Хангай-зэбэ, часть 2

начало

 

Местность Унга-Турэн, два дня пути от озера Бай-Куль, Год Гахай пятого лунного цикла

Отряд тангутов шёл точно на север.

Верховный монгольский правитель Темуджин умер почти месяц назад, но Янхал-Аба, Верховный жрец народа тангуты, который возглавлял отряд, знал, что со смертью Темуджина вражда между монголами и его племенем не закончится.
Янхал-Аба был уверен, что одним из главных условий завещания Темуджина было полное уничтожение тангутов. И на это были веские причины. Великий Правитель считал, что тангуты предали его, когда отказали в помощи во время похода Орды на Хорезм.

 

Ли Сянь, последний император тангутского царства Си-Ся, пытался задобрить Темуджина богатыми дарами, но ничего не вышло.

Кюрбел-Хатун, жена Ли Сяня, которую Темуджин взял к себе в наложницы, в первую же ночь укусила всесильного правителя, предварительно обработав зубы ядом калотрописа. Кюрбел-Хатун бросилась в Жёлтую реку, на берегу которой стоял ханский шатёр, а Темуджин умирал долго и мучительно – три дня и три ночи.

Поэтому не стоило строить иллюзий относительно дальнейшей судьбы полностью разгромленного Тангутского царства. Было ясно, что Угэдэй, наследовавший империю Темуджина, как только уничтожит других претендентов на престол, направит свои войска на землю бывшей империи Си-Ся, чтобы полностью истребить весь народ тангутов.

Янхал-Аба не стал дожидаться этих событий. Он предложил членам своего рода отправиться на север, чтобы найти новое место обитания. Путь лежал через монгольские земли, но Янхал-Аба удачно миновал все ханские кордоны. Он слушал Землю, и Земля указывала ему правильный путь. К небольшому сначала обозу присоединялось всё больше и больше тангутских отрядов и родов, бесцельно кочующих по степи, и к озеру Бай-Куль вышло не менее десяти сотен воинов и двадцати сотен женщин и детей.

Однако здесь тангуты не стали задерживаться надолго. Переночевав на берегу озера, они намеревались двигаться дальше на север – настолько велик был их страх перед монголами. Осталось решить, как обойти озеро – с севера, где было холоднее, и измотанные долгим переходом тангуты могли не выдержать, или с юга, где была вероятность встретиться с отрядами Темуджина.

Но утром оказалось, что за ночь озеро сковало льдом – тонким, как слюда, но достаточно крепким, чтобы по нему прошёл весь тангутский отряд.

Прошло ещё трое суток пути вдоль широкой, скованной льдом Энхэрхэ, и когда караван встал на очередной привал, к Янхал-Аба подошёл его старший сын, Эхе-Хубон.

— Янхал-Аба, мать хочет здесь остаться. Ей понравилось это место. Ей кажется, что оно станет нашей родиной.

— Родина у нас одна, Эхе-Хубон, и мы её уже потеряли.

— Не время скорби о потерянном, Янхал-Аба. Тангуты могут начать новую жизнь. Мать чувствует это. И это может случиться здесь.

— Мать не права, Эхе-Хубон. Знаниями, данными мне от предков, я вижу, что здесь нам не будет покоя.

— А где он, покой, Янхал-Аба?

— Покой в кургане…

— Янхал-Аба, как старший сын, я даю команду ставить юрты. Я верю матери. Ей было видение от Тэнгри. Она с ним говорила…

— Она говорила, но не поняла смысла сказанного…

— И ещё…

Эхе-Хубон замялся, но Янхал-Аба уже знал, что хочет сказать сын.

— Сегодня ночью ты видел Кюрбел-Хатун?

— Да, отец.

— И что она говорила?

— Ничего. Просто приходила ко мне. Это был первый раз с тех пор, как мы расстались. Тогда, за день до сдачи Инчуаня, она говорила мне про калотропис, но я ничего не понял. Я знал, что лисы вырыли нам нору. Я мог увести её из крепости.

— Не вини себя, Эхе-Хубон. Орёл уже проглотил бабочку… Всё было предрешено.

— Откуда ты знаешь про бабочку и орла, отец? – поражённо спросил Эхе-Хубон.

— Я знаю, что ты любил её, что ты скучаешь по ней, — продолжал Верховный жрец, не отвечая сыну. — Кюрбел-Хатун всё сделала правильно. Она спасла нас.

— Люди говорят по-другому…

— Я слышал, что говорят люди. Они считают, что воины Верховного Правителя преследуют тангутов, потому что Кюрбел-Хатун убила Темуджина. Но это не так. Темуджин принял решение уничтожить нас ещё восемь лет назад, когда император Ли Цзенсу прогнал его посланника. И если бы Темуджин остался жив, никто бы из тангутов не выжил. Угэдэю было уже не до нас. Много кто хотел унаследовать трон Темуджина после его смерти, и Угэдею пришлось бороться за этот трон. Мы успели уйти…

Некоторое время отец и сын стояли в тишине.

— Раз ты видел Кюрбел-Хатун, я соглашусь с тобой, Эхе-Хубон. Давай останемся здесь, — прервал молчание Янхал-Аба. — Но внуки твои узнают, что я был прав. Им придётся уходить…

— Уходить – куда?

— Они уйдут дальше. Для всех будет казаться, что тангуты бесследно исчезли, но они будут возвращаться.

— Когда?

— Пройдёт шесть раз по девять кругов, ещё два круга и ещё девять лет – и лишь тогда тангуты вернутся сюда. Но вернутся они по-другому.

— Как, Янхал-Аба?

— Это они решат сами. Мы должны оставить им коридоры, а как ими воспользоваться – это их дело.

— Какие коридоры?

— Раз ты решил остаться здесь – коридоры тоже будут здесь. Их сделаю я, потом – ты, потом – твой сын. Мы должны успеть сделать их до твоих внуков. У них времени уже не будет.

— Но, Янхал-Аба, я не умею их делать.

— Тебе будет видение, и ты узнаешь…

— Когда?

— Только после моей смерти…

— Ты не умрёшь, Янхал-Аба! Ты бессмертен!

Великий Жрец рассмеялся. Впервые с тех пор, как покинул разрушенный Инчуань.

— Это неправда, Эхе-Хубон. Я знаю, что люди так говорят, что твоя мать так говорит, но это – неправда.

Едва сын ушёл, Янхал-Аба стал думать о священном послании. Без него не стоит начинать строить коридор. Когда они только заходили в долину Унга-Турэн, Янхал-Аба приметил необычный камень, гладкий с одной стороны, словно скифское зеркало. Янхал-Аба знал, что написать на этом камне, и он напишет это уже завтра.

 

Телекомпания «Пеликан»

Кирилл Рябиков, корреспондент телекомпании «Пеликан», ровно в 16 часов, вернувшись из поездки в Гаханы, направился в студию, чтобы отсмотреть черновой материал. Практически сразу за ним в аппаратную влетел гендиректор Веремеенко.

— Ну что, Кирилл, есть тема?

— В общем, есть, Сергей Витальевич, только вот мы отсняли почти полтора часа исходников. Мне на просмотр, расшифровку синхронов и монтаж понадобится не меньше четырёх часов.

— Какие четыре часа, Кирилл? Какая расшифровка? У нас выпуск через два часа. А с тебя я планировал открываться. Ты мне лучше скажи – щуки есть?

— Есть.

— Кусали мальчика?

— Не то что кусали – они ему в хлам ногу разорвали! Только вот я разговаривал с доктором, и он выразил сомнение…

— К чёрту – доктора, к чёрту – сомнения. Сильно не заморачивайся на деталях. Главное: щука – мутант. Почему – мутант? Потому что плохая экология. Плюс – тезис о том, что мы отправляем детей в летний лагерь, а они там живут совершенно бесконтрольно. Настолько бесконтрольно, что на них щуки нападают. Понял?

— Понял, Сергей Витальевич, только вот доктор считает…

— Кирилл, никаких «только вот». Через два часа сюжет должен лежать у выпускающего редактора. И он должен быть в том ключе, о котором мы с тобой договаривались.

Кирилл Рябиков сделал сюжет через один час сорок минут.

 

Инцидент в детском лагере

ВВК (ведущий в кадре)

До областного центра дошли жуткие слухи о нападении щуки-мутанта на детей из летнего лагеря «Степной Орёл», расположенного в пятнадцати километрах от райцентра БаяндАй, возле деревни ГахАны. Подробности происшествия выяснял наш корреспондент Кирилл Рябиков.

АЗК (автор за кадром)

Летний оздоровительный лагерь «Степной Орёл» находится в трёх часах езды от областного центра возле деревни Гаханы. Родители с удовольствием отдают детей в этот лагерь, рассчитывая, что их отпрыски поправят здесь здоровье на свежем воздухе и натуральных продуктах. Однако, вчера в лагере случилось чрезвычайное происшествие. Щука напала на ребёнка.

Синхрон (титры: Миша Колобаев, вторая смена, второй отряд):

— Мы с Вадиком пошли на пруд. Мы в прошлом году здесь тоже купались. Но нам никто не сказал, что щуки завелись. Мы только вошли в воду, а Вадик как заорёт. Я его вытащил, из ноги кровища хлещет. Тут вожатые прибежали, директор лагеря, Вадика унесли.

АЗК (автор за кадром):

Предположительно, на школьника напала большая рыба. Скорее всего, щука. Дети, отдыхающие в первой смене, рассказывали, что в небольшом озере Гаха-Нур, которое находится возле лагеря, неожиданно завелись щуки. Эти обычно осторожные хищницы вели себя крайне неадекватно.

Синхрон (титры: Василий Голубев, вожатый):

— Дети рыбачили на карасей, но не успевали они вытащить карася, как на него, как на живца, клевала щука. Большинство щук сорвались. Вы же понимаете, настрой наших удочек на щуку не рассчитан. Но некоторых удалось поймать. Потом мы уху из них варили. Очень даже ничего.

АЗК (автор за кадром):

Администрация лагеря, безусловно, должна была оповестить о случившемся департамент образования администрации региона, правоохранительные органы, и уж, во всяком случае, предупредить о феномене ребятишек, которые приехали во вторую смену. Однако, этого сделано не было. Почему? Администрация лагеря от комментариев отказалась.

Интершум:

— Кто вам давал разрешение на съёмку? Уберите камеру!

АВК (автор в кадре):

— Сейчас за моей спиной находится то самое озеро Гаха-Нур, где и произошло нападение щуки на ребёнка. Вы видите, что размеры озера не превышают гектара. Щуки здесь не водились никогда. Учёные говорят: всех организмов, которые теоретически могут обитать в таком озере, для пропитания одной щуки хватит лишь на две-три недели.

АЗК (автор за кадром):

Более того, оценивая поведение щуки, учёные в неофициальной беседе предположили, что это животное-мутант. Причиной для необратимых мутаций могла послужить плохая экология, которая, к сожалению, в последнее время становится отличительной чертой нашего региона.

Как только сюжет прошёл по новостям и Рябиков получил скупую похвалу от начальства за оперативность («хотя, конечно, можно было бы, Кирилл, и поглубже копнуть»), журналист вернулся в аппаратную, где на монтажном столе оставался рабочий материал. Он покрутил кассету вперед-назад, пока не нашёл, наконец, нужный фрагмент.

Зря Веремеенко не стал его слушать. Щука-мутант, бесконтрольность – всё это, конечно, неплохо, но вне сюжета остался весьма любопытный синхрон, который, с одной стороны, никак не подвёрстывался к основной канве инцидента в лагере «Степной Орёл», но, с другой стороны, добавлял ещё больше загадочных деталей в происшедшее.

 

Синхрон с кассеты

(Кирилл Рябиков) – Скажите, Андрей Баирович, вы первый осмотрели мальчика. Какой характер носили его раны?

(Андрей Мангазаев, врач Баяндаевской ЦРБ) – Это рваные раны, типичные для нанесения острым предметом. Характер их не акцентированный, то есть каких-либо усилий, направленных именно на причинение травмы, со стороны кого-либо не предпринималось. Повреждения касательные, но площадь поражения достаточно большая.

(Кирилл Рябиков) – Эти повреждения действительно нанесла щука? Может, в воде какая-нибудь арматурина торчала?

