ливо улыбался в ответ молодой кузнец, а от самых назойливых отделывался шуткой.
— Гайша, — обратилась Айгуль к сестре, — ты слышала про молодого кузнеца, все от него без ума, поглядела бы на него.
— А сама что не посмотришь?
— У меня есть жених, через несколько лун придёт караван, и я уеду далеко отсюда.
— А что так невесело говоришь?
— Не хочется расставаться с родными местами, — с грустью произнесла Айгуль.
— Ладно, уговорила, посмотрю я на твоего кузнеца.
— Почему на моего?
— Так, вырвалось, — засмеялась Гайша. — Посмотрю, может, это моя судьба.
Через несколько дней Гайша доложила:
— Видела я твоего кузнеца.
— Почему моего?
— Прости, вырвалось.
— Ну и что, как он тебе?
— Ничего себе, — пожала плечами Гайша, — да, красивый, да, рукастый, но не тронул он моё сердце.
— Посмотрю сама, — решила Айгуль, — что в нём такого, что подруги по нему с ума сходят, а Гайша осталась равнодушной.
Повод скоро нашёлся, разболталась подкова у любимого коня, и Айгуль, недолго думая, отправилась в кузню. Лучше бы она этого не делала, да и как человеку знать, что лучше, что хуже, и какие силы ведут нас по жизни, и кто решает, сколько нам жить и с какой задачей мы приходим на белый свет.
Навстречу Айгуль вышел Тенре-кузнец. Грустно улыбаясь, обнял девушку:
— Прилетела ласточка. И что тебя привело?
— Подкова у коня разболталась.
— Подкова, значит, — вздохнул Тенре. — Сейчас будет сделано. Айнур! — позвал он ученика.
Айнур вышел в кожаном переднике, волосы на голове стянуты ремешком, чтобы не мешали работать.
— Что, учитель? Звал меня?
— Лошадь подковать надо.
Айнур сначала окинул взглядом лошадь, потом взглянул на девушку. На языке вертелась дежурная шутка, но… все разом изменилось вокруг. Вот он медленно подходит к лошади, поднимает ее ногу, рассматривает копыто, поправляет подкову, пытается что-то сказать, но в голове пустота, как в огромном барабане. Всё, работа закончена.
Айгуль так же медленно взлетает в седло, конь трогается, Айгуль оглядывается, они на миг встречаются взглядами. И конь уносит всадницу.
Гайша уже который день не видела Айгуль. Спросила у матери.
— Дома она. Не желает выходить и никого не хочет видеть. Поговори с ней. Я не понимаю, что с ней происходит, и на душе у меня тревога.
Айгуль лежала, безучастно уставившись в потолок.
— Что с тобой, на улице так хорошо, а она вылеживает?!
Схватила за плечи, повернула к себе, увидела осунувшееся лицо.
— Что случилось? Ты заболела?
Айгуль обняла сестру и горько расплакалась.
— Гайша, я сердце там оставила.
— Что ты говоришь, тебе нельзя, забудь! Сегодня весть пришла: караван уже в пути, через луну он будет здесь. Айгуль, тебе никак нельзя ссорить дядю Сиддыка с дядей Таймиром, ты понимаешь это?
— Да-да, только это и понимаю, но ничего не могу поделать с собой.
Тенре-кузнец молча наблюдал за своим учеником. Работает Айнур и вдруг застынет в одной позе, даже не заметит, как Тенре взял инструменты из его рук.
Мало ли, много ли времени прошло после первой встречи Айнура и Айгуль, может, они и видели друг друга издалека, но от этого никому из них легче не стало.
Вот, наконец, и караван добрался до поселения. Радостно, празднично встречал Сиддык желанных гостей. Среди встречающих были Айгуль и Гайша — красиво одеты, украшены самоцветами. Айгуль изо всех сил старалась быть весёлой, но что-то у неё это плохо получалось.
Никто не замечал, как за происходящим наблюдают зоркие глаза колдуна.
Тенре-кузнец, живший одиноко, привязался к своему ученику, как к родному сыну, а какой родитель не желает счастья своему чаду?.. Правду сказать, представления о счастье родителей и детей сильно расходятся.
Тенре-кузнец решил вмешаться, изменить русло текущих энергий. Да ведь благими намерениями бывает выстлана дорога в ад.
Рустам влюбился в Гайшу, золотокудрая красавица полонила его. Он понимал, что никто не позволит ему нарушить данное слово, и изо всех сил старался скрыть свои чувства. Но нельзя скрыть любовь, тем более, если она ещё и взаимна: у Гайши даже при звуках его голоса сердце начинало биться так, что его слышали, наверно, все в округе. Она-то лучше всех понимала безнадёжность ситуации. Уж кому-кому, а ей, сироте, точно нельзя нести горе семье, приютившей её.
Вечером Гайша пришла к Алтынай, встала перед ней на колени:
— Мама, разреши мне ненадолго уехать к дальним родственникам погостить.
Алтынай не зря слыла мудрым человеком. Она своим женским чутьём давно уже поняла, что происходит с молодыми, но знала: когда дело доходит до настоящей любви, не то что она — вся вселенная бессильна. Алтынай не стала спрашивать у Гайши причину внезапного желания уехать.
— Да, Гайша, можешь ехать, я сообщу, когда тебе вернуться.
Алтынай понимала: она не может вмешаться в ситуацию, не может пойти к Сиддыку и Таймиру, рассказать, что происходит с молодыми. Мужчины просто её не поймут. Жена да убоится мужа своего — так есть, и так будет.
Гайша села на коня и исчезла в ночи.
В это время колдун разговаривал с Айгуль.
— Айгуль, ласточка наша, что так сильно пригорюнилась?
— Тенре, ты знаешь, ты всё знаешь. Сколько я помню, ты всегда был другом нашей семьи, скажи, что мне делать, Рустам умный, красивый, добрый, но не лежит у меня душа к нему. Помоги Тенре, помоги.
— Ласточка моя, ничем и никак я не могу тебе помочь. И отец твой не послушает меня, он скорее мне голову оторвёт, чем согласится испортить свою дружбу с братом Таймиром. И никогда не пожалеет о своём поступке.
— Поговори с ним, может, поймёт, ты же умеешь убеждать.
— Нет, ласточка моя, там вступило в силу крепкое мужское слово — оно нерушимо.
— А колдовством, колдовством! — схватилась за рукав колдуна Айгуль.
— Айгуль, дорогая, перед любовью всё бессильно, всё!
— Зачем ты тогда пришёл?
— Принёс я тебе слово тайное, заветное. В какой-то момент тебе не захочется жить, а в серые равни
