Паспорт? Пожалуйста!
В паспорте человека о его характере не рассказывается ровным счетом ничего, а этот документ более красноречив. Можно узнать не только о годе и месте рождения, но и каков он и на что способен.
Паспорт, которым я заинтересовался, заведующая техническим архивом Нина а! Васильевна Андреева отыскала в одну минуту. Она работает на Южно-Уральском никелевом комбинате еще с того | времени, когда хозяевами огромной площадки были не металлурги, а строители и монтажники. Машины, чьи свидетельства о рождении занимают сейчас на стеллажах добрый километр, прибыли сюда при ней. О каждой Нина Васильевна может рассказать много интересного и поучительного
Вот выписка:
Ковровский завод, 1935 Экскаватор № 61, ППГ-1,5
Расшифровываем «паспортные данные» интересующего нас экскаватора.
Родился в Коврове, Владимирской области, в 1935 году. «№ 61» — порядковый номер.
А что такое «ППГ-1,5»?
Первое «П» — паровой; пояснения здесь, конечно, не нужны.
Второе «П» — полноповоротный и полууниверсальный: платформа машины может поворачиваться на все 360 градусов вокруг своей оси в обоих направлениях, и экскаватору для работы в разных условиях придано сменное оборудование.
«Г» — гусеничный.
«1,5» — емкость ковша. Да, полтора кубометра.
— Вот вы и познакомились, — с улыбкой проговорила Нина Васильевна. — Четверть века непрерывного рабочего стажа. Сколько он за это время дел переделал, где только не побывал! Узнать бы обо всем…
Давайте поищем!
Начало биографии экскаватора-ветерана, конечно, на его родине.
У телефона-Ковров
— Орск!.. Говорите с директором Ковровского экскаваторного завода…
Ожидая заказанный разговор, я заглянул в справочники. Оказалось, что этому заводу скоро исполнится сто лет. В первой пятилетке он начал выпускать экскаваторы. Когда «ППГ-1,5» — братья нашего знакомца — стали выходить из заводских ворот в 1934 году, старый русский город на Клязьме начал приобретать славу промышленного центра. Его «второе рождение» произошло в том же году, что и у нашего индустриального Орска — в прошлом захолустного купеческо-мещанского городка.
— «ППГ-1,5»? — переспросил директор Петр Иванович Гришин. — О, это наше далекое прошлое! Спросили бы лучше о тех, что выпускаем сейчас — дизельных, универсальных. Их заказывают все больше и больше. А насчет старых… Они действительно сослужили добрую службу.
Об одной из таких машин я и спросил директора.
— Шестьдесят первый?..— даже на расстоянии почувствовалось, как потеплел голос собеседника. — Как же, хорошо помню! Наши первенцы Я тогда уже работал на заводе, комсомолом заворачивал. Время-то какое было! И сборку вели, и людей учили. Эти экскаваторы — для нас первая школа. Слышишь, Василий Иванович, я про полуторакубовые говорю!
Вопрос директора относился к кому- то другому, кто был рядом с ним. И через минуту послышался другой, глуховатый голос:
— Говорит Гусков, заместитель начальника сборочного цеха… Раньше?.. Слесарь-сборщик. Юностью нашей интересуетесь?.. Наша бригада как раз собирала экскаваторы из шестого десятка. Шестьдесят первый?.. Возможно, он и был, когда мы впервые дали двести процентов. Досрочно выпустили… Он вместе с другими был отправлен, кажется, на строительство канала Москва — Волга.
Директор завода навел справки. Да, экскаватор № 61 прямо с завода был направлен на канал.
Там начинается вторая страница биографии экскаватора.
В большом походе
Волга — Москва, канал имени Москвы, как именуется он со дня празднования восьмисотлетия столицы!.. Живо вспомнилось, как мы, тогда еще школьники, взахлеб читали все, что сообщалось о его строительстве. Терпеливо отыскивали на карте безвестное село Иваньково, у которого Волга была запружена и образовала огромное «Московское море» — самое первое из крупных водохранилищ страны.