(Андрей Мангазаев) – Нет. Во-первых, в озере никакой арматурины нет и быть не может. Там уже несколько лет дети купаются, и ничего не происходит. Во-вторых, характер повреждений говорит о том, что они оставлены живым существом. Только вот насчёт щуки у меня большие сомнения…

(Кирилл Рябиков) – А кто это тогда?

(Андрей Мангазаев) – Знаете, одно время я работал в Ольхонской ЦРБ, в Еланцах. И как-то с Байкала нам доставили поляка. Польского дайвера. Он занимался тем, что снимал для ЮНЕСКО какой-то фильм про нерп. Он с напарником работал в районе Ушканьих островов. И вот как-то они в подводном гроте заметили нерпу. Стали снимать её. Сначала она не обращала на них внимания, а потом, по мере приближения камеры, стала вести себя всё более беспокойно – двигалась из стороны в сторону, крутила головой. Поляки решили, что она так играется с ними, и подплыли ещё ближе. И вот когда до нерпы оставалось несколько метров, она рванула прямо на них. Нерпа сорвала с поляка маску, вырвала камеру – она так и осталась лежать где-то на дне – и когтями разорвала лицо, практически от подбородка до уха. Поляка привезли ко мне через три-четыре часа после происшествия. Он всё ещё находился в шоковом состоянии. Я обработал ему рану, и сейчас, когда я вспоминаю этот случай, невольно сопоставляю его со случившимся вчера в детском лагере. Я уверен на все сто процентов: характер ранения совершенно идентичен. Думаю, на мальчика напала байкальская нерпа.

(Кирилл Рябиков) – У меня сразу два вопроса, и я, честно сказать, не знаю, какой вопрос мне задать первым: как нерпа оказалась в этом пруду? и почему она вела себя так агрессивно?

(Андрей Мангазаев) – Сначала отвечу на второй вопрос. И в случае с польским дайвером, и во вчерашнем происшествии нерпа вела себя совершенно одинаково, потому что была испугана и пыталась защитить себя в меру своих представлений о самозащите. Нерпа никогда не нападёт на человека, пока она не решит, что оказалась в безвыходном положении. Дайверы загнали её в грот, в замкнутое пространство, мальчик потревожил её в маленьком озере, которое также явилось для нерпы замкнутым пространством… А вот как она попала в это пространство, то есть в озеро – вопрос действительно интересный.

(Кирилл Рябиков) – Да, как? Нерпа – байкальское животное, а до Байкала – почти 150 километров. Кстати, и щука – байкальская рыба. Видимо, она попала в Гаха-Нур тем же способом, что и нерпа…

(Андрей Мангазаев) – Знаете, Кирилл, пока я работал в Еланцах, мне старики часто рассказывали, что существует некие подземные коридоры, которые связывают многие водоёмы Прибайкалья между собой. Большую часть времени эти коридоры закрыты, но иногда, неизвестно по какой причине, они открываются. Старики говорили, что этими коридорами раньше пользовались шаманы с непонятной для простых людей целью, но сейчас, когда потомственных шаманов почти не осталось, эти коридоры могут сами по себе открываться, а потом сами по себе закрываться. Я думаю, если эти коридоры действительно существуют, то они использовались для создания энергетических связей и определённого энергетического поля. Почему я так решил? Однозначного ответа я дать не могу. К такому умозаключению меня привели рассказы стариков в совокупности. Кто-то что-то намекнул, кто-то добавил какую-то деталь, и в итоге у меня возникла такая уверенность. Несколько лет назад я читал на эту тему статейку в районной газете «Наше Прибайкалье». Там как раз об озере Гаха-Нур и рассказывалось. После этой публикации редактора зачем-то уволили, газету изъяли из библиотек, но статью успели положить на какой-то сайт, и она, думаю, там до сих пор лежит. Поищите в интернете через поисковики – может, найдёте, если вам, конечно, это интересно.

Кирилл Рябиков остановил магнитофон. Интересно – неужели действительно в Интернете лежит статейка из районной газеты «Наше Прибайкалье» про подземные энергетические коридоры?

Рябиков вышел из аппаратной, сел за свой рабочий стол. Компьютер работал. Журналист зашёл в «яндекс», набрал в поисковой строке «озеро Гаха-Нур». Единственная ссылка, которую откопал во всемирной паутине поисковик, отправляла на ту самую статью из газеты «Наше Прибайкалье».

 

Периодика, сайт «Наше Прибайкалье»

Бермудский треугольник на озере Гаха-Нур

Две недели назад группа молодых людей из Усть-Орды гостила у одного из родственников в деревне Гаханы. В разгар веселья, когда изрядно уже было выпито, молодёжь решила искупаться. Приятели отправились на озеро Гаха-Нур, что в паре километров от деревни. Молодые люди долго блуждали по местности и хотели было уже поворачивать назад, как неожиданно набрели на долгожданное озеро. Даже не озеро – озерко около ста метров в поперечнике. И никакой растительности рядом – ни камышей, ни кустов, ни деревьев.

— Это и есть знаменитый Гаха-Нур? — удивился один из молодых людей (звали его Алексей). — Да я его переплюнуть смогу!

Неожиданно перед молодыми людьми появился какой-то старик.

— Осторожно, — предупредил он. — Это озеро священно и обид не прощает…

Слова старца, однако, не произвели на молодёжь должного впечатления, и компания шумно веселилась до тех пор, пока не обнаружила исчезновения Алексея. Тот словно в воду канул.

На берегу лежала его одежда — штаны, рубашка и ботинки. Купальщики долго ныряли, но так и не найдя товарища, решили вызвать профессионального водолаза. И каково же было их удивление, когда, вернувшись в Усть-Орду, они обнаружили «утопленника» возле одного из ларьков. Выглядел он по меньшей мере странно — в одежде с чужого плеча, с напуганными, блуждающими глазами. На вопросы товарищей Алексей не смог дать внятного ответа:

— Ничего не знаю. Последнее, что помню, нырнул в озеро…

Эту историю, напоминающую застольную байку, можно было бы воспринять с иронией, если бы не одно «но»: старожилы деревни Гаханы относятся к содержанию подобных рассказов не иначе как к реальным, вполне допустимым событиям. Одна из самых старых легенд об озере гласит, что когда-то, около ста лет назад, а может быть, и раньше, в озере утонул двухгодовалый жеребёнок.
Очевидцы утверждали, что животное, желая напиться, скользнуло в воду и уже не появилось из неё. Однако через несколько дней жеребёнка, целого и невредимого, обнаружили на Ордынском озере неподалёку от улуса Гушитский. Как жеребёнок оказался в пятидесяти километрах от Гаха-Нура, было полной загадкой, и неудивительно, что появились предположения, будто озеро каким-то чудесным образом, возможно, подземным каналом, связано с Ордынским.

В более поздние времена высказывалось мнение о пространственно-временном континууме, о проявлении в этом месте «эффекта бермудского треугольника», когда предметы и существа попадают как бы в другое измерение. Это мнение подпитывалось тем фактом, что и Бермуды, и Гаха-Нур находятся в месте разлома земной коры, где, как правило, и наблюдаются необъяснимые явления. В том, что Гаха-Нур связан с подземным миром, никто из старожилов не сомневался.

Местные шаманы говорят, что Гаха-Нур по своему значению не уступает Байкалу. Квасным патриотизмом здесь и не пахнет, поскольку речь идёт не о физическом, а метафизическом значении.

Сергей Маслаков, Наше Приангарье, № 22, 10 июня 1996 г.

Материал действительно был любопытный. Причём, явно не в формате обычной «районки». Особенно Рябикова порадовало словосочетание «пространственно-временной континуум». Но зачем же редактора увольнять?

Впрочем, немного подумав, Рябиков пришёл к выводу, что нашёл достаточно простой и очевидный ответ на этот вопрос. Сегодня в лагере ему говорили, что «Степной Орёл» открылся летом 1996 года. Материал в «Нашем Прибайкалье» вышел в самом начале лета этого же года. Районное начальство явно было не в восторге, что местность, где открывается детский лагерь, получит сомнительную славу Бермудского треугольника. У начальства, видимо, были определённые виды на этот лагерь: раскрутка в районе экологического туризма, расширение рынка сбыта сельхозпродукции, явно какие-то личные интересы… В этом случае понятно и недовольство материалом, и увольнение редактора газеты.

Что касается предположения доктора Мангазаева о появлении в озере Гаха-Нур нерпы, которую затянуло туда из Байкала, то оно, в принципе, подтверждалось автором статьи, неким Сергеем Маслаковым. Логично предположить, что несколько дней назад в районе деревни Гаханы внезапно открылся подземный коридор, который связал Гаха-Нур с Байкалом. По коридору в Гаха-Нур пошла щука, а потом и нерпа. А, может, этот коридор открылся не сам, а его кто-то открыл?

 

Коминтерна, 29, 21 июня 2007 года

— Итак, Олег Станиславович, расскажите, что произошло с вами со времени нашего последнего разговора? – Даржинэ сидела в единственном кресле в квартире Манцева и неотрывно смотрела на энергетика.

— А со мной должно было что-то произойти? – Манцев пытался говорить равнодушно, даже с некоторой иронией, но тревога, а временами и испуг отчётливо проскальзывали в его голосе. – Ничего со мной не произошло.

— Погодите, Олег Станиславович, не гоните лошадей, как говорила моя бабушка. Не далее как в этот вторник вы мне позвонили и рассказали, что человек из вашего сна, которого мы определили как шамана из красной юрты, заявил вам, что он будет возвращаться. Так?

— Так.

— За эти ночи – то есть сегодня и вчера – вы ещё хотя бы раз видели этот сон?

— Один раз видел, один раз – нет.

— И когда вы его видели, он снова сказал вам, что будет возвращаться?

— Да.

— То есть этот сон был таким же, как вы видели ранее?

— Не совсем. Когда он что-то достаёт из кармана халата перед тем, как этот самый халат сжечь, он говорит «табан», а сегодня ночью он сказал «зурген». Собственно, «зурген» он и раньше говорил, но последнее время я от него только «табан» слышал.

— А где вы спали вчера ночью?

— Я перебрался с вашего матраца на диван. Какая разница – где спать, раз он везде приходит?

— Понятно. Теперь я обязана вас спросить: вы готовы максимально правдиво отвечать на мои вопросы?

— Да.

— Предупреждаю, что в ходе нашей беседы я буду применять методы гипноза – только методы, потому что, по большому счёту, гипнотизировать я не умею. Вы готовы к этому?

— Да.

— Замечательно. Итак, в течение последнего месяца в вашей жизни произошло некое событие, которое вы тщательно скрываете от всех – даже от близких друзей. Какое это событие?

— Знаете, Даржинэ, я понимаю, что должен вам всё рассказать, но я надеюсь, что это всё останется между нами…

— Безусловно.

— Я нашёл клад. Не то, чтобы клад, а так – чью-то заначку. Восемь золотых монет в серебряной оправе.

— А почему вы скрываете это от всех? Вы же не украли эти монеты, наконец…

— Ну, знаете, начнутся всякие слухи, сплетни. Завидовать начнут. Приукрасят. Кто-нибудь стуканет милиции, что я нашёл клад. Пойди потом доказывай – клад это или находка…

— В смысле? А в чём разница – клад или находка?

— Это чисто юридические тонкости. Клад – это умышленно спрятанные ценности, и я должен их сдать государству, получив вознаграждение в 50 процентов от оценочной стоимости клада. Находка – что-то потерянное кем-то когда-то, и, по большому счёту, я могу оставить её себе. Если, конечно, это не культурная ценность. Ну а в этом случае…

— Понятно, Олег Станиславович. К делу этот правовой ликбез не относится, хотя я почему-то уверена, что вы нашли именно клад. Эти монеты прятали умышленно, и мы вместе попробуем разгадать, с какой целью. Итак, когда это случилось?

— Что случилось?

— Ну, когда вы нашли клад, или, как вы говорите, находку?

— 7 июня.

— Вы были один?

