Гуще всего волк населяет лесостепную зону Урала, более редок на Среднем Урале, а в округах Остяко-Вогульском, Коми-Пермяцком и в районах Чердынском, Ныробском, Ивдельском и Северной части Кабаковского района почти не встречается совершенно.
Однако, дальше на север — в тундре, где развито оленеводство — волка можно также часто встретить, как и в лесостепи юговосточного Урала.
На Урале водятся три разновидности волка: на севере — крупный, с густой и пушистой шерстью, тундряный волк. На Среднем Урале — среднего размера темносерого окраса лесной волк. На юго востоке — более мелкий, светлосерый, степной волк.
Волки — злейшие враги сельского, оленеводческого и охотничьего хозяйства.
Из сельскохозяйственных животных они уничтожают, главным образом, овец и молодняк лошадей и коров, а из охотничьих животных — зайца, куриных и линяющую водоплавающую птицу. Сильно страдают от волка собаки.
Общий ежегодный убыток, наносимый волками народному хозяйству Урала, составляет свыше 3 миллионов рублей.
Несмотря на огромный вред, организованной борьбы с волками на Урале не ведется и количество волков не только не убывает, но за последние годы заметно увеличивается.
Уничтожения волков, как вредителей, не существует. Волки добываются только ради их шкуры в зимние месяцы, когда шкура имеет товарную ценность, принимается заготовителями пушнины по цене от 80 до 105 рублей за первый сорт.
Несмотря на сравнительно высокую заготовительную цену за шкуру волка, охотников, занимающихся добычей волка на Урале, нет.
Это объясняется тем, что добыча волка трудна, требует больших подготовительных работ, знания дела, большой затраты труда, не оправдываемого стоимостью шкуры. Поэтому волк добывается охотниками лишь попутно, во время промысла на других пушных зверей, при чем основной способ охоты на него — капкан и отрава стрихнином. Ружейная охота на волка развита слабо, несмотря на ее огромный спортивный интерес.
При всех способах охоты на волка от охотников требуется тонкое знание образа жизни волка, его характера, повадок и привычек.
На охоту волк выходит вечером, свои разбойничьи набеги устраивает ночью, а к утру летом уходит к своему выводку, который помещается обычно в норе на островине трудно проходимого болота, обязательно вблизи воды, а зимою днюет где попало в местах крепких, в лесных трущобах, травянистых болотах.
Несмотря на свою хищность и кровожадность, волк чрезвычайно осторожен.
Хорошо развитое чутье, зрение и изумительно тонкий слух волк умело использует для своевременного определения опасности, а крепкие ноги, быстроходность, исключительная выносливость и развитый ум позволяют ему быстро спастись от нее.
Больше всего волк боится человека. Одного запаха человека достаточно, чтобы обратить в бегство целую стаю волков.
* * *
Рассказы о нападении волков на людей в огромном большинстве своем являются вымыслом, результатом безотчетного, ни на чем не основанного страха перед волком.
Неоднократно мною предпринимались попытки установить факты нападения волков на человека, но при проверке трагедия всегда оказывалась или вымыслом или фарсом.
Вспоминается последний случай этого порядка осенью 1934 года.
На охоте за глухарями около деревни Ново-Ипатьевской, в 100 километрах от Свердловска по Челябинскому тракту, нам рассказывали, что предыдущей ночью стая волков чуть не съела караульного хлебных кладей этой деревни.
Караульному, по рассказам, удалось спастись лишь забравшись на хлебную кладь и просидеть там всю ночь до рассвета.
По окончании охоты мы заехали на поле к караульному, чтобы на месте выяснить факт.
В поле стояли пять огромных кладей хлеба, а около них избушка с застекленными рамами, плотно закрывающейся дверью и железной печкой. В избушке мы застали двух сторожей, вооруженных берданками. Один из них был жертвой нападения волков прошедшей ночью. Увидев охотников с ружьями и узнав, что мы собираемся заночевать у него, старик сразу оживился и, не дожидаясь наших расспросов, под свежим впечатлением только что минувшей опасности, чуть не стоившей ему жизни, начал свой рассказ:
— Съели, было, меня вчера волки, не знаю, как жив остался. Целая стая напала, почитай, штук десять.
