Геолог! Я же вам говорил. Фамилия его Соколов,— удивленно поднял брови Павел.
— А он тебе дядя по отцу или по матери?
— По матери…
— Значит, у тебя фамилия другая? Какая?
— Ливанов… Павел.
— Дэ-э-э… Вот история!— задумчиво протянул старшина, изучая Павла взглядом.— Не очень это ловко, друг. Спас ты меня, а ведь у меня в кармане предписание лежит задержать тебя. Размокло, правда, оно, предписание-то, но все равно. Из областного центра звонили, что сбежал от матери Павел Ливанов. Даны и приметы твои: рост высокий, шестнадцать лет, глаза голубые, нос веснушчатый, на подбородке ямочка. Похож! Все, как в зеркале. Так что уж связывать я тебя не стану, а подчиняться мне изволь. Ружье на всякий случай я к себе передвину.
— Точно — от матери ушел,— ответил Павел.— Но за что же меня арестовывать?
— Так ведь в заявочке сказано,— вздохнул Евстигнеев:— Гражданка Ливанова не досчиталась в своей кассе тысячи рублей.
— Это неправда! — возмутился Павел,— Я у нее не только денег не брал но и не возьму никогда. А все ее покупки ей обратно отдал! Все до одной. Я докажу!
— Вот и хорошо! — обрадовался старшина.— В отделении разберемся! Ты уж не сопротивляйся.
— Ладно! — Павел решительно махнул рукой.— Пойдем! Только отдохнем еще хоть немного. Устал я очень.
Об этой неприятности больше не говорили. Старшина Евстигнеев снова рассказывал, как заливала его вода. А мысли Павла почему-то вернулись к Иванченко.
Заброшенный шурф… Воды… Мета— большая срубленная лесина! Та самая, которая обломилась, когда на нее наступил старшина… Неужели это…
— Павел!.. Павлик!.. Павлуха!.. Следопыт!!! — воскликнул кто-то сзади густым радостным басом, от которого Павлу сразу стало веселее.
Водитель прославленного самосвала Андрей вышел на край балочки из ельника, сбежал по склону вниз и стиснул Павла в своих медвежьих объятиях. Следом за ним спустились парни-геологи и улыбающаяся Анка. Они пришли на выстрелы и пришли очень вовремя.
— Павлуха! Дошел, дошел-таки! — повторял Андрей.
— А мы-то так беспокоились за тебя,— говорила Анка.
— Вот он, значит, какой, племянник товарища Соколова!— смеялись геологи.— Нашелся, наконец!
— Граждане, граждане,— миролюбиво проговорил старшина,— попрошу отойти от задержанного… Убедительно прошу…
— От какого задержанного?— изумился Андрей.
— Я считаюсь пока арестованным,— уныло пояснил Павел.— Это недоразумение просто. Но… Не я нашелся, а другое нашлось!..
— Ты уже знаешь, что дядя твой платину нашел? — с удивлением спросил Андрей.
— Нет! Шурф нашелся! Танталовый шурф геолога Иванченко!
— Тантал — очень редкий элемент,— добавил старшина.
Шура опоздала
Геолог Соколов с утра пришел в контору и сразу же был огорошен бурной речью своей секретарши Галечки.
— Ой, Василий Петрович! Что было, что было! Между прочим, поздравляю вас, вы платину нашли! Но знаете, не успели вы ее найти, как все уже узнали, что вы ее обязательно найдете.
— Простите, Галечка, как люди могли узнать о том, чего еще не случилось?
— Знаете, Василий Петрович, я даже сама все время этому удивлялась. Думаю: вот человек прославился еще до того, как сделал открытие! А ведь подумать только, до чего люди бывают проницательные… Ведь это же надо! Сначала вам из милиции звонили. Ну, мы ответили, что вы в данное время находитесь в управлении. А потом вас тут уже дня два какая-то девушка дожидается. Очень, должна вам сказать, симпатичная девушка, волосы такие волнистые…
— Галечка, нельзя ли короче?— Соколов уже начинал раздражаться.
— Можно! — заспешила Галечка.— Глаза у этой девушки!.. Ну… Прямо как у парня. Очень настойчивая такая!.. Только неразговорчивая… Да я ее сейчас к вам приведу.
И Галечка привела в комнатку, заменявшую геологу Соколову кабинет, невысокую стройную, коротко стриженную девушку в туристских брюках. Это была Шура Петелина.
Она с достоинством поздоровалась, посмотрела внимательно на Соколова и серьезно спросила:
— Говорят, вы прилетели с Журавлика… Где вы оставили Павла?
— Разве здесь его нет?— в свою очередь тревожно спросил Соколов.
Шура медленно покачала головой, в ее глазах показались слезы. Василий Петрович от неожиданности растерялся… Кто эта девушка, откуда она знает Павлика и почему плачет? Он подошел к ней и заговорил, успокаивая:
— Ну-ну, ну, зачем так расстраиваться? Ну, перестаньте же, ничего с Павлухой не случилось! Ну? Ну, вытрите слезы, вот так… А теперь давайте расскажем друг другу все по порядку. Прежде всего, как вас зовут?
— Петелина Александра.
— Вот и славно. Садитесь-ка, Шурочка.
И Шура рассказала все по порядку, начиная с того, как Павел поссорился с матерью.