— Да. Разве что дед Никита был, местный пастух, но перед находкой клада он ушёл домой. За меня молиться или что-то вроде этого…

Голос Манцева становился всё более ровный, лишённый интонаций. Даржинэ поняла, что энергетик начал входить в лёгкий гипноз. Сейчас ему предстоит снова пережить те минуты, когда он нашёл свой клад, но теперь с ним будет она, Даржинэ, и она не должна ничего упустить.

— Зачем за вас молиться?

— Он намекал, что сегодня должно что-то произойти. Он, мол, потомок шамана, и он что-то чувствует. Мы с ним некоторое время поговорили. Потом я достал сало, положил на пень. Прилетел дятел, утащил сало. Дед Никита изменился в лице и сказал, что это – знак, и что он должен пойти покапать где-то возле священного места. И ушел.

— Я не поняла – что именно знак? Что дятел утащил сало?

— Да.

— А в чём тут знак?

— Не знаю. Дед Никита что-то сказал по-бурятски, но я не понял, что именно.

— Вспомните, что именно он сказал? Как это звучало?

— Хухэ шунтул. Он принял твой дар. Он заметил тебя, — с усилием проговорил Манцев. Даржинэ показалось, что «хухэ шунтул» энергетик сказал каким-то не своим, совсем чужим голосом. «С украинским акцентом», — вспомнила вдруг она слова Секретарева.

— Вы уже когда-то слышали эти слова, не так ли? Слова хухэ шунтул?

— Не помню.

— Постарайтесь вспомнить, Олег Станиславович.

— Не помню.

— Хорошо, что было дальше?

— Я походил некоторое время и нашёл эти монеты.

— Где нашли?

— В шаманской роще. Дед Никита сказал мне, что это – бывшая шаманская роща. Я ходил полчаса, наверное – тишина. Потом раздался звук и цифры – две девятки, но я копать не стал.

— В смысле – две девятки?

— На детекторе – цифровой дисплей, и при каждом звуковом сигнале даётся характеристика цели по её проводимости и индуктивности. Цифры эти значения и показывают.

— А почему вы копать не стали? Испугались чего-то?

— Да ничего я не испугался… Просто когда такие цифры – никто не копает. Это обычно мусор.

— Но вы же стали копать. Почему?

— Я походил вокруг. Других звуков не было. Я вернулся и решил выкопать эту цель, чтобы по ней определить, есть ли перспектива дальнейших поисков. Бывает современный мусор – консервные банки, тюбики от зубной пасты, алюминиевые ложки. Их находишь – значит, тут жили недавно, и площадка интереса не представляет. А бывает мусор, но старинный: сбруя, украшения, фрагменты подсвечников. Значит – жили давно, и есть смысл искать дальше. Чтобы понять, что к чему, я стал выкапывать эту цель.

— Где лежала цель?

— Полянка. На ней – остатки от юрты.

— Брёвна, что ли?

— Нет, не брёвна. Как таковых остатков нет. Но я видел, что тут стояла юрта. По опыту. Трава немного другая и есть небольшое возвышение. На самом краю юрты этот сигнал и был.

— Прежде чем вы стали выкапывать, ничего не произошло?

— Ничего.

— Погодите. Вспомните ещё раз.

— Я взял лопату, и тут мне показалось, что где-то дерево упало. Я посмотрел по сторонам, но ничего не увидел. Тогда я стал копать и достал монеты. Сначала мне показалось, что это сбруя: монеты были вставлены в оправу и связаны друг с другом. И лишь потом понял, что выкопал золото.

— Что вы почувствовали?

— Как что? – восторг, возбуждение, эйфорию…

— И всё?

— Что-то в грудь кольнуло. Резко так, но сразу отпустило. Я решил, что это от радости какой-то спазм случился или что-то вроде этого.

— Потом?

— А потом ничего. Я положил монеты в сумку, достал бутылку водки, покапал. Остатки водки поставил возле пня, на котором сало лежало, когда его дятел унёс, – и домой поехал.

— Почему возле именно этого пня? Вы же монеты в другом месте нашли, на полянке какой-то…

— Дед Никита говорил, что это пень – от дерева, на котором висел шаман Анхалаев. И юрта, где я монеты нашёл, вроде как тоже анхалаевская была. Вот я и поставил там бутылку.

— Что значит – висел? Его повесили, что ли?

— Я тоже сначала думал, что это его красные повесили, но потом узнал, что так шаманов хоронили. Укладывали в мешок и к дереву в шаманской роще подвешивали.

— Понятно. Вы поехали домой?

— Поехал.

— И что?

— И ничего. Приехал домой, и всё было нормально, пока эти сны не начались.

— Так, погодите. Про сны поговорим отдельно. Мне надо отдохнуть. Я чувствую, что теряю с вами связь. У вас кофе есть?

— Что, простите? — после некоторой паузы спросил Манцев.

— Кофе, говорю, есть?

— А, кофе… Конечно, есть.

— Сделайте мне чашечку. И себе тоже. Нам надо немного отдохнуть. Вы помните, Олег Станиславович, о чём мы только что говорили?

— Смутно. Единственно, когда вы спросили меня про мои ощущения, и я вспомнил о том, как меня в грудь кольнуло, я словно снова пережил это чувство…

— То есть вас опять кольнуло?

— Да. Очень явственно. Мне даже кажется сильнее, чем тогда. Это плохо?

— Не знаю. Не обращайте пока на это внимания. Давайте попьём кофе, а потом постараемся продолжить…

 

Телекомпания «Пеликан», 3 июля 2007 года, утренняя планерка

— Итак, кто из присутствующих сможет мне рассказать, что произошло вчера утром в эфире? — Сергей Веремеенко, генеральный директор телекомпании «Пеликан, обвёл всех тяжёлым взглядом. Во всяком случае, ему сильно хотелось, чтобы его взгляд был тяжёлым. В его кабинете собрались все, кто хоть как-то был причастен к выпуску утренних новостей: инженеры, монтажёры, часть журналистов.

Веремеенко понимал, что на этот вопрос ему никто не ответит. То, что случилось вчера утром, в понедельник 2 июля, было вне его понимания. В 7.30 как обычно московским сетевым партнёром было оставлено окно под выпуск новостей. В эфир вышла программа новостей за пятницу. Повтор, конечно, не сказать, что сильно свежий, и Веремеенко всегда бесила необходимость выходить в утренний эфир с вечерним выпуском. Ладно, когда это был выпуск, записанный накануне. Но пятничные новости в понедельник… Однако, готовить свежий выпуск новостей и, соответственно, платить зарплату за работу в выходные дни у телекомпании не было денег.

Но в этот раз выпуск был совершенно не тот. Точнее говоря тот, но сюжет про происшествие в детском лагере был изменён кардинально! Последний блок «автор за кадром» был совершенно другой, чем в вечернем эфире, который выходил в пятницу! Вместо намёков на плохую экологию, которые Веремеенко видел вполне логичными, в сюжете толковалось про какие-то коридоры.

— Кирилл, объясни мне, что случилось? — Веремеенко обратился к Кириллу Рябикову, автору злополучного сюжета.

— Не могу знать, Сергей Витальевич, — неожиданно по-военному промямлил Кирилл, который и в армии-то ещё не успел послужить.
Веремеенко ответ понравился. Он понял, что выглядел грозно, раз Кирилл ответил по-военному, однако загадка от этого не разрешилась.

— Андрей? — Веремеенко обратился к Андрею Полякову, заместителю по технической части.

— Что – Андрей? Вы же знаете, что ещё в пятницу в 23.30 весь наш эфир был доставлен на вышку. Там он лежал до утра этого понедельника. Если бы на ОРПТЦ даже и решили похулиганить, у них нет аппаратуры, чтобы произвести перезапись. Да и кому это, по большому счёту, надо? Я понимаю – рекламный или предвыборный сюжет…

— Если у нас такая дисциплина, то и предвыборный сюжет смогут перемонтировать, — продолжал бушевать Веремеенко. — У тебя есть запись вчерашнего эфира на 7.30?

— Конечно.

— Давай взглянем ещё раз.

 

Инцидент в детском лагере, эфир 2.7.07, утренний повтор выпуска от 29.06.07

ВВК (ведущий в кадре)

До областного центра дошли жуткие слухи о нападении щуки-мутанта на детей из летнего лагеря «Степной Орёл», расположенного в пятнадцати километрах от райцентра БаяндАй, возле деревни ГахАны. Подробности происшествия выяснял наш корреспондент Кирилл Рябиков.

АЗК (автор за кадром)

Летний оздоровительный лагерь «Степной Орёл» находится в трёх часах езды от областного центра в степном районе возле деревни Гаханы. Родители с удовольствием отдают детей в этот лагерь, рассчитывая, что их отпрыски поправят здесь здоровье на свежем воздухе и натуральных продуктах. Однако, вчера в лагере случилось чрезвычайное происшествие. Щука напала на ребенка…

— Перематывай, Андрей, я это уже сто раз видел. Давай конец сюжета, — раздражённо сказал Веремеенко.

…АВК (автор в кадре):

— Сейчас за моей спиной находится тот самое озеро Гаха-Нур, где и произошло нападение щуки на ребёнка. Вы видите, что размеры озера не превышают тысячи квадратных метров. Щуки здесь не водились никогда. Учёные говорят: всех организмов, которые теоретически могут обитать в таком озере, для пропитания одной щуки хватит лишь на две-три недели.

АЗК (автор за кадром):

Впрочем, характер ранений, которые получил ребёнок, говорит о том, что в озере находится не щука, а байкальская нерпа. Она попала сюда посредством энергетических коридоров, которые открываются в этой местности с определённой периодичностью. Но если до сего момента они открывались стихийно, то на этот раз они открылись с вполне определённой целью. Опасайтесь – занал аюл – открытых коридоров!

— Кирилл, это твой голос? – спросил Веремеенко, стараясь выдержать усталые интонации.

— Мой.

— И что?

— Что – и что?

— Это ты говоришь?

— Нет, не я.

— А голос твой?

— Да.

— И как ты это объяснишь?

— Не могу знать, — снова обратился к военному уставу Рябиков.

— Что такое занал аюл?

— Не могу знать.

— Сергей, ну что ты привязался к парню? – снова вступил в разговор Андрей Поляков. – Ежу понятно, что он физически не мог перемонтировать сюжет.

— Раз ежу понятно, то тебе, Андрей, должно это быть понятно вдвойне, – вскипел Веремеенко. – Кто, по-твоему, перемонтировал сюжет?

— Полтергейст, — пожал плечами Поляков.

 

Коминтерна, 29, 21 июня 2007 года

— Итак, продолжим, — Даржинэ поставила кофейную чашку на единственный стол в квартире Манцева. Здесь же были навалены старинные монеты, фрагменты конской сбруи, пуговицы и товарные свинцовые пломбы. Одна из пуговиц на мгновение отвлекла её внимание:

— Герб Нерчинска. Интересно, как она сюда попала?

— Знаете, Даржинэ, по пуговицам, а особенно по торговым пломбам можно восстановить многие события истории, — увлечённо заговорил Манцев.

— Погодите, Олег Станиславович, — остановила его Даржинэ, увидев, что кладоискатель, похоже, сел на любимого конька, — вы расскажете мне об этом позже. Сейчас мне хотелось бы продолжить наш разговор.

— Опять гипноз?

— Нет. На этот раз мы попробуем обойтись без гипноза. Если, конечно, вы попытаетесь всё максимально вспомнить.

— Что именно?

— Когда у вас появился первый сон?

— Ну, я сейчас уже не вспомню…

— Оттолкнитесь от того дня, когда вы нашли золото… Вы его нашли, приехали домой – и спали нормально?

— Нормально.

— Сна не было?

— Нет.

— И когда он появился?

— Так… Я был в шаманской роще в четверг… А сон появился, кажется, в субботу… Точнее сказать, в ночь с субботы на воскресенье, — сомнение в голосе энергетика сменилось уверенностью.

— Почему вы вспомнили? В субботу или воскресенье произошло что-то ещё?

— Ничего не произошло. В субботу мы с Игорем Секретарёвым съездили в поля, порылись… Ничего особенного не нашли. Кстати, Нерчинскую пуговицу я тогда и откопал. Вечером приехал домой. Смотрю: в подъезде какие-то личности шарятся. Я сразу подумал: золото пришли тырить! Бегом в квартиру – оно на месте. Успокоился, мозгами пораскинул… В подъезде были бичуганы какие-то – откуда им про золото знать? Однако решил его перепрятать. То есть до этого я его вообще не прятал. Оно в кухонном шкафу лежало, в кружке. Я его из кружки достал и разложил монетки по разным местам: одну в кружке оставил, другую – в холодильник. Ну и так далее…

— А одну в кровати спрятали, под матрацем?

