Позавтракали горячей картошкой с солеными груздями и отправились каждый по своим делам: отец в сельсовет, а Степа, закинув за плечо берданку, отыскал на огороде волчий след и двинулся по нему скорым, накатистым шагом.
Вскоре мальчуган оказался среди крупных, запорошенных снегом елей. Иногда большие шапки снега срывались с чуть качающихся верхушек деревьев и, упав, издавали мягкий, приглушенный звук: пуф-пуф.
След петлял между деревьев, углубляясь все дальше в лес. Вот волк отдыхал у большой ели: обошел ее кругом и присел.
— Что же, и мы отдохнем,— решил Степа, воткнул в снег палки, снял шапку и отер со лба пот.
Через несколько минут он тронулся в путь, пересек небольшую поляну и очутился у овражка, густо заросшего черемушником. Здесь волчий след резко поворачивал вправо.
«Отчего это он шарахнулся», — подумал Степа и стал внимательно оглядывать местность. Ничего особенного не заметно. И вдруг ему показалось, что от снежного бугорка, едва видного в кустах на краю оврага, поднимается легкий парок. Степа подошел поближе.
«Точно пар. Уж не медведь ли залег. Только вроде место для берлоги неподходящее: кустарник».