Большинство из нас в те дни впервые в жизни услышали об экскаваторах, у нас в школе учился Костя Игнатьев. Он, счастливец, видел эту машину своими глазами: летом гостил у бабушки з Коврове. Авторитет Кости среди мальчишек возрос на недосягаемую высоту, когда в день пуска канала—15 июля 1937 года —среди тех, кто отличился в строительстве, был назван и один из его дядей — мастер сборки экскаваторов.
Теперь все это вспомнилось снова.
Как же отыскать хоть какие-нибудь сведения об экскаваторе № 61?
Один из орских металлургов-ветеранов Иосиф Степанович Ключенко как-то вспомнил: когда экскаватор привезли в Орск, на стенке его кабины была нарисована звезда и стояла фамилия — Семенов.
Но, быть может, это расписался кто- то из железнодорожников, а экскаваторщика Семенова на канале и в помине не было? И потом, что означает звезда?..
В старых документах строительства канала Волга—Москва среди многих экскаваторщиков значится и Семенов. Он действительно работал на 61-м, и его экипаж давал самую высокую выработку. На некоторых объектах экскаватор № 61 ставили головным, в знак особой чести и доверия.
Среди нынешних работников канала нашлись люди, которые знали Владимира Семенова. Вспомнили даже любимую им частушку:
Пятилеточка не веточка, Нельзя ее сломать.
Мы за эту пятилеточку Готовы воевать.
Был, оказывается, в те времена куплет и о самом Семенове, — вспомнили ветераны художественной самодеятельности.
Наш Семенов всем известен
И другим дает пример.
План досрочно выполняет — Он не зря миллионер.
Миллионер? Так вот почему на кабине была нарисована звезда! На строительстве канала наш экскаватор поднял первый миллион кубометров земли. Проверка по архивным документам подтвердила это.
Как дальше сложилась судьба Владимира Семенова? Товарищи говорят, что, когда канал окончили, он уехал на другую большую. стройку.
Где вы сейчас, Владимир Семенов? Если эти строки попадутся вам на глаза — откликнитесь.
Здравствуй, Урал!
Шли пятилетки.
В несравненном, но своим богатствам уральском краю происходило великое преображение: осваивались недра, возводились заводы-гиганты, рождались новые города и менялся облик старых.
В нашем Орске на двухсотом году существования города протяжный гудок пропел о рождении нефтеперерабатывающего завода — первенца орской промышленности. Один за другим поднимались корпуса новых предприятий: мясоконсервного комбината и теплоэлектроцентрали, завода металлических конструкций и никелевого комбината. «Жемчужиной Южного Урала» назвал академик Александр Евгеньевич Ферсман наш город.
Сюда, на строительство никелевого комбината, и прибыл вместе с другими экскаватор № 61. И не было, пожалуй, в многотысячном коллективе ни одного человека, которого миновала бы весть об их прибытии. «Дело пойдет быстрее», — радовался каждый.
Пуска никелевого комбината ждала вся страна.
Руководил сборкой экскаваторов мастер Якименко. Опыта монтажа таких машин ни он, ни его помощники не имели; к тому же где-то в пути задержалась техническая документация. До всего доходили своим умом, своими руками.
— Вместо срока, установленного дирекцией строительства, мы выдвинули свой, пожестче, — вспоминает Александр Александрович Якименко, работающий теперь главным механиком комбината. — Первым собирали экскаватор номер шестьдесят один.
Помнится, всем коллективом собирались поехать в воскресенье на рыбалку. Подошла суббота, смотрю — никто не заговаривает ни об удочках, ни о приманке.
Назавтра все до одного с утра сошлись на площадке. Поработали так, что лучше и нельзя!
— За день до сдачи машины, — продолжал Александр Александрович, — вдруг выяснилось, что нет некоторых маленьких, но важных деталей — каких, точно не помню. И трое наших сборщиков взялись сделать их. После штурмовой дневной работы они остались на ночь, а с утра, поспав всего два-три часа, снова вышли
на сборку. В тот день экскаватор № 61 был сдан в эксплуатацию.
Кто его принял? В прошлом экскаваторщик, а ныне технолог цеха Василий Иванович Воронков назвал фамилию Романова. Романов будто бы и приехал в Орск вместе с машинами и чуть ли не со строительства канала Волга—Москва.
Долго пришлось искать Романова.
Ему уже под семьдесят, давно на пенсии. Адреса никто не знал. Потом оказалось, старик живет рядом, в Первомайском поселке.
