Случай, который вынудил Бориса Абросимова уйти из дома отчима, произошел после утреннего сборища около заводоуправления. Щукачев вернулся оттуда довольный. Вечером, усаживаясь за стол, сказал загадочно:
— Они думали, что по-ихнему выйдет. Нет, люди тоже при своем разуме.
— К чему клонишь? — спросил Борис.
Он был взвинчен прошлой бессонной ночью, когда из-за ливня не удалось собрать сходку, и тем, что нехорошо кончилась забастовка и теперь отчиму есть основание для злорадства.
Старик вскинул лохматые брови, будто удивился, что заговорил вдруг пасынок, всегда молчавший при нем.
— Теперь попляшете. Одного разбойника упрятали за решетку, и всех туда же укатают, кто против бога и царя.
— Пусть попробуют.
Щукачев остановил на Борисе долгий сверлящий взгляд и отвернулся.
— Что глядишь?— насмешливо спросил Борис.— Испепелить хочешь? Руки коротки.
— Дерзишь? Смотри у меня…
— Что «смотри»? На плетку надеешься? Прошла та пора. Не выйдет.
— Я знаю, что делать с тобой.