— Ты видел их, считал?
— Нет, куда там считать! Не считал я и не видел. Вроде ума сразу решился, как они завыли.
— А где они выли?
— Вот там, в лесу.
Лес находился от избушки метрах в двухстах. Между избушкой и лесом лежала чистая ровная жнива.
— Ну, а дальше что было?
— Как завыли они, все ближе, да ближе. Ну, думаю, конец мне пришел: залезут в окна, да и дверь ненадежна. Схватил я берданку, патроны, да вон из избы и полез на кладь. А они все воют. Забрался на кладь, зарядил берданку и давай палить. А пистоны, известно, железные, да и берданка старая. Сколько ни чикал, так ни разу и не грохнуло. Так до свету и просидел на клади. Заколел весь, зуб на зуб не попадает, еле-еле утром у печки оттаял.
— А ночь-то такая же была, как сегодня, лунная?
— Светлая была ночь, только студеная шибко.
— А не видал, не выходили волки из лесу на жниву?
— Нет, бог миловал, на жниву не вышли. Поревели в лесу, да так лесом и утянулись куда-то.
Вот и вся история «волчьего нападения».
А в деревне уже все от мала до велика рассказывают, как волки всю ночь лязгали зубами, бесновались вокруг клади, на которой сидел и отстреливался дядя Игнат. Слухи эти пойдут дальше в соседние деревни, стая волков увеличится до 2—3 десятков, а дядю Игната волки, наверное, разорвут на мелкие кусочки…
Нам известен и другой факт, который показывает отношение волка к человеку. Состоит он в следующем. Известный профессионал окладчик Клементий Яковлев, свыше 40 лет своей жизни посвятил окладу волков. Три года он работал у нас на Урале.
Яковлев проводил дни и ночи в одиночку в лесу, подзывая волчьи выводки и выслеживая волчьи стаи, никогда не имел с собой ни ружья, ни револьвера и, встречаясь с тысячами волков во время своей жизни, никогда не подвергался нападению волков. Он не верит вообще в возможность нападения волка на человека.
Однако отрицать полностью случаи нападения волка на человека нельзя, но случаи эти чрезвычайно редки и, повидимому, бывают при встрече с бешеным волком.
Единственный случай, известный нам, произошел лет десять назад между Свердловском и деревней Решета. Волк бежал по шоссе, бросался на людей и искусал несколько человек.
При нападении на проезжавшего сеновозчика волк был убит, доставлен в амбулаторию и по исследовании оказался бешеным.
* * *
Чрезвычайная осторожность волка и безграничная боязнь человека спасают волка от опасности, но иногда служат и причиной его гибели.
На этом именно качестве волка — осторожности и боязни человека — основана облавная охота на волков с флажками.
Насколько крепко сидят затянутые флажками волки, показывает следующий случай.
Несколько лет назад в Сухоложском районе около деревни Голодаевой были затянуты флагами шесть волков, залегших в крепком болоте среди полей.
По вызову окладчика охотники из Свердловска выехать не смогли и прибыли в Голодаеву поздно вечером на второй день после того, как волки были затянуты флажками.
На вопрос: «Как волки?» окладчик, не разговорчивый по натуре, как почти все серьезные зверовые охотники, лаконично ответил: «пока в кругу».
Утром мы выехали к месту оклада и пред тем как начать охоту, решили, проверив оклад, убедиться, что волки не вышли из флагов прошедшей ночью.
Но проверять оклада не пришлось. Приблизившись к флагам, мы сразу услышали волчий вой, раздававшийся из затянутого флагами болота. Следовательно, волки просидели во флагах трое суток и, несмотря на голод, не решились приблизиться к ним и пройти через них.
Однако бывает и иначе. Если волки побывали в окладе и благополучно прошли через шнур, или во время гона напугались и бросились напролом — «ошалели» — как говорят обычно охотники, то шнур их не держит.