— Откуда вы знаете? – испуганно пробормотал Манцев.

— Не знаю, а предполагаю. Я что-то в этом роде и ожидала услышать. Более того – я могу вам рассказать, какого именно года монетка лежит у вас в кровати. Погодите – дайте посчитать… 1881 года… Проверьте.

Манцев подошёл к кровати, приподнял матрац, достал монету. Она так и оставалась в серебряном окладе.

— Это действительно 1881 год, — прошептал он. — Как вы догадались?

— Я вам объясню это, Олег Станиславович, но в своё время. У меня есть одна мысль, и если я вам её вот прямо сейчас расскажу, не получится чистоты эксперимента, который я запланировала на сегодня. Итак, после того, как мы с вами встретились в первый раз, вы перестали спать в кровати, перебрались на матрац, который постелили на полу. Верно?

— Да.

— Это был тот самый матрац, который я вам дала? Вы его накачали, как я вам говорила, и потом легли спать?

— Да.

— Вы спали две ночи – с двенадцатого на тринадцатое, с тринадцатого на четырнадцатое – и никаких снов не видели. Так?

— Так.

— В ночь на пятнадцатое человек в халате появился снова. Что изменилось?

— Где изменилось?

— В вашей постели.

— Да ничего не изменилось. Как спал на вашем матраце, так и спал.

— Подушка оставалась прежней?

— Да.

— Одеяло?

— Да. Точнее нет. Я поменял одеяло.

— Почему?

— Я пролил на прежнее одеяло реактив, которым чищу монеты, и его пришлось постирать.

— А в новом одеяле, которым вы укрывались взамен прежнего, была спрятана ещё одна монета. Так?

— Так, — испуганно прошептал Манцев.

— И я опять вам могу сказать её год – 1872-й. Проверьте.

Манцев протянул руку к одеялу, которое лежало тут же, на диване, где он сидел, и откуда-то из недр одеяла извлёк ещё одну монетку. Она также была в окладе.

— Да, — бесцветно сказал Манцев. – Пять рублей. 1872-й год. Чистого золота один золотник 39 долей…

Несколько секунд и Даржинэ, и Манцев молчали. Потом энергетик не выдержал:

— Скажите, наконец, честно – со мной происходит что-то страшное? Что мне делать?

— Я думаю, надо всё-таки посмотреть начало.

— В смысле? Что вы имеете в виду? Какое начало?

— Сегодня вы ляжете спать с самой старой монеткой. Она, кажется, 1836-го года?

— Да.

— Вот её и положите рядом с собой. Под подушку, в одеяло, под матрац. Куда угодно – главное она должна быть на минимальном расстоянии от вас. Другие монеты уберите подальше. В ту же кружку, например, где вы их изначально хранили. А завтра мы снова встретимся с вами.

 

Периодика, «Российская газета»

В 21.00, как раз в тот момент, когда Манцев размышлял, куда бы ему положить монетку 1836 года, в его квартиру позвонили. Энергетик подошёл к двери, прислушался – тишина. Звонок не повторялся, и никакого движения на лестничной клетке слышно не было. Посмотрел в глазок – пусто.

— Кто там? – нерешительно спросил Манцев.

Никто не ответил.

— Кто там? – повторил Манцев более уверенно.

И снова без ответа.

Тем не менее, Манцев открыл дверь. На лестничной клетке, на полу, лежала «Российская газета» – первой полосой вниз, последней – вверх. Маленькая заметка в подвале полосы была обведена красным карандашом. Манцев поднял газету и прочитал её.

 

«Центробанк выпускает монеты к 300-летию вхождения Хакасии в Россию

Банк России 16 июня выпустил в обращение памятные монеты из драгоценных металлов, посвящённые 300-летию добровольного вхождения Хакасии в состав России, а 18 июня — три серебряные монеты серии «Красная книга» с изображениями кольчатой нерпы, степного луня и краснопоясного динодона.

К 300-летнему юбилею вхождения Хакасии в состав России в обращение поступят: серебряная монета номиналом 100 рублей (масса драгоценного металла в чистоте 1 килограмм, проба сплава 925), золотая монета номиналом 50 рублей (масса драгоценного металла в чистоте 7,78 грамма, проба 999), золотая монета номиналом 10 тысяч рублей (масса драгоценного металла в чистоте 1 килограмм, проба 999).

Монеты имеют форму круга диаметром: серебряная монета номиналом 100 рублей и золотая монета номиналом 10 тысяч рублей — 100,0 миллиметра, золотая монета номиналом 50 рублей — 22,6 миллиметра.

На оборотной стороне серебряной монеты расположены изображения жителей Хакасии в сценах быта на фоне каменных столбов, гор и парящего над ними орла, золотой монеты номиналом 50 рублей — рельефное изображение герба Республики Хакасия, золотой монеты номиналом 10 тысяч рублей — изображение плотины гидроэлектростанции на фоне гор.

Тираж серебряной монеты номиналом 100 рублей — 500 штук, золотой монеты номиналом 50 рублей – 1,5 тысячи штук, золотой монеты номиналом 10 тысяч рублей — 100 штук.

Все три памятные серебряные монеты номиналом 1 рубль серии «Красная книга» имеют форму круга диаметром 33,0 миллиметра (масса драгоценного металла в чистоте 15,55 грамма, проба сплава 925).

На оборотной стороне одной монеты расположены рельефные изображения двух кольчатых нерп, второй — рельефное изображение летящего степного луня, третьей — рельефное изображение краснопоясного динодона. Тираж монеты — по 12,5 тысячи штук каждого вида.

«Российская газета», № 130, 19 июня 2007 года»

Под материалом, на нижнем поле газеты, всё тем же красным карандашом кто-то приписал:

Саг эхилхэ!

 

Москва, аэропорт Домодедово, 21 июня, 20.05

— Вы ведь встречались раньше с Олегом Манцевым, не правда ли? Знаете его лично?

Борис Волков, редактор специализированной газеты «Кладоискатель и золотодобытчик», только что прошёл регистрацию на рейс 778 авиакомпании «Сибирь» и намеревался проследовать на посадку. Человек, подошедший к нему и справлявшийся о Манцеве, был Волкову совершенно незнаком.

— Я его видел всего один раз, хотя и при не совсем обычных обстоятельствах… А вы, собственно, кто такой и по какому поводу интересуетесь Олегом?

— Моё имя вам ничего не скажет. У меня к вам просьба: передать вот этот футляр лично Олегу. Я сообщу ему, что футляр находится у вас. Как только вы прилетите на место, Олег с вами свяжется…

— Это, надеюсь, не бомба? – глупо пошутил Волков.

— Не бомба. Это монета, которую Олег давно уже разыскивает. Мне удалось приобрести её, и я считаю своим долгом передать монету Олегу. Мы когда-то договаривались на этот счёт…

— Если это такой раритет, то почему вы доверяете его мне, совершенно незнакомому человеку?

— Во-первых, я вас знаю достаточно для того, чтобы доверить вам эту вещь. Во-вторых, уверяю вас, эта монета представляет истинную ценность только для Олега Манцева – и ни для кого более. Я бы мог отправить её по почте, но время поджимает. Обстоятельства складываются таким образом, что он должен получить монету немедленно.

— Раз так – хорошо, я передам ему монету. Только я не знаю ни его телефона, ни где он живёт…

— Не беспокойтесь. Он сам свяжется с вами. Спасибо, что помогли…

Человек передал Волкову маленький свёрток и словно растворился в зале вылета аэропорта Домодедово. Народу было не так много, но человек умудрился затеряться среди тех немногих пассажиров, что кучковались возле стоек регистрации в ожидании своих рейсов.

Волков изучил свёрток. В клочок газеты – похоже, «Московского комсомольца» – завёрнуто что-то небольшое и круглое. Волков осторожно надорвал край свёртка, заглянул внутрь. Действительно, в нумизматическом футляре лежала золотая монета. Современная, российская, выпущенная к какой-то круглой дате. Распознать её Волков не смог, хотя считал, что неплохо знает новейшую нумизматику. Рвать свёрток дальше Волков счёл неудобным и решил отложить идентификацию монеты до встречи с Манцевым.

 

Красная юрта

В самой середине юрты, в очаге, выложенным белым камнем, горел огонь. Возле него сидело несколько человек – восемь мужчин и одна женщина. Главным был человек, одетый в синий халат с красной оторочкой, подпоясанный широким поясом – тоже синим, но более тёмного оттенка. На голове этого человека был надет шлем с рогами, в руке он сжимал трость. Лицо закрывали многочисленные верёвочки, закреплённые на шлеме. К трости было подвешено около полутора десятков колокольчиков и просто кусочков меди, связанных попарно. От этого, стоило человеку пошевелиться, по юрте шёл равномерный звон.

На поясе у человека в синем халате был закреплён кисет. Время от времени он доставал из него щепотку каких-то трав и кидал в огонь. Едва трава достигала пламени, как вспыхивала ярким, неестественно жёлтым цветом.
Человек в синем халате бормотал какие-то слова, все остальные молчали.

Наконец, когда в очередной раз пламя полыхнуло жёлтыми языками, он отчётливо произнёс:

— Алты.

— Алты, — повторила единственная в юрте женщина, взяла клубок красной шёлковой нити и направилась к выходу из юрты. На голове женщины было богатое украшение из множества серебряных монет. Тем монетам, которым не хватило места на головном украшении, каким-то непонятным Манцеву образом крепились к плотному темно-синему халату и свисали на кожаных ремешках до ярко-красного – пронзительно красного – пояса. На шею было надето украшение из восьми золотых монет в серебряной оправе.

Она шла прямо на Манцева, который только сейчас понял, что он тоже присутствует в юрте при этом странном обряде. Манцев попытался бежать, но не смог, потому что висел слева от входа в юрту в виде какой-то газообразной субстанции. Более всего он походил на облако. Ему стало страшно. Он понял, что если женщина сейчас просто сильно махнёт рукою, то Манцев разлетится по всей юрте – и кто его знает, смогут ли его молекулы снова собраться вместе?

Однако женщина настолько аккуратно прошла рядом, что Манцеву даже показалось, будто она не только видит его, Манцева, но и знает о его опасениях быть рассеянным по юрте. Женщина откинула войлок, скрывающий дверь, и вышла на улицу. Манцев заметил, что по ходу движения она разматывала клубок, а его конец был закреплён на стреле, воткнутой прямо в землю возле человека в синем халате. Манцев был уверен, что это – шаман, и не просто шаман, а обладающий особой силой.

Манцеву нестерпимо хотелось увидеть, что происходит на улице. Он слегка напрягся, чтобы заставить себя переместиться ближе к двери. Это ему не удалось, но уличная картинка появилась перед ним сама собой. Женщина, по-прежнему разматывая красную нить, дошла до родового сэргэ и девять раз обвязала его нитью. Потом уселась рядом прямо на землю и стала ждать.

Ожидание продлилось меньше минуты: раздался шум крыльев, рядом с женщиной пролетела какая-то яркая птица и села на сэргэ.

— Хухэ шунтул, — прошептала женщина.

 

Коминтерна, 29, 22 июня 2007 года, 7.00

— Олег, теперь вы, надеюсь, знаете, что делать? – голос в телефонной трубке был Манцеву совершенно незнаком.

— В смысле – знаю?

— Вы видели эхилхэ и у вас есть газета, в которой все написано.

— Кто такой эхилхэ, какая еще газета?

— Та газета, которую вы получили вчера вечером. Там все написано, — повторил голос, и связь прервалась.

Манцев еще некоторое время послушал короткие гудки, положил трубку.

Странный звонок. Впрочем, не более странный, чем все то, что происходило с ним последнее время. Да и сон сегодня ночью был совсем другой по сравнению с теми, что он видел раньше. Сон был длинный, непонятный, тревожный – но, удивительное дело, Манцев готов был пересказать весь сон в подробностях. Оставалось, однако, непонятное чувство досады, что он видел что-то интересное и необычное, но оно осталось где-то там, в другом мире.