Земляк Ленина
— Нет, на канале мне работать не довелось, — сразу внес ясность Василий Петрович Романов.
Крепкий, коренастый, с окладистой бородой, он пригласил меня к столу, не спеша уселся сам и вдруг, посмотрев на хозяйничавшую рядом жену, по-молодому, светло улыбнулся.
Она ответила ему такой же улыбкой.
— Я его на канал не отпустила, — пояснила женщина. — Что, говорю, мало тебе дела на селе? Мы — ульяновские, с Лениным земляки… Но на другой год снова засобирался. На никель! Как начал расписывать мне: дело важнейшее, стройка огромная, ширь да размах. Уговорил! Приехали на голое место — ни комбината, ни поселка…
На строительстве узнали, что Василий Петрович немного знаком с техникой, похвалили. И.… направили в землекопы. «Машин пока мало, — объяснили ему. — Поступайте на курсы, учитесь, а тем временем подойдут экскаваторы».
Окончены курсы, отстажировался Василий Петрович на других машинах, а «ППГ-1,5» все не было. Внимательно следил он по газетам, как проходили завершающие работы на канале, откуда ждали экскаваторы.
Наверное, товарищам запомнились его рассказы о канале Волга — Москва, подробные, увлекательные, словно говорил очевидец. Вот и пошел среди молодежи слух, будто сам Василий Петрович — тоже с прославленной стройки.
Василию Петровичу Романову доверили первую вахту на только что смонтированном экскаваторе № 61. Затем на долю именно этого экскаватора выпало почетное право выдать руду для плавки, с которой и ведется ныне история Южно- Уральского никелевого комбината.
Пересадка сердца
Ко второму миллиону кубометров экскаватор подошел вполне здоровым и бодрым. Тем не менее ему прописали операцию. Прописали твердо и безоговорочно.
Романов передавал смену Турбабину, тот, в свою очередь, — Танцуре, и каждый раз сменщики ревниво сравнивали показатели. В соревновании экипажей четырех «ППГ-1,5», работавших на комбинате, они чаще других оказывались первыми.
Тем временем конструкторы заканчивали разработку предстоящей операции. Называлась она модернизация. «Главным хирургом» был уже знакомый нам Александр Александрович Якименко. Его, деятельного рационализатора, незадолго до того перевели в конструкторское бюро комбината.
Речь шла не о пустяке, а о пересадке сердца.
По паспорту экскаватор — паровой. Таким он и был. Конструкторы решили убрать паровой котел и поставить электрический двигатель. Для электроэнергии предусмотрели кабель, тянущийся за машиной в любое место. Якименко и его товарищи на комбинате первые взялись за такое дело.
Экскаваторщики только делали вид, что предстоящая операция их не касается. Первым выдал себя Романов, когда несколько часов кряду просидел в конструкторском бюро, рассматривая чертежи. Турбабин сдерживал себя до самой сдачи заказа в ремонтно-механический цех, где все детали, все узлы нужно было изготовить перед остановкой машины. Заметив, что один из узлов делается наспех, он крепко поговорил со слесарями, а на следующий день оказался в их бригаде. Вслед за ним пришел и Танпура, работавший раньше слесарем и даже механиком.
Модернизацию окончили на восемь дней раньше, чем предполагалось. В специальном приказе директора названы отличившиеся. Среди них и все три экскаваторщика: Турбабин, Танцура и Романов.
«Операция на сердце» прошла успешно. Внесли поправку и в паспорт экскаватора; «ЭГ1Г-1,5» — полуторакубовый, гусеничный, но теперь — электрический.
Вскоре стали электрическими и другие паровые экскаваторы комбината.
«Наш никель—в броне танков!»
Началась война 1941—1945 годов.
Первым из экипажа ушел на фронт Танцура. Он должен был сменить Турбабина, а забежал только попрощаться. Турбабин проводил его и вернулся, чтобы работать вторую смену — за товарища, уехавшего воевать. На следующий день пришли прощаться еще трое машинистов. Заменить их сразу было невозможно. Романов и Турбабин решили: пока обойдутся без третьей смены — часы разделят между собой. А там ученики окрепнут.