Не забыть охотникам первой свердловской команды волчатников неудачного оклада сразу 12 волков под самым Свердловском около д. Палкино. Эта стая в составе двух матерых, нескольких переярков и молодых была затянута флагами окладчиком К. Яковлевым в сосновом бору.
На другой день утром 8 стрелков стояли на линии огня, а окладчик и 2 загонщика начали гнать волков с противоположной стороны.
Долго не было заметно никакого движения в окладе. Загонщики уже взбирались с криком на гору, расположенную перед линией стрелков, на вершине которой, как потом выяснилось, лежали волки.
При приближении загонщиков, волки сразу вскочили и полным махом пошли на флаги, перепрыгнув через шнур.
Однако, такие случаи редки и происходят обычно по вине окладчика вследствие неправильной постановки стрелков или неумелой организации загона.
После этой неудачной охоты старик окладчик сам признался в своей ошибке.
Работая всю жизнь в средней России, он знал повадку волков ложиться на дневку в местах низких.
На Урале окладчик работал первый год. Обложив волков и осмотрев место оклада, он решил, что волки лежат в низине под горкой. Поэтому он без особых предосторожностей подводил и ставил цепь стрелков на склоне горы с противоположной стороны от предполагаемой лежки волков.
Он ошибся в своих расчетах. Волки лежали на вершине горы и слышали, а может быть и видели угрожающую им с этой стороны опасность. Услышав гон с противоположной стороны, волки затаились на лежке. Чувствуя себя как бы сжатыми в тисках опасности, они при более энергичном нажиме со стороны загонщиков бросились напролом во фланги и махнули через флаги.
Эта повадка лесных волков Урала устраивать дневки на возвышенных местах подтвердилась всем опытом последующих охот. Объясняется она тем, что в условиях Среднего Урала основная зимняя пища волка — косуля, а косуля любит бродить в поисках пищи на возвышенностях, где снег, сдуваемый ветрами, более мелок. Эти именно места служат также излюбленными местами волчьих дневок в ожидании случайной и лакомой добычи.
* * *
В начале ноября охотились мы с товарищем на тетеревов около дер. Аромашки. Стреляли доверчивых чернышей с подъезда, пользуясь только что выпавшим первым снегом.
Окончив вечером охоту и тронувшись в деревню, мы услыхали из ближнего болота заунывную волчью песню. Густым басом, все повышая протяжные ноты, начинал выть старик, а к нему присоединились переярки.
Весь интерес к тетеревиной охоте сразу пропал.
Рассвет следующего утра застал нас на кромке болота, где с вечера были волки. В санях лежали катушки со шнуром, унизанным красными флагами. На свежем снегу резким отпечатком вилась цепочка волчьего следа.
Стая шагала след в след, но отпечатки следа были расплывчаты и сильно примяты. Было ясно, что шел не один волк, а стая. Но сколько?
Вспомнился старик окладчик, который безошибочно определял количество волков по примятости следа. Подъедет, бывало, к следу, взглянет на него и лаконично промолвит: «семь». Ошибки почти не бывало.
След шел на луга, где накануне мы стреляли тетеревов. У проезжей дороги стая разошлась. От общей тропы отделился один след, затем другой, третий, а у самой дороги волки разошлись. Оказалось одиннадцать штук!
Быстро двинулись по следу. Впереди на девственно чистом снегу заметили черные косачиные перья. Это пара волков наскочила ночью на тетерева, очевидно раненого нами накануне, и только пятно крови да перья остались от волчьего пира. По следам было видно, что волки рассыпались по лугам на охоту.
Бросили след и поехали кромкой болота в надежде, что волки после охоты пойдут в него на дневку. Километра через три наши надежды оправдались. Снова след в след возвращалась вся стая в болото.
Поехали в объезд. С трех сторон уже объехали болото, не встречая выходного следа. Росла уверенность, что волки залегли в болоте. Заранее радовал столь легкий оклад большой стаи. Однако преждевременной оказалась наша радость.
Замыкая последнюю четверть круга, мы пересекли волчий след. Зайдя в болото, волки повернули влево и, выйдя из него, ушли к покосной дороге.