И это что-то по независящим от него обстоятельствам он недоглядел. «Этот сон – вовсе не сон, — подумал вдруг Манцев. – Это то, что когда-то было».

 

Коминтерна, 29, 22 июня 2007 года, 7.25, телефон

— Олег Станиславович, доброе утро.

— Доброе утро, Даржинэ.

— Что же, Олег Станиславович, от вас ни слуху – ни духу? То вы мне звоните каждый день по поводу и без повода, а сегодня, когда, по моим предположениям, у вас ночью должно было происходить что-то интересное, молчите…

— Да я, собственно, и собирался вам позвонить. Но вот только что мне звонил какой-то сумасшедший, толковал про газету…

— Какую ещё газету?

— Вчера вечером мне кто-то под дверь положил газету. Положил, позвонил в дверной звонок и ушёл. Когда я открыл дверь, звонившего не было, а газета лежала.

— И что за газета?

— Да ничего особенного. «Российская газета» за этот вторник. Одна заметка было обведена красным карандашом. В ней говорится о выпуске новой партии монет, посвящённых то ли Туве, то ли Хакасии.

— Монеты золотые?

— В смысле?

— Эти самые хакасские или тувинские монеты – золотые?

— Да, и золотые там тоже есть.

— Так, понятно… И что же хотел от вас человек, который позвонил вам сегодня утром?

— Он сказал мне, что, мол, теперь я якобы знаю, что я должен делать. Я ответил, что ничего не знаю. Тогда он сказал: смотри газету. Ещё говорил про какой-то эхилхэ.

— Кто такой эхилхэ?

— Шут его знает! Первый раз такое слово слышу!

— Да уж… А сон-то у вас сегодня был?

— Да.

— Отличался от прежних?

— Ещё как отличался!

— Я должна услышать от вас, что вы видели. Скоро буду. Никуда не уходите.

 

22 июня 1836 года, улус Гаха-Мельзан

Доржи-Баяр сидел возле летней юрты, курил трубку и готовился к духаряну. Два дня назад, день назад и сегодня он гнал тарасун. Об этом знали все соседи, и Доржи-Баяр ждал, что вечером они обязательно придут к нему. Такова традиция, которая насчитывала века: чаша с тарасуном идёт по кругу и каждый из присутствующих говорит добрые слова в адрес хозяина и его дома.
Доржи-Баяр устроил духарян по важному для себя поводу. Он ездил в Хогот, на ярмарку, и продал всех шестерых коней, которых взял с собой. Верхоленские купцы не торговались. Дали ровно те деньги, которые он требовал. Заплатили золотом. За каждого коня по новой пятирублёвой монете. Все – нынешнего, 1836 года выпуска. Это было немного странно – получить сразу шесть совершенно новых монет, но Доржи-Баяр не стал забивать себе голову вещами, которые, по большому счёту, не имели к нему отношения. Он знал, что успешную сделку надо завершать подношениями онгонам белой пищей и свежим тарасуном. Отсюда и появилась мысль о духаряне.

Доржи-Баяр рассчитывал, что он успеет провести духарян ещё вчера. Тарасун, в общем-то, уже был готов в достаточном количестве. Но местный шаман Анхалай был занят на каком-то важном родовом обряде, а без шамана проводить духарян не рекомендуется. На родовой обряд к Анхалаю, как рассказали Доржи-Баяру, попали только старейшины анхалаевского рода, включая старуху Убэгэ-Долгон, которую Доржи-Баяр откровенно побаивался.

В Гаха-Мельзанах ходила история, как Убэгэ-Долгон однажды выследила капсальских мэргэн-ябо, которые вместо того, чтобы выращивать свой скот, уводили чужие стада к себе в Капсал – тем и жили. Как-то один подросток из улуса Шото-Мельзан заметил конокрадов, пустился в погоню, но те убили паренька. И вот возле холмов Тангахай сила разгневанной Убэгэ-Долгон чудесным образом настигла капсальцев. Мэргэн-ябо были повержены, и на этом месте осталась лишь гора крупных валунов, очертаниями похожих на всадников.
На Тангахае было священное место, где росла сосна с тремя стволами. Говорили, что это когда-то была обычная сосна, но когда Убэгэ-Долгон применила свою чудесную силу, дерево в одночасье разделилось натрое. Многие из Гаха-Мельзан ездили на Тангахай поклониться этой святыне, но Доржи-Баяр не был там ни разу – настолько велик был его страх перед Убэгэ-Долгон.

А накануне случилась необъяснимая для Доржи-Баяра вещь: Убэгэ-Долгон заходила к нему.

— Хорошо поторговал, Доржи-Баяр?

— Баярлаа, Убэгэ-Долгон, неплохо.

— Я знаю, тебе дали золото. Алты. Не торгуясь.

Доржи-Баяр замялся.

— Я всё знаю Доржи-Баяр. Мне нужно это золото.

И пока Доржи-Баяр раздумывал, как бы уйти от ответа и достойно завершить разговор, Убэгэ-Долгон добавила:

— Не бойся. Я возьму лишь одну монету, а взамен дам свою.

Она сняла со своего хоолопши золотой полуимпериал в серебряном окладе.

— Это тебе, Доржи-Баяр. А теперь дай свою монету.

Доржи-Баяр повиновался.

— А теперь слушай, Доржи-Баяр. Раз в девять лет, в месяц мангихарай хара, ты будешь ездить на ярмарку в Хогот. Можешь продавать мурин или ухэр, или ещё что-то – дело твоё. С тобой всегда будут расплачиваться золотой монетой. Ты будешь отдавать одну алты мне, взамен получать другую. И так будет 60 лет и ещё 12 лет.

Доржи-Баяр кивнул, не поднимая глаз. Он понимал, что вряд ли проживёт так много, но страшился выразить какое-либо сомнение.

— Ты прав, Доржи-Баяр. Ты не проживёшь 60 лет и ещё 12 лет. Ты уйдёшь раньше, — Убэгэ-Долгон читала его мысли, словно открытую книгу. — Твои дети сделают это. А если они не успеют, то твои внуки. Помни об этом Доржи-Баяр, и у тебя всегда будет хорошая торговля.

С этими словами Убэгэ-Долгон вышла.

Доржи-Баяр уже сутки обдумывал этот разговор. Но каких-то выводов пока не сделал. Всё выглядело странно – это единственное, к чему пока пришёл Доржи-Баяр. От тревожных размышлений его отвлекли какие-то крики. Возле озера Гаха-Нур собрался народ и что-то оживлённо обсуждал. Доржи-Баяр вскочил на коня и направился к озеру. Возле самого озера он заметил, что берег, ещё вчера ровный, гладкий и жирный от глины, обвалился и сколько бы Доржи-Баяр не вытягивал шею, дна провала он не видел. Вплотную подъехать к провалу и заглянуть внутрь Доржи-Баяр не решался. Один из соседей сообщил Доржи-Баяру, что в яму провалился жеребёнок – причём, похоже, из его, Доржи-Баяра, стада.

Доржи-Баяр немало опечалился случившимся. Нельзя сказать, что он любил каждое своё животное. По традиции, за скотом здесь особо не следили: стада паслись сами собой, сена на зиму почти не готовили, и нередко случалось, что в те года, когда снег был особенно глубок и до прошлогодней травы лошади и коровы не могли добраться, они питались войлоком и старой одеждой. Но так бездарно потерять жеребёнка – когда тот провалился в какую-то яму, появившуюся буквально на ровном месте, – это Доржи-Баяру сильно не понравилось.

Впрочем, слишком явно высказывать свое недовольство Доржи-Баяр не стал: в отдалении он заметил Убэгэ-Долгон. Как всегда, в темно-синем дэгэл, который она носила и зимой, и, несмотря на жару, летом. На голове – даруулга, на шее – хоолопши, обвешенная монетами. Убэгэ-Долгон восседала на белом коне – сагаан-мурин – и с явным интересом наблюдала за происходящим. Доржи-Баяра вдруг осенила догадка: неожиданный провал мог быть связан с обрядом, который проводили Анхалай и Убэгэ-Долгон. Устрашившись, что Убэгэ-Долгон сейчас прочитает его мысли и почувствует его раздражение, Доржи-Баяр поспешно поскакал в сторону своей юрты.

Предстоял духарян, и к нему надо было основательно подготовиться.

 

Коминтерна, 29, 22 июня 2007 года, 10.00

— Пока всё, что вы, Олег Станиславович, мне рассказали, вполне укладывается в известные мне исторические реалии середины девятнадцатого века. Некий шаман в компании старейшин проводил какой-то обряд. Тот факт, что на обряде присутствовала женщина, говорит о том, что этот обряд носил родовой характер. Женщина явно была немолодая – так?

— Да. Я бы сказал, что обычная старуха. На ней был красный пояс, а на голове – украшения из серебряных монет. На шее – золотые монеты. Штук восемь, если я правильно посчитал. От неё шла какая-то энергия – я до сих пор не понял, положительная или отрицательная. Энергия – и всё. Я словно чувствовал, будто она чувствует, что я нахожусь там…

— Ну не знаю, почему эта женщина произвела на вас такое впечатление. Скорее всего, она даже не обладает качествами шаманки. Обычно на подобных обрядах присутствовала самая старая женщина рода — хранительница очага и традиций. Когда я преподавала историю, помню – читала в одной книге, что в каждом роде обязательно была такая женщина. За ней было закреплено много родовых обрядов. Например, когда племя кочевало, при переправе через водную преграду, она бросала в воду серебряные монеты, чтобы переправа прошла успешно. Этот факт, кстати, вам будет особенно интересен как кладоискателю. Или, например, при лечении больных ей поручалось помогать шаману при проведении обряда. Помогать – в смысле проводить разные технические работы: поднести-отнести. И то, что вы рассказываете, подтверждает это. Именно ей доверили протянуть красную нить от шаманского очага к родовому сэргэ. То есть, по сути, выполнить вспомогательную работу для того, чтобы шаман, который сам не мог отойти от костра, установил связь с предками.

— Зачем?

— Ну тут я могу лишь предполагать. Например, в начале обряда шаман проводил некие установочные, основополагающие операции. Он кидал в огонь траву. Судя по всему, богородскую. Обычно она использовалась для шаманских обрядов. И каждый раз трава горела жёлтым цветом. Если вы правильно разобрали слова, то и шаман, и женщина-старейшина сказали слово «Алты». Верно?

— Да.

— На языках монгольской группы «алтан» или что-то вроде этого означает «золотой». Я думаю, что по ходу обряда был определён цвет: раз трава горит ярко-жёлтым, значит цвет: жёлтый или золотой. Зачем этот цвет нужен, думаю, станет ясно дальше. Вы согласны с этим, Олег Станиславович?

— Пожалуй, да.

— Потом женщина вышла к родовому сэргэ. Думаю – правда, уверенности в этом у меня нет – так участники обряда пытались определить обрядового тотема. То есть то животное, которое будет помогать проводить этот обряд, следить, чтобы всё проходило нормально. Племена монгольской группы всегда уделяли большое внимание наличию тотемного животного. Верили, что без него, в одиночку, шаман не сможет провести то или иное действие. В нашем случае шаман сам не стал определять этого тотема, и призвал на помощь предков. Родовые онгоны отправили к сэргэ птицу хухэ шунтул. Буквально на днях я уже спрашивала у вас об этой птице. Помните?

— Нет.

— Вы находились тогда в состоянии лёгкого гипноза и поэтому забыли. Но сейчас-то вы можете мне сказать, где и когда вы уже слышали это название — хухэ шунтул?

— Дед Никита… Да, дед Никита говорил про этого самого шунтула, когда дятел унёс сало, которое я положил на пень в шаманской роще. Это случилось буквально за час до того, как я нашёл золото…

— Это вы мне уже рассказывали. Но мне казалось тогда, а сейчас я в этом уверена – вы слышали про хухэ шунтула и раньше.

— Нет.

— Да.

— Погодите… Когда я сидел в библиотеке и читал про шаманскую рощу заметку 1943 года, там как раз упоминался хухэ шунтул. Мол, его видели в шаманской роще, когда началась её вырубка. Ещё какой-то пионер нарисовал на полях газеты птицу-мутанта, и я подумал: вот это, видимо, и есть хухэ шунтул.