Фронт требовал все больше никеля. «Наш никель — в броне танков!» — напоминала заводская газета. «Больше никеля— больше самолетов!»—призывали плакаты. О делах орских никельщиков сообщало Совинформбюро в тех же сводках, что и о положении на фронтах.
Когда на комбинате развернулось движение гвардейцев трудового фронта, одними из первых этого звания удостоились лучшие экскаваторщики Турбабин и Романов.
Экипаж шестьдесят первого стал гвардейским.
А людей все-таки не хватало. Нужно было срочно готовить новых экскаваторщиков. И Турбабин привел Лушу Илюшину.
Луша пришла в цех незадолго до войны. Просилась на экскаватор, а ей сказали, что на этих машинах не трудилась ни одна женщина «за всю историю». Но в военное время Луша настояла на своем — ее взяли ученики экскаваторщика.
Турбабин не пожалел об этом. Девушка быстро постигла обязанности помощника: безукоризненно смазывала машину, зорко следила за электрическим кабелем. Принимая экскаватор, сменщики не могли сделать ни одного замечания.
Луша Илюшина вместе с Алексеем Ивановичем Турбабиным работала несколько лет. Если экскаваторщика иногда в шутку величали «профессором», то о девушке тут же говорили как об «ассистенте». Немало умелых работников воспитали они.
После ремесленного училища пришли Милованов, Долженко и еще целая группа ребят. По объявлению, прочитанному на улице, пришел Горбунов. Юноша опоздал на курсы шоферов и решил не терять времени зря. Каждому нужно было дать прочные навыки, раскрыть секреты дела, передать то, что самим учителем постигалось годами. На комбинате появлялись новые машины, и они не должны были простаивать ни дня.
На один из новых экскаваторов перевели Романова с помощником. Из кадровиков Турбабин остался один. Сменщиками становились его ученики.
Одного такого ученика он привел прямо из дому.
В другое время Турбабин заставил бы своего Павлика продолжать учение в школе: он мечтал видеть всех пятерых своих ребят образованными. Но мог ли человек, отдавший всего себя помощи фронту, воспротивиться такому же стремлению сына?
Новый ученик не доставал ногами до педалей. Приходилось опускать сидение, а на педали мостить разные приспособления. Во всем же остальном Павел не уступал другим.
— Моя порода! —гордился Алексей Иванович.
Частицу своей «породы» Турбабин вложил и в каждого из шестидесяти человек, прошедших его школу.
Славен труд!
После войны Василий Петрович Романов, тот, что нес первую вахту экскаватора на комбинате, ушел на пенсию.
Павел Турбабин, сын Алексея Ивановича, ездил передавать свой опыт экскаваторщикам Монгольской Народной Республики. Сейчас он — на строительстве Гайского горнообогатительного комбината. На могучем «Уральце» пробивает путь к богатейшей медной руде.
По-прежнему на экскаваторе № 61 трудится — и так, что молодые могут позавидовать! — Алексей Иванович Турбабин. Два года назад, первым в цехе он перешел на работу без помощника.
И Лукерья Илюшина сейчас работает на экскаваторе. И Долженко, пришедший сюда в грозные военные дни, стал большим мастером своего дела. Он оставил позади все результаты, которых добивались до него.
Семнадцать звезд
Старики помнят на экскаваторе первую звезду Владимира Семенова. Если бы этот хороший почин продолжить, то сейчас кабину украшали бы семнадцать звезд.
Семнадцать миллионов кубометров земли, руды, кокса поднял его ковш! Погрузить такое количество руды на трехтонные автомашины — колонна растянулась бы на 15 тысяч километров.
Рядом с молодыми четырехкубовыми «Уральцами», новыми! «Ковровцами» наш «шестьдесят первый» — почтенный ветеран. Но он не дряхлеет в руках своих хозяев. Электромотор вместо парового котла поставлен давно. А затем появилась новая кабина — удобная в любое время года. Механическая система управления заменена пневматической. Исчезли открытые шестерни сцепления — им на смену пришел специальный редуктор. И все это сделано на месте, самими работниками цеха. «Лаборатория на гусеничном ходу» —- называют экскаватор № 61 на комбинате. Многие технические идеи, решенные впервые на этой машине, проложили дорогу для конструкторов, создающих более совершенные экскаваторы.
г. Орск
