Ленка. Тон называл жену именно так, хотя она этого терпеть не могла. Но она не была Ленусиком, Леночкой, Елкой и Еленой. Она была именно Ленкой. Родной и надежной, женой, другом и «своим пацаном». Он мог слушать ее болтовню бесконечно, не вникая в суть, как слушают радио. Просто любуясь блеском ее карих глаза, когда она жарила картошку и одновременно тараторила о «Лорке из бухгалтерии». Всего этого могло не быть, если бы не ребята из «антитеррора», которые успели взять Аслана до. Эти две буквы «Д» и «О» стали целой жизнью после.
Тон на всю жизнь запомнил этот момент, когда он ждал Ленку в кондитерской, окончательно потерявшись среди кремового безобразия свадебных тортов. И вдруг услышал по визору, что в московском метро только что обезоружен террорист-смертник. На той самой станции, где ждала сейчас поезд Ленка в свадебных туфлях. Ленка, которая хотела самую красивую свадьбу на свете, как в американских фильмах, в которых счастливые невесты сами создают себе кучу смешных проблем, чтобы потом с наслаждением их решать. Инстинкт призывал Тона вцепиться гаду в горло и по капле выдавливать из него жизнь. Но разум объяснял, что задушить врага можно только один раз. Тогда как Процедура убивает мерзавца многократно, чего ему, Тону, не дано. Когда-то все было просто: виноват — голову с плеч, причем на площади и прилюдно. Это справедливо, но слишком просто. Даже если преступник убил двадцать или сто человек, казнить его можно было только один раз. Он так и умирал, не раскаявшись. Высокие технологии позволили Фемиде заносить свой меч многократно. Причем казнить можно было не только тех, кто уже убил, но и тех, кто только попытался.