— Какой ещё пионер, Олег Станиславович?

— Ну, я это так представил себе. Какому-нибудь пионеру поручили в своё время изучить подшивки военного времени. «Подвиг советского народа в Великой Отечественной войне», «Победа ковалась в тылу» и так далее. Пионеру было скучно, он прочитал заметку и нарисовал этого самого хухэ шунтула. Потом, через несколько номеров, рисунок повторялся – и снова на полях газеты. Возле рисунка была ещё одна заметка про шаманскую рощу. Финальный аккорд, так сказать: активиста убили, недобитого кулака арестовали…

— И как выглядел этот хухэ шунтул на рисунке, как вы считаете, пионера?

— Знаете, какой-то гибрид совы и дятла. Хотя на дятла походит больше, чем на сову…

— А почему вы так уверены, что это именно пионер развлекался?

— Ну, может не пионер, а просто подросток какой-нибудь… А вы думаете по-другому?

— Честно говоря, да. Кто-то – и явно не пионер и не подросток – этими рисунками пытался привлечь именно ваше внимание к этим заметкам. Чтобы именно вы прочитали про шаманскую рощу, поехали именно туда и нашли именно то, что вы там нашли…

— Ну, Даржинэ, не знаю…

— Давайте сойдёмся на том, что вы будете считать этого человека пионером, а я всё-таки останусь при своём мнении. Рассказывайте, что вы видели во сне дальше – после того, как хухэ шунтул уселся на родовое сэргэ.

— Женщина с красным поясом вернулась в юрту. Она опять прошла мимо меня в полуметре – примерно так же близко, как вы сейчас от меня сидите. Я снова подумал: всё, сейчас-то меня уже точно по юрте разнесёт на молекулы. Но я продолжал, как мне казалось, сохранять компактность. Женщина подошла к человеку в синем халате и в рогатой шапке, сказала: хухэ шунтул. Человек повторил: хухэ шунтул. Потом он задвигался, запрыгал, загремел своими медяшками. Закричал по-птичьи. Мне опять показалось, что меня, наконец-то, увидели – и весь этот сыр-бор он из-за меня поднял. Но быстро понял: на меня никто не глядел – ни женщина, ни человек с рогами, ни остальные люди. Может, они и знали, что я там нахожусь, но внимания не обращали.

— Так вас видели, или нет – как вы, Олег Станиславович, считаете?

— Странные вы вопросы, Даржинэ, задаёте… Это же сон был. Это моё воображение придумало… Как они могли меня видеть? Или вы тоже считаете, что это не сон?

— Что значит – тоже? А кто ещё так считает? Вы сами?

— Да, — после некоторой заминки признался Манцев. — Когда я только проснулся, у меня была чёткая уверенность – все, что я видел, когда-то происходило в реальности. Но потом я посидел, подумал, попил кофе и понял, что такого не может быть. Просто не может быть, потому что это невозможно…

— Не будем спорить по этому поводу. Тем более, что ни вы, ни я ничего доказать друг другу не сможем. Что вы видели дальше?

— Дальше мужик с рогами прыгал, опять по-птичьи кричал. В общем, как мне показалось, вошёл в конкретный транс. Тростями гремел так, что за километр, наверное, слышно было. Кидал в огонь траву – как вы говорите, богородскую, и она опять вспыхивала каким-то неестественно жёлтым светом. Всё это продолжалось очень долго. Остальные в это время сидели и молчали. Потом, в принципе, начались знакомые вещи. Мужик сбросил халат в огонь, и пламя вспыхнуло до потолка. Хорошо – наверху юрты отверстие было, и огонь весь наружу ушёл, а так бы загорелась юрта – однозначно. Потом мужик с рогами что-то вытащил – то ли из кармана, то ли из кисета, зажал в руке. Кто-то из присутствующих прошептал что-то типа «нэгэн»…

— Что дальше, Олег Станиславович? – обозначила своё присутствие Даржинэ, заметив, что энергетик замолчал.

— А ничего. Рогатый строго так посмотрел на говорившего: мол, чего раньше батьки в пекло лезешь? Потом повторил «нэгэн». А дальше я проснулся…

 

Местность Унга-Турэн, Год Могой седьмого лунного цикла

— Слушай внимательно, Эхе-Хубон. Это наш последний разговор – сегодня ночью я уйду в курганы…

Эхе-Хубон сделал протестующий жест и уже был готов что-то сказать, но Янхал-Аба, тангутский шаман, остановил старшего сына:

— Не перебивай меня, Эхе-Хубон. Тебе ещё много придётся говорить в этой жизни, а мне осталось мало. Поэтому уважай мою старость. Сегодня утром я слышал, как совсем рядом упало дерево – и это верный знак того, что мне пора уходить.

Эхе-Хубон замолчал и покорно склонил голову, внимая старику.

— Я тебе говорил про коридоры. Говорил в тот день, когда мы пришли сюда. Я знаю, что ты каждый день помнил про тот разговор, но ты ни разу не заговорил со мной об этом. Ты поступал правильно, полагая, что знания придут в тот момент, когда они станут необходимы. И вот этот момент настал.
Эхе-Хубон опять попытался что-то сказать, но отец уже не обращал на него внимания. Взгляд Янхал-Аба был обращён внутрь, он перестал замечать то, что происходило вокруг.

— Я установил великий камень и сделал три коридора. Тебе предстоит сделать три, ещё три сделает Тугал-Хубон, мой внук и твой сын. Не говори ему ничего, пока не придёт время.

— А зачем нужны коридоры? – вставил-таки слово Эхе-Хубон.

— Через четыре круга и ещё половину круга тангуты исчезнут. К тому времени должны быть готовы девять коридоров. По этим коридорам через 48 кругов и ещё 7 кругов тангуты смогут вернуться – и, возможно, это будет большая сила. Камень, который стоит в самом начале долины Унга-Турэн, у священной горы Турэн-уул, куда Тугал-Хубон гоняет наше стадо, — великий камень. Там написано на нашем языке, что мы будем возвращаться. Пока камень будет оставаться на этом месте, мы сможем вернуться.

— Кто это – мы, Янхал-Аба? Я и ты?

— Не только. Вернутся все тангуты, которые пожелают это сделать.

— Но как они узнают, что можно возвращаться?

— За курганами, Эхе-Хубон, — не только камни и сырость. Там другой мир, в котором нет преград для общения. Тангуты будут знать, что они могут вернуться. Только все ли захотят это сделать? Мы ценим жизнь, находясь здесь, но в курганах приходит спокойствие, и многие выберут именно его.

— Все тангуты захотят вернуться. Я уверен в этом, Янхал-Аба…

— Погоди, Эхе-Хубон. Ты говоришь так, пока молод. Когда наступит старость и придёт жизненный опыт, ты, возможно, и изменишь свою точку зрения. В любом случае, захотят тангуты вернуться, или нет – коридоры откроются через 48 кругов и ещё 7 кругов. Они будут открываться постепенно, по одному. Не чаще, чем один коридор в девять лет. Как их открывать – наши предки выберут сами.

— Ты хочешь сказать, Янхал-Аба, что мы вместе с конями, оружием полетим через какие-то коридоры, и нас выбросит наружу?

— Как это будет происходить, выберем мы сами. И наши предки помогут нам в этом. Но я не думаю, что всё произойдёт так, как ты описываешь, Эхе-Хубон. Время, проведённое в курганах, плохо скажется на нашей внешности, – Янхал-Аба едва заметно улыбнулся. – Я думаю, мы вернёмся по-другому. Но мы решим это позже, когда придёт время, – повторил он.

— Как я узнаю, Янхал-Аба, что мне настала очередь строить коридоры? – помолчав, спросил Эхе-Хубон. – И как, всё-таки, их строить?

— Видишь мою ладонь? – старик протянул сыну правую руку. Там, где у большинства людей находился большой палец, у Янхал-Аба было два пальца. – Давным-давно, когда умер твой дед – мой отец, большие пальцы на моих руках раздвоились. Это знак избранности. Человек с двойным большим пальцем много чего может. Я уйду в курганы, и через некоторое время то же самое случится с твоими большими пальцами. Будет немного больно, но ты вытерпишь. И тогда к тебе придёт знание того, как строить коридоры. Это несложно. Нужно учитывать энергетическое поле Земли. Знать, где проходят её силовые поля. Видеть подземные полости, которые облегчат задачу построения коридоров. Но не забивай сейчас себе голову ненужными знаниями. Придёт время – и ты всё поймёшь сам.

Верховный жрец помолчал. Эхе-Хубон тоже не прерывал тишину. Он знал отца и чувствовал, что тот хочет сказать что-то важное.

— Я знаю твоё отношение к Кюрбел-Хатун, — наконец, промолвил Янхал-Аба. — Я не одобряю их, потому она – жена императора. Но после курганов все равны. Когда мы будем возвращаться, ты, наверное, захочешь встретиться с Кюрбел-Хатун.

— Почему «наверное», отец?

— Курганы меняют людей. Может, к тому времени тебе уже будет неинтересна Кюрбел-Хатун, и ты предпочтёшь спокойствие.

— Нет, — пылко вскричал Эхе-Хубон. – Это невозможно.

— Хорошо, — спокойно продолжил разговор Янхал-Аба. – Смотри – вот «зэбэ» и «хангай». Они помогут вам встретиться, когда вы будете возвращаться.

С этими словами старик извлёк из сумки две стрелы. Он хранил их ещё со времени великой битвы с армией Темуджина.

— Видишь, Эхе-Хубон, одна стрела изготовлена по-особому, в виде четырёхгранника. Так делали только наши, тангутские мастера. Эти стрелы мы называли «хангай». Монголы делают наконечники стрел с тремя гранями – они называют их «зэбэ». Вторая стрела – это как раз и есть «зэбэ». Сейчас мы пользуемся монгольскими стрелами «зэбэ», потому что все наши мастера были убиты людьми Темуджина, и техника изготовления стрел «хангай» потеряна. Эти стрелы ты должен установить в одном из коридоров, который ты построишь. Они помогут встретиться тебе с Кюрбел-Хатун. Когда вы вернётесь – обязательно найди хангай-зэбэ. Они должны быть рядом с вами, иначе тангутам придётся вернуться в курганы.

 

Аэропорт Иркутск, зал прилета, 22 июня 2007 года, 11.10, телефон

— Борис Евгеньевич, доброе утро, это вас Олег Манцев беспокоит. Кладоискатель. Мы встречались несколько дней назад. Обстоятельства, правда, были не совсем обычные, если вы помните, конечно…

Редактор газеты «Кладоискатель и золотодобытчик» Борис Волков ровно 15 минут назад вышел из самолёта авиакомпании «Сибирь», выполнявшего рейс Москва – Иркутск. В столицу он летал на выходные дни – походить по барахолкам, блошиным рынкам, приобрести что-то стоящее для своей коллекции. Собирал Волков, что попало: монеты, старинное столовое серебро, фарфор, предметы быта. В итоге, его квартира превратилась в настоящий музей. Только вот экспонаты очень скоро заняли едва ли не всё жизненное пространство, и Волкову порой приходилось решать настоящий квест, чтобы добраться до какой-нибудь нужной вещи, размещённой где-то на верхней полке книжного шкафа.

Вот и на этот раз он не удержался, чтобы не купить на Вернисаже в Измайлово пару старых книг конца XIX века и три чайные пары агитационного фарфора Чехонина. Деньги заплатил приличные, но оно того стоило.

Остальные дни тоже получились насыщенными: Волков спокойно, без спешки, обошёл несколько музеев, встретился с университетскими друзьями, зашёл в пару коммерческих структур, которые торговали металлодетекторами, аксессуарами для активного отдыха и договорился о рекламе.

В итоге, поездку можно было бы записать в актив, тем более что летал Волков за счёт редакции «Кладоискателя», — если бы не странная встреча в аэропорту. В чём может заключаться необходимость в немедленной передаче какой-то монеты? И как он должен искать в Иркутске кладоискателя Олега Манцева, если он видел-то его всего один раз и никаких контактов, естественно, не взял?

