Вся советская общественность следила с большим интересом за первым в Союзе гигантским взрывом на южном Воронцовском участке Ауэрбаховского рудника.
В 12 минных колодцах, на глубине от 6 до 10 с половиной метров, было заложено около 100 тон (или 8 вагонов) взрывчатых веществ. Такие взрывы за границей нам не известны. Наши советские взрывники решили сделать смелый опыт — поставить землю дыбом, освободив из-под нее богатейшие залежи руды.
Этот первый опыт советских взрывников сделан блестяще.
Для получения своевременной оперативной информации о подготовке к взрыву и самом взрыве непосредственно с площадки, а также съемки для передачи по бильд-аппарату в Москву в центральную прессу, Свердловская авиашкола имени Кабакова и Кабаковский лесоотдел выделили два специальных самолета «У-2» и «Р-5».
9 мая, несмотря на неблагоприятную погоду, смелый летчик, командир отряда авиашколы имени Кабакова, в 12 часов дня вылетел со мной к месту взрыва. Пролетев не более 20 километров, самолет попал сначала в густые облака, а затем в дождевую и грозовую тучу.
Самолет кидало из стороны в сторону, град сильно мешал пилоту, побив ему лицо, но пилот не растерялся. Спокойно, уверенно вел самолет, миновав дождь, град, но опять густые облака мешали полету: облака прижимали самолет все ниже и ниже…
Летим на 15—20 метров над лесом, непроходимыми болотами… Но держаться на высоте 15—20 метров стало невозможно, грозила авария. Впереди видимости нет, облака спускались все ниже и ниже…
Желая пробиться вперед, летчик круто набирает высоту. Самолет поднимается выше и выше. Счетчик показывает сто, двести, триста, пятьсот метров, а просвета нет — все облака и облака.
Наконец, 800, 900, 1000 метров. Самолет пробился. Вверху голубое небо и яркое солнце,— внизу, впереди и кругом— сплошной белый снежный покров густых облаков. Во время подъема через облака от чрезвычайно сильного порыва ветра из рук пилота ветром вырвало карту. Летим без карты и всякой ориентировки над облаками.
Решили спускаться вниз. Может быть, облака рассеялись и можно лететь на нормальной высоте. Самолет опускается ниже…
Счетчик показывает падение высоты 900, 800, 500, 300 метров, а облака все еще густые-густые. Наконец, появляется просвет, примерно на 50 метров. Самолет идет опять над лесом, болотами, опять над лесом. Вверху облака, впереди чуть-чуть улучшающаяся видимость.
Через несколько минут показываются очертания строений. Подлетаем. Оказывается, Тагил. Мы летим над Тагилом,
Летчик с пути не сбился, несмотря на отсутствие карты и приборов слепого полета.
За Тагилом опять низкая облачность. Летим на 50—100 метров. Только за 50 километров до Кабаковска самолет поднялся на 300—500 метров.
Наконец, мы в Кабаковске. После прилета в Кабаковск летим к месту взрыва— Ауэрбах. Здесь самолет никогда не был. Жители, услыхав шум мотора самолета, выбежали на улицу. Более двух тысяч народа собралось посмотреть на посадку самолета.
Делаем пять кругов в воздухе, ища подходящей площадки для посадки. Наконец, площадка найдена, самолет идет на посадку.
Мы на месте взрыва.
С большим интересом, целыми экскурсиями учащиеся осматривают самолет. Ребята — щкольники забросали летчика уймой вопросов: «А ты, дяденька-летчик, спасал челюскинцев?» и т. д. Летчик не успевает отвечать на вопросы.
В конце концов, все удовлетворены, самолет осмотрен, но до самого отлета жители не расходятся по домам.
Получив информацию о взрыве, летим обратно в Кабаковск для передачи по телефону в Свердловск.
11 мая прилетаем во второй раз к месту взрыва. В час дня с площадки взрыва все уходят. За 400 метров от него устроен специальный блиндаж из бревен. Из этого блиндажа мы трое, операторы Союзкинохроники тт. Славин, Николаев и я, должны снимать взрыв. Кругом за полтора километра нет никого. Медленно бегут минуты…
Перед самым взрывом решили с оператором Славиным снимать взрыв с открытой крыши блиндажа, а оператор Николаев из закрытого блиндажа.
Кругом тихо-тихо, только ветер колышет листья деревьев… За минуту до взрыва начинаем съемку. Ровно в 2 часа раздается оглушительный гул. Высоко-высоко поднимается черный столб дыма, летят деревья, громадные глыбы земли…
Во время взрыва вся масса земли летит по ветру, поэтому блиндаж был устроен с подветренной стороны. Но во время взрыва ветер переменился и вся масса земли полетела с неимоверной быстротой на наш блиндаж. Оператор Славин успел снять несколько кадров, я сделал шесть кадров взрыва — больше оставаться было нельзя, так как громадные глыбы летели на нас…
Видя, как начали падать в нескольких метрах от нас глыбы, мы укрылись сначала за блиндаж, а потом нырнули в самый блиндаж. Кино-аппарат залепило брызгами земли. Кругом летят и падают глыбы… Еще несколько секунд — и шум падающих глыб затих… Самый взрыв продолжался несколько секунд.
Вышли из блиндажа. Вокруг блиндажа взрыты ямы — воронки глубиной в полтора-два метра. По счастливой случайности, ни одна из глыб не упала прямо в блиндаж, а падали в четырех-пяти метрах до блиндажа или за ним.
Ровно через три минуты мы были первыми на месте взрыва. Там, где находились минные колодцы, теперь образовалась пропасть глубиной от 22 до 27 метров и шириной в 50 метров. Разбросало кругом землю еще за наш блиндаж метров за 400.
Снимаем первые кадры места взрыва. Минут через 20—30 прибегают, запыхавшись, руководители взрыва и, удивляясь, смотрят на изменившуюся местность.
Взрыв удался блестяще! Инженер Селевцев спускается в траншею и достает первые добытые после взрыва «гематиты» (красную руду).
— Теперь, — говорить он, — скоро будете снимать новый взрыв уже не в 100 тонн, а в 200 тонн взрывчатых веществ!
Через несколько часов на специальном самолете «Р-5» из Кабаковска с летчиком т. Федосовым и бортмехаником т. Кабановым лечу обратно в Свердловск. Через четыре часа снимки взрыва передаются по бильд-аппарату в Москву для «Правды».