На рысях двинулись дальше. Километров семь след шел дорогой, затем круто свернул влево и, перейдя в мах, веером разъединился.
Вскоре выяснилась причина перемены направления и аллюра. След зайца, брызги крови и утоптанный снег нам рассказали, что произошло ночью на этом месте. Ни одной косточки, ни одного клочка шерсти не осталось от косого. Все исчезло в объемистых волчьих желудках. Покончив с зайцем, волки вышли на дорогу.
А время шло, день был теплый. Тонкий слой снега размякал и когда километров через 10 волчий след свернул в густой лес, оказалось, что дальше выправлять след невозможно. В лесу тонкий слой снега совершенно растаял.
На этот раз волки спасли свои шкуры.
* * *
Вспоминается другая, более удачная лежка волчьей стаи.
Пользуясь свободными днями ноябрьских торжеств, мы компанией в шесть человек с окладчиком и флагами выехали на волков в Сухоложский район. Два дня безрезультатно гонялись за волчьей стаей. Привады не было и волки ходили широко.
На третий день посчатливилось с утра напасть на свежий след. Двинулись по следу и к часу дня запустили след в довольно светлое березовое болото.
Оставив нас около лошадей на кромке болота, окладчик пешком ушел влево, в обход болота.
Через час нетерпеливого ожидания маститая фигура окладчика уже возвращалась скорым шагом с противоположной стороны. Еще издали, делая кругообразное движение руками, он дал нам знак, что волки обойдены и находятся в кругу.
Спешно, но молча, без единого звука, начали подготавливать ружья и флажки.
Затягивать волков двинулись сразу с двух сторон — в одну сторону окладчик с помощником, в другую я с одним из охотников. Торопимся, быстро двигаемся вперед. Один распускает шнур с флагами, другой подвешивает его на кусты и деревья.
Вдруг видим волка, пересекающего нам путь. Стараемся молча забежать правее, чтобы заворотить волка в оклад — напрасно. Волк переходит на галоп и вскоре скрывается в лесу.
Обидно, один унес свою шкуру, но раздумывать некогда, надо спешить замкнуть круг.
Вскоре видим продвигающегося навстречу окладчика и, наконец, красная линия флагов сомкнулась. Волки затянуты столь страшной для них лентой.
Наскоро делимся впечатлениями с окладчиком. Оказывается, во время оклада у него тоже прорвались из круга три волка. Итого четыре успели скрыться. По подсчетам окладчика — пять должны быть в кругу.
По жеребьевке становимся на номера, а окладчик с двумя помощниками уходят в загон. Мне достается второй номер с левого фланга. Встаю у березы. Влево ясно видна красная линия флагов.
Вот и гон.
Как только раздались крики загонщиков, на правом фланге прогремел дублет, еще один выстрел ближе и через несколько мгновений я вижу пару волков, галопом машуших вдоль линии стрелков влево, прямо на флаги.
Волки идут от меня шагов на 80, стрелять далеко, пропускаю, наблюдая их скачку. Вижу, как сразу осадил вдруг передний, наткнувшись на флаги. Задний тоже с маху присел и, сидя, заскользил по льду, невольно приблизившись почти к самым флажкам, а в следующее мгновение оба волка круто повернулись от флагов и бросились прямо к линии стрелков.
Передний быстро приближался ко мне. Напустив его шагов на двенадцать, я выстрелил, и волк безжизненно рухнул набок.
Второго убил сосед справа.
Не успел смолкнуть гул выстрелов, как я заметил волка, катившего из круга между мной и соседом слева. Определив, что волк идет ближе к моему номеру и, следовательно, право выстрела принадлежит мне, я быстро вскидываюсь и пускаю заряд картечи по серому красавцу. После выстрела волк мгновенно садится и, ощетинив баки и мотам головой, внимательно смотрит в мою сторону.
Стреляю вторым — осечка. Заменяю патрон в правом стволе, стреляю — осечка. И так подряд пять или шесть раз. А волк сидит и при каждом щелкании ударника вздрагивает и мотает головой.