— А потом,— продолжала она,— наши следопыты узнали, что Анастасия Петровна подала заявление, в котором утверждала, будто бы Павел украл ее деньги. Тогда мы пригласили ее в отряд и потребовали чистосердечно рассказать обо всем, и оказалось… Зря ее обвинял Павлик. Не занималась она хищением государственного имущества… Она не хотела говорить Павлику,— Шура смущенно покраснела.— Она дружит с фронтовым товарищем отца Павла, он ей постоянно помогает. Да и вы ей не раз деньги присылали…
— Майор Самойлов?— вывел ее из смущения Соколов.— Знаю. Он заботится о семье Ливанова. Но об этом прошу пока не говорить Павлу. Не надо! У Самойлова — своя семья, все это очень сложно… Так вот чем объясняется звонок из Свердловска! — поспешил он перевести разговор на другую тему.
— Я решила предупредить Павла. Мы условились писать друг другу до востребования в разные города. Я сообщила ему, чтобы он сразу в Свердловск направлялся, к вам, когда вы там были, и сама поехала туда. Но опоздала. Узнала на почтамте, что письмо и перевод получены. Добралась до Соликамска. Спрашиваю: «Есть письма такому-то до востребования?» А мне отвечают: «Вы кто такая любопытная? Мы секреты не открываем никому». Я тогда и заявила: «Хочу знать о судьбе своего товарища» и показала свой следопытский значок. Тогда мне сказали, что лежит целых три моих письма. Значит, Павла в Соликамске не было! Я прямо к вам. Спасать его надо. Он один там где-то на Журавлике. И потом еще эта… милиция. Ему ведь очень трудно будет доказать!.. Арестуют его!..
Соколов расстроился и все-таки не мог не улыбнуться горячности девушки.
— Только давайте условимся так: вы сейчас позавтракаете, а я займусь срочными делами, а после обеда вы ко мне придете в четыре часа и мы полетим на Журавлик. Или лучше вот что. Пойдемте вместе завтракать.
Шура ни на шаг не отходила от геолога Соколова весь день, решив во что бы то ни стало ускорить вылет на Журавлик. Но к Василию Петровичу то и дело подходили люди, и всем надо было что-то срочно решить, подписать, посоветовать. Потом оказалось— из-за неисправности машины вылет отложен. Вечером, оставшись вдвоем в опустевшей конторе, Василий Петрович и Шура разговорились о делах следопытов. Шура прочитала геологу первую главу из поэмы о беспокойных людях, следопытах-исследователях.
Не успела она дочитать отрывок до конца, как в окно кто-то громко постучал и прокричал:
— Товарищ Соколов, срочная телеграмма!
Василий Петрович торопливо вскрыл телеграфный бланк и протянул его Шуре.
— Читайте! Читайте!
«Горячо поздравляем тчк Будущий геолог ваш племянник Павел Ливанов обнаружил шурф Иванченко ткч Вылетайте».
— Ничего не понимаю!— растерянно прошептала Шура,— Ничегошеньки!..
— Радуйтесь! Павел сделал самое замечательное открытие, о котором давно мечтали уральские геологи. На рассвете вылетаем!
Встреча наших героев произошла далеко от Гнезда Ветров. Может быть, туда Павел и Шура отправятся следующим летом? Время покажет.
Гнездо Ветров! В жизни настоящего человека, человека, который не успокаивается на достигнутом, а ищет, открывает новое, исследует, есть светлая вершина! Она подобна Гнезду Ветров — Тельпос-Изу, что сияющим пиком встает над отрогами древних Уральских гор и зовет беспокойных людей на большой путь в самостоятельной жизни.
Гнездо Ветров!
Может быть, вершину этого горного узла видели наши герои, когда, покидая Журавлик, они «поднялись на Ключ-камень.
Гнездо Ветров!
Путеводный маяк дерзких и смелых людей. У каждого свой он, этот маяк. Но свет этих маяков одинаков, имена их звучат всегда гордо. Тельпос-Из — Гнездо Ветров — жизнь и мечта сильного человека!
ОТ РЕДАКЦИИ.
Заканчивая печатать эту нашу первую коллективную повесть, редакция обсудила получившийся результат.
Большое спасибо всем, кто потрудился для «Уральского следопытах!
Очень жаль, что не все, уговорившиеся писать «Гнездо Ветров», приняли участие в работе. Отдел прозы журнала еще не сумел стать хорошим организатором коллективного творчества, некоторые главы написаны наспех, перед самой сдачей в набор. Следует сказать и то, что молодые литераторы, еще не обладая достаточным писательским опытом, имеют и небольшие жизненные впечатления: многие страницы повести написаны не по знанию окружающей действительности и больших дел наших юношей и девушек, а по книжным образцам.
Но редакция считает этот первый опыт весьма благотворным. Участники создания коллективной повести в работе над нею многому научились. «Уральский следопыт» и впредь будет творческой лабораторией для нашей литературной молодежи.
Сейчас другая группа авторов начала подобный коллективный труд для нашего журнала — новую приключенческую повесть «Электронный идеал», которую мы скоро будем печатать.
Учитывая недостатки, просчеты и ошибки первой работы, надеемся, что следующая повесть будет намного ярче, интересней, увлекательней и значительней по содержанию. Просим наших дорогих читателей высказаться по «Гнезду Ветров», чтобы нам учесть все критические замечания.