И вдруг этот звонок. Манцев сам звонил ему.

— Да, Олег, слушаю.

— Борис Евгеньевич, хотел проконсультироваться у вас. Тут недавно выпустили монеты, посвящённые 300-летию вхождения Хакасии в состав России. Золотые и серебряные. Возможно, вы что-то знаете о них. Есть в этих монетах что-то особенное?

— Если честно, Олег, я ещё их не видел. Не думаю, что в них есть что-то примечательное. Скорее всего, обычный выпуск к памятной дате. Но чтобы точно ответить на твой вопрос, надо, конечно, узнать о них подробнее. И знаешь, Олег, у меня для тебя небольшая посылка…

— Для меня? Откуда?

— Какой-то человек в аэропорту передал. В Москве. Сказал, что для тебя. Что ты сам на меня выйдешь. Сказал передать срочно. Вот очень срочно. Что эта посылка для тебя очень важна.

Откровенно говоря, Волков уже подзабыл, что именно сказал ему странный человек в аэропорту, передавая посылку для Манцева. Но она почему-то изрядно тяготила его. Волкову хотелось избавиться от неё как можно быстрее.

— Давай вечером встретимся где-нибудь после рабочего дня в удобном для тебя месте, и я тебе её передам. Ну, или на ближайших выходных – завтра или послезавтра.

— Могу прямо сейчас встретиться, — неожиданно для Волкова предложил Манцев. – Я в отпуске, мне не надо ждать конца рабочего дня. Вечером я хотел в одну деревеньку уехать, до понедельника.

— Конечно, — обрадовался Волков. — Минут через 30 я уже буду дома. Приезжай. Микрорайон «Зелёная Падь», дом 18. Первый подъезд. На домофоне набери тоже 18. Я открою.

 

Посёлок Харанцы, аэропорт Хужир: UIIH, 22 июня 2007 года, 12.15

— Володя, у тебя чего на лётном поле творится? Коровы ходят, овцы… Это аэродром, или пастбище какое-то?

Дмитрий Штольц, пилот вертолёта Ми-2 авиаотряда РОСТО, обращался к Владимиру Прокопьеву – человеку, который встречал его возле одноэтажного, сложенного из некрашеного бруса домика, выполнявшего функции аэровокзала, на краю лётного поля аэродрома Хужир.

— Так, кроме тебя, Дима, тут уже почти никто и не летает. Вот трава и растёт. Забор в мае я поднял, укрепил как мог, а он снова упал. Не на чём ему держаться уже. Прогнило всё. Как я запрещу коровам тут пастись?

Владимир Иннокентьевич Прокопьев был на Ольхоне легендарной личностью. Окончил курсы радистов, почти десять тысяч часов налетал на самолётах Ту-104. Некоторое время отработал директором аэропорта в Качуге, потом его перевели на должность старшего диспетчера в аэропорт Иркутск. Работа была во многом административной, а ему хотелось какой-то живой, активной деятельности. В полёты его уже не брали, даже вторым пилотом, возраст – не тот, и Прокопьев попросил перевести его на Ольхон, в аэропорт Хужир, где как раз открылась вакансия начальника аэропорта. Случилось это после того, как действующий на тот момент начальник прибыл на планёрку к руководству в совершенно пьяном состоянии. Было это в 1976 году, и с тех пор Прокопьев не покидал Ольхон.

А в середине девяностых рейсы на остров отменили. Много чего тогда отменяли, вот и самолёты до Хужира – тоже. Однако, Прокопьев свою работу не бросил. Поддерживал лётное поле в нормальном состоянии, красил аэродромные знаки, следил за ветроуказателями. Верил, что через некоторое время самолёты снова полетят на Ольхон.

В здании аэровокзала всегда было электричество, работала рация, радиолокационное оборудование. Лётчики лесоавиаохраны, РОСТО, авиаклубов знали, что аэропорт Хужир всегда готов принять любое воздушное судно – естественно, в тех пределах, насколько позволяла его посадочная полоса, и охотно садились в Харанцах, даже если для этого не было объективной необходимости. Знали, что дядя Володя всегда предложит какие-нибудь плюшки, которые постоянно пекла его жена, Герольда Михайловна, и обязательно – чай с байкальскими травами. К чаю полагались мёд, варенье или свежее молоко.

Вот и сейчас начальник аэропорта обратился к Штольцу с привычным предложением:

— По чайку, Дмитрий Генрихович? У меня тут для тебя свежий мёд припасён.

Прокопьев знал, что Штольц обожал мёд, особенно собранный на Ольхоне. В одно из прошлых посещений Штольцем Харанцов они уже общались по поводу местного мёда. Сошлись на том, он обладает каким-то необычным, притягательным вкусом.

— Давай, Владимир Иннокентьевич, но недолго. Я не один. Эколог у меня сидит, или биолог – не помню уже. Девчонка молоденькая. Начальство навязало.

— Зачем?

— Ну, она, вроде, должна убедиться, что лесных пожаров нет, и написать что-то вроде докладной. Я так понял.

— Так зови её сюда!

— Звал уже. Не хочет. Стесняется, наверное. Молодая совсем.

— Зря не хочет. Мне сейчас как раз биолог нужен. Есть у меня вопрос к биологу.

— Какой ещё вопрос, Володя? Неужели остались вещи, о которых ты что-то не знаешь?

— Представляешь, Гена, остались! Птицы.

— Чего птицы?

— Какие-то птицы здесь завелись. Дня три-четыре назад. Летают возле поля. Я уже 30 лет тут работаю, а таких птиц никогда не видел. Сначала мне показалось – совы летают. Но днём – откуда совам взяться? Пригляделся – а у них клюв длинный. Не как у цапли, конечно, скорее что-то типа колибри.

— Какие-то мутанты, судя по твоим словам.

— Ага, мутанты. Я тоже так подумал. Вот и хотел у биолога спросить, кто это может быть. И если действительно мутация – чем она вызвана? Может, тут выбросы какие-то идут…

— Да какой там биолог? Девчонка молодая. Год или два назад институт закончила. Уверен, что не знает ничего. Сейчас же не обучение – одно название. Главное – денег со студентов срубить. Точнее, с их родителей. А тебе не иначе как профессор нужен, чтобы этих птиц распознать.

Спустя почти час, после пары чашек чая с мёдом, Штольц вернулся к вертолёту. Филатова что-то торопливо рисовала в блокноте.

— Зря, Татьяна, не пошла. Чай бы попили. Ну и Владимир Иннокентьевич хотел твою консультацию получить. Как биолога.

— О чём консультация?

— Да какие-то странные птицы последнее время тут летают. Мутанты. Типа совы.

— А я их видела, Дмитрий Генрихович. Они прилетали сюда, на вертолёт садились. Мне показалось, что они на меня смотрели. Внимательно так. Мне даже как-то не по себе стало. Взгляд у них какой-то необычный, словно у человека. Я тоже таких птиц никогда не видела. Хотя я не орнитолог, конечно. Вот сейчас пытаюсь в блокноте их нарисовать, пока не забыла.

 

Микрорайон «Зеленая Падь», 18, квартира Волкова, 22 июня 2007 года, 12.50

— Вот, — Волков протянул Манцеву свёрток, полученный от странного человека в аэропорту Домодедово.

В свёртке оказался нумизматический футляр, о чём Волков, впрочем, уже знал. В футляре – монета. Явно золотая и без следов хождения. «Состояние – анциркулейтед», — машинально отметил про себя Волков.

— Что за монета такая? – удивился Манцев. – 50 рублей… Здесь российский герб, а тут, — он перевернул монету с аверса на реверс, — что-то непонятное… Татарстан, что ли? Или Адыгея?

Неожиданная догадка осенила Волкова.

— А, может, это как раз и есть юбилейная монета Хакасии? Та самая, о который ты меня, Олег, спрашивал? Ты же не так просто этой монетой интересовался?

Волков безошибочно нашёл в груде книг, лежавших под столом, справочник с гербами российских регионов.

— Да, это барс на щите амазонок, — удовлетворённо заключил он. – Хакасия. Юбилейная монета, посвящённая 300-летию вхождения республики в состав России. Могу я спросить тебя, Олег, почему ты именно об этой монете меня сегодня спрашивал? У тебя что-то связано с этой монетой?

— Да как вам сказать, Борис Евгеньевич… Если честно, ничего не связано. Но последнее время вокруг меня происходят какие-то странные события. Вы были свидетелем одного из них. Я имею в виду публикацию в «Кладоискателе», которая, в итоге, оказалась не публикацией. И вот история с этой монетой из той же серии. Знаете, я, наверное, поеду домой. Мне надо всё в очередной раз обдумать.

Удерживать его Волков не стал. Он немного устал после перелёта, и ему хотелось нормально выспаться.

 

Такси «Легион», А 809 РА/85 RUS, Коминтерна, 29, 22 июня 2007 года, 13.58

— Всё, приехали, — военный пенсионер Александр Марков остановил свою машину возле дома № 50 по улице Коминтерна. Дом № 29 находился на другой стороне дороги, но там остановка была запрещена. Пассажир выглядел молодым и здоровым человеком. Ничего с ним не сделается – перейдёт дорогу, рассудил Марков.

— Извините, вы не могли бы подъехать к третьему подъезду, — неожиданно попросил пассажир. – Вот через эту арку и сразу направо. Гээхдэхэ. Первый… Подъезд. От арки…

Марков не очень любил, когда его просили довезти до подъезда. Понятно, когда холодно или маленький ребёнок спит… Тут же – взрослый человек, без багажа, без сумок. Но Марков работал в такси, и с желаниями клиентов приходилось считаться. Причём, тут клиент, похоже, нездоров. Последние слова явно дались ему с трудом. И ещё какое странное слово… Или это не слово, а какой-то необычный кашель…

— Ухэн! — сказал клиент каким-то необычным, глухим голосом, словно говорил из-под подушки, когда машина проезжала под аркой.

— Простите, не расслышал?

Но клиент не отвечал. Ничего не ответил он и спустя несколько секунд, когда Марков во второй уже раз сказал: «Всё, приехали».

Марков повернулся назад. Клиент не подавал признаков жизни. Из груди его торчало что-то длинное и тонкое – Марков точно не разглядел, что именно. Но крови не было.

 

Село Горхон, 22 июня 2007 года, 16.50

Никита Хахалов не был в шаманской роще ровно две недели. С тех пор как хухэ шунтул внезапно принял дар от человека со странным прибором, дед Никита старался вообще не выходить из дома, а уж передвигаться в направлении рощи – и подавно. Он сослался на внезапное недомогание, и временно передал полномочия пастуха своему племяннику.

С одной стороны, дед Никита понимал: тот факт, что хухэ шунтул забрал чьё-то сало, не даёт, по большому счёту, повода вести ему, Никите Хахалову, затворнический образ жизни. С другой стороны, он был уверен: в роще что-то происходит, и ему присутствовать при этих событиях вовсе не обязательно. Он считал себя потомком шаманов, время от времени пытался проводить мелкие родовые обряды, и последнее время он постоянно чувствовал, что где-то недалеко появилась какая-то мощная незримая сила, источник которой Хахалов, как ни старался, определить не мог.

Но сегодня, похоже, в рощу всё-таки придётся идти. Накануне туда ушло пастись стадо, и одна из коров не вернулась. Племянник, вооружившись биноклем, колесил на велосипеде по окрестностям до наступления темноты, но корова словно сквозь землю провалилась.

Дед Никита собирался отправится на поиски ещё утром. Но дотянул, в итоге, почти до вечера. Надеялся – вдруг корова сама придёт? Но она не приходила. Пришлось брать у племянника бинокль и идти самому. Племянник просился в помощники, но дед Никита пошёл один. Чувствовал, что молодёжь вовлекать в это дело не стоит.

Первым делом дед Никита наведался в бывшую шаманскую рощу. Он ожидал увидеть здесь какие-то значительные перемены, но сначала не заметил ровным счётом ничего нового. Тогда он проследовал к тому месту, где когда-то росло дерево старика Анхалаева. И здесь деду Никите открылась совершенно неожиданная картина.