Видя, что волк не может двинуться с места, успокаиваюсь, осматриваю осекшиеся патроны и замечаю, что на капсюлях нет никакого следа от удара бойка.
Оказывается, осекся только первый патрон, а следующие не стреляли потому, что второпях после первого выстрела по волку я перевел случайно тройник на пулю и спускал курок по пустому пулевому стволу. Исправив ошибку, добиваю раненого, и в тот же момент вижу, как вдоль линии флагов полным махом идет крупный волк прямо в ноги товарищу слева.
Кошу в его сторону глазами. Он тоже заметил уже волка. Ружье в плече, застыл в напряженной позе, весь сосредоточенный, ничего не видящий, кроме быстро приближавшегося зверя.
Наконец — выстрел. Волк, не меняя направления, машет вперед, высоко подпрыгивает, наткнувшись на затоптанные в снег флаги сзади линии стрелков, и в следующий миг получает от соседа заряд картечи по спине.
В результате этой красивой охоты в редком болоте, когда все волки во время гона были на виду, взято четыре волка. Лишь один ушел невредимым, махнув через флаги.
Забавно было видеть, как подошедшие к убитым волкам загонщики из местных колхозников лупили их кнутами по шкурам, приговаривая:
— Вот тебе за Федора Иваныча жеребушку.
— Вот тебе за телку тетки Матрены.
— Вот тебе за марфиных ягнят.
Отомстили!
* * *
Лет пять назад интересный случай произошел у нас при окладе волков около дер. Палкино.
Поздно вечером были затянуты флагами пара волков.
При проверке на другой день утром оклада оказалось, что вместе с волками были обложены и затянуты флагами две косули.
Тронувшись на промысел ночью, волки напали на косуль, погнались за ними. Спасаясь от преследования, косули наскочили на флаги, порвали шнур и выпустили из оклада своих злейших врагов.
В тот же день оба эти волка были вновь затянуты флагами и убиты километрах в трех от первого оклада.
Раздутые бока и отсутствие столь типичной для волка поджарости свидетельствовали о том, что желудки волков переполнены. При снятии шкур, волки были вскрыты и оказалось, что желудки их полностью набиты огромными кусками козьего мяса. Было очевидно, что ночная охота их за косулями кончилась удачей к туша одной косули, исключая ног и головы, без остатка была съедена парой волков.
* * *
Иногда стае волков достается и более крупная добыча.
В районе дер. Решета, выслеживая четырех волков, мы были свидетелями лесной драмы, когда волки напали на двухгодовалого самца лося и после упорного боя зарезали его.
Надеясь, очевидно, на силу своего страшного оружия — передних ног и рогов — лось при приближении волков не спасался бегством.
По следам было видно, как четыре волка с разных сторон шагом приближались к лосю, а последний бил ногами, разрывая до земли глубокий снег, и постепенно отступал в мелкий и густой сосняк.
Эта тактика лося — уход с чистого покоса в густой сосняк, — очевидно, и погубила его.
Очутившись в густом сосняке-карандашнике, как говорят уральцы, лось лишился возможности быстрого маневрирования при защите от нападения, и волки, использовав момент, с четырех сторон бросились на него.
Защищаясь, лось с огромной силой бил ногами и рогами. Молодые сосны диаметром в 10—15 сантиметров были перебиты могучими копытами лося и отброшены на 2—3 метра от торчащих из снега комлей. Часть деревьев была сломлена на высоте одного-полуторых метров ударами рогов. Однако, боевая позиция лося была слишком неблагоприятна, и исход кровавого боя решился не в его пользу.
На боках лося зияли огромные раны. Целые куски мяса с кожей и шерстью были вырваны могучими волчьими зубами, а перегрызенная глотка решила конец кровавой схватки.
Полость живота и мягкие части зада были съедены волками, рога я взял себе, а остатки лосиной туши увезли на пельмени наши возчики.
В тот же день два волка из этой стаи были затянуты флагами, но, к сожалению, один ушел через флаги, другой же получил возмездие за свои ночные разбои и был взят лично мною.