Анхалаевского пня, по сути дела, уже не было. Он превратился в кучу трухи. Создавалось впечатление, что по нему ударили каким-то гигантским молотом. Рядом с остатками пня лежали осколки стекла, куски металла, обрывки каких-то верёвок. В полусотне метров от бывшего пня блестела лужа. Она выглядела здесь некой инородной частью пейзажа. Действительно, вспоминал дед Никита, лужи здесь никогда не было, да и дождей над Горхоном последнее время не наблюдалось.

Словно зомби, дед Никита зашагал к воде. Когда да неё оставалось не более пяти-шести шагов, он вдруг почувствовал, как неведомая сила тянет его вперёд. Не успев толком понять, что происходит, дед Никита заскользил по ставшей почему-то мокрой траве в сторону лужи. Он упал, выронил бинокль, попытался зацепиться за кустики крапивы. Её листья больно обжигали руки, но дед Никита продолжал цепляться. Крапива выскальзывала из его рук, рвалась, словно тонкая леска – и уже через несколько секунд дед Никита почувствовал, как холод воды обхватывает его со всех сторон. Инстинктивно, перед тем как полностью погрузиться в воду, он глотнул побольше воздуха – и в тот же момент потерял сознание.

 

Год Бар восьмого лунного цикла

Эхе-Хубон не верил своим глазам. Перед ним стояла Кюрбел-Хатун. Она выглядела точно так же, как и 28 лет назад – в тот день, когда они простились у крепостной стены Инчуаня, последнего оплота некогда могущественного тангутского царства Си-Ся, Великого государства Белого и Высокого.

— Кюрбел-Хатун, — восторженно зашептал Эхе-Хубон. – Ты совсем не изменилась, а я постарел. Ты узнаёшь меня – Эхе-Хубона, сына Верховного Жреца Янхал-Аба?

— Конечно, узнаю, — улыбнулась Кюрбел-Хатун.

— Темуджин… Как он отпустил тебя?

— Молчи, Эхе-Хубон. У нас мало времени. А сделать надо многое. Пошли, я покажу тебе кое-что.

Эхе-Хубон только сейчас заметил, что лежит в красном шатре на богатом ложе, похожем на царское.

— Это шатёр Ли Сяня? Где император? Он сдал город Темуджину?

— Не задавай много вопросов, Эхе-Хубон. Всё равно я не смогу ответить на них.

— Почему, Кюрбел-Хатун?

— Потому, что я пришла к тебе с другой целью. Мне надо тебе многое показать. Вставай, Эхе-Хубон, — повторила она своё приглашение.

Эхе-Хубон вышел из шатра. Он совершенно не узнавал местность. Всё вокруг казалось очень странным. Деревьев не было вообще – даже в отдалении. Гора, у подножья которой стоял шатёр, походила на сопку Турэн-уул, но священных сосен, стоявших возле самой вершины, не было и в помине. Трава была короткой, почти невидимой, как первые дни месяца кукушки – хугэн дуунай хара.

Эхе-Хубон пригляделся: земля дышала, пульсировала, словно живая.
Верховный Жрец Тангутского царства Янхал-Аба стоял в отдалении.

— Отец, — прошептал Эхе-Хубон. – Ты уже вернулся? Ты не стал ждать, пока пройдут девять раз по шесть кругов и ещё два круга?

— Подойди сюда, Эхе-Хубон. Я покажу тебе то, что должен показать. Настало время. – Голос Верховного жреца казался ровным и спокойным, словно не было долгого, длиной в девять лет, расставания с его единственным сыном.

Эхе-Хубон приблизился к отцу. Возле него земля дрожала особенно заметно. Так было почти три круга назад, ещё в Инчуане. Тогда в землях государства Си-Ся ломалась и крошилась земля. Длилось это недолго, минуты две, не больше. Но этого оказалось достаточным, чтобы всех охватил страх. Белый дракон – Сагаан Лу – проснулся в своей пещере и почувствовал себя неуютно. Янхал-Аба сразу сказал, что это – к большой беде. Так, в итоге, и вышло.

— Ты чувствуешь? – обратился Янхал-Аба к своему сыну.

— Конечно, отец. Дрожит всё. Помнишь – как тогда, в Инчуане?

— Нет. Это другое. Тогда Сагаан Лу подавал нам знаки. Но Ли Сянь предпочёл не замечать их.

— А что это, отец? Я опять чувствую дрожь…

— Газаар, — промолвил Янхал-Аба. – Это Земля. Она готова открыться тебе, Эхе-Хубон. Готов ли ты к познанию?

— Ну же, Эхе-Хубон! Не бойся! – Кюрбел-Хатун по-прежнему стояла возле шатра, но прекрасно слышала, о чём говорят отец и сын.

— Да, я готов, — твёрдо ответил Эхе-Хубон.

 

Коминтерна, 29, 22 июня 2007 года, 13.55

Сразу после встречи с Волковым сотрудник энергетической компании и кладоискатель Олег Манцев почувствовал себя откровенно неважно. Снова возобновилось жжение в груди. Но если раньше оно мгновенно проходило, то сейчас нарастало с каждым мгновением. Если так пойдёт дальше, то он не сможет терпеть. Может, вызвать «скорую»?

Он вышел из подъезда. Такси подошло меньше, чем через минуту. Белая «корона». На крыше – оранжевая лампочка с шашками. На боку надпись – «Легион».

Манцев сел на заднее сиденье.

— На Коминтерна? — уточнил водитель.

— Да, — выдохнул Манцев. Именно выдохнул, а не сказал. Манцеву казалось, что он говорит не ртом, как обычные люди, а откуда-то прямо из груди.

«Корона» медленно поехала между многоэтажками микрорайона «Зелёная падь». И вдруг Манцев увидел, что сидит вовсе не в такси, а в деревянной юрте-восьмистенке. Возле каждой из стен, кроме западной, где была полка с разными колокольчиками, оберегами, и южной, где располагался вход, стояли красные сундуки, разрисованные крупными яркими цветами. Над каждый сундуком – по девять онгонов. Всего – 54. В центре горел огонь. Пламя от него поднималось к отверстию на самом верху юрты. У огня сидел тангут. На голове – шлем с рогами, лицо, как обычно, закрыто разноцветными верёвочками и подвязками, на ногах – сапоги с загнутыми носками. Он был одет в синий халат с нашитыми шкурками каких-то мелких животных и множеством побрякушек – медных, железных, которые издавали ровный металлический шум, хотя тангут, на первый взгляд, вообще не шевелился.

Человек, сидевший возле огня, молчал. Бросал в огонь траву, и пламя вспыхивало ярко-желтым светом. Алты. Богородская трава, понял Манцев, хотя раньше никогда не видел богородскую траву и не знал, как она выглядит.
— Алты, — на этот раз тангут чётко произнёс это слово.

Манцев понимал, что обращаются к нему, но не знал, что ответить.

Тангут, сидевший до этого спокойно, стал вдруг покачиваться вперёд – назад, вперёд – назад. Он бросал траву в огонь и качался всё быстрее. Наконец, он вскочил на ноги.

— Алты, — закричал тангут. Манцеву послышались в этом крике какие-то птичьи нотки. Алты-алты – Манцеву казалось, что когда-то, ещё в детстве, возможно, он слышал, как такой крик доносится из лесной чащи. Алты-алты…

Манцев внезапно стал понимать, чего от него хотел тангут. Он засунул руку в карман, нащупал нумизматический футляр. Там лежала юбилейная монета, посвящённая 300-летию вхождения республики в состав России, только что полученная от Волкова.

— Третий подъезд, к третьему подъезду. Через арку, — это произнёс он, Манцев.

А потом ещё кто-то добавил:

— Гээхдэхэ.

Сначала Манцев не понял, чей это голос, а потом догадался: это он сам и сказал. Некому больше было. Тангут уже был в конкретном трансе и вообще ничего говорить не мог.

Манцев достал монету.

— Ухэн!

Манцев опять не понял, кто это сказал. Но по окатившей его жгучей боли догадался, что это странное слово вырвалось из его, Манцева, груди, словно он его выдохнул.

— Ухэн!

Боль в груди стала нестерпимой. Манцев понял, что теряет сознание.

Внезапно он стал видеть себя со стороны. И сидит он не в юрте, а опять в такси: белая «корона», оранжевые шашки. Машина поворачивает в хорошо знакомую арку.

И в этот самый момент Манцев, который смотрел на всё сверху, увидел, как юбилейная монета – барс на щите амазонок – ярко заблестела в руках другого Манцева, который находился в такси. От монеты пошли прямые жёлтые лучи. Такие же лучи пошли сверху – ровно оттуда, где у Манцева прямо над аркой была квартира: Коминтерна, 29-32. Лучи выстроились в сложную геометрическую фигуру. Её грани мерцали, пульсировали, менялись местами, словно притирались друг к другу. Наконец, фигура приобрела правильные, симметричные очертания.

— Ухэн!

Это кричал уже не Манцев. Это кричал тангут. Громко, уверенно, торжествующе…

 

Периодика, Газета «Смена», 30 июня 2007 года, № 77

Пенсионера депортировали?

История с исчезновением сельского пастуха обрастает всё новыми подробностями

Пенсионер Никита Хахалов, об исчезновении которого уже сообщали районные средства массовой информации, обнаружен вчера утром почти в двухстах километрах от деревни Горхон, где его видели последний раз ещё 22 июня. Туристы, вышедшие на пеший маршрут с турбазы «Новая Зама», заметили пожилого человека в порванной одежде, который бесцельно брёл вдоль байкальского берега. Человек назвался Никитой Хахаловым. Он так и не смог объяснить, как оказался столь далеко от своего дома.

Как нам сообщили в ОВД Баяндаевского района, в минувшую пятницу Хахалов вышел из дома на поиски заблудившейся коровы, и с тех пор о нём не было известий. Родственники и односельчане сначала организовали поиск пенсионера самостоятельно, потом обратились в соответствующие службы. Однако, результата это не дало. Высказывались предположения, что пастуха мог задрать медведь. Местные охотники, правда, полагали, что это очень маловероятно: в тайге уже начала поспевать ягода, а в условиях хорошей кормёжки медведь крайне редко нападает на людей. Не говоря уж о том, что медведей в окрестностях Горхона не видели уже много лет.

В пользу «медвежьей» версии говорил лишь тот факт, что и злополучную корову, из-за которой начался весь сыр-бор, обнаружить также не удалось. Поэтому родственники Хахалова посчитали, что оба – и животное, и человек – стали жертвой хищника. При этом особой печали родственники не высказывали. Они рассказали, что, согласно местным поверьям, быть задранным медведем – почётно. Это означает, что Хара Баабгай – Хозяин Тайги – особым образом отметил не только погибшего, но и весь его род.

И вот неожиданная новость из Замы. Как рассказал нам по телефону Олег Самуилов, директор турбазы, в минувший вторник около восьми часов утра группа туристов вышла на двухдневный маршрут, рассчитывая к следующему утру достичь легендарного мыса Рытый. Туристы продвигались по Байкальской Тропе, проложенной вокруг озера.

Примерно в десяти километрах от турбазы они заметили пожилого человека, двигавшегося им навстречу. Человек выглядел очень измождённым, одежда висела на нём лохмотьями. Он рассказал, что его зовут Никита Хахалов, он – житель села Горхон Баяндаевского района. Как он оказался на берегу Байкала в практически ненаселённом месте, пенсионер объяснить не смог.

Всё, что он помнил, было уже известно представителям правоохранительных органов и спасателям: ближе к вечеру 22 июня он отправился на поиск коровы – и с этого момента в его памяти наступил провал.

Врач турбазы «Новая Зама» Магомед Магомедов осмотрел Никиту Хахалова, но никаких серьёзных отклонений в состоянии здоровья не обнаружил. Единственное – пенсионер был крайне истощён, что вполне объяснимо ходом событий последних дней. Трое суток пастух питался только ягодой и съедобными кореньями.

Это происшествие в очередной раз заставило местных старожилов вспомнить о существовании неких коридоров, которые связывают побережье Байкала с сакральными местами на Большой Земле. Коридоры имеют энергетический характер, однако время от времени они якобы служат для реальной телепортации людей и животных. В бурятских улусах передают из поколения в поколение историю, как жеребёнок, упавший в озеро Гаха-Нур, был обнаружен через несколько дней на берегу Ордынского озера живым и невредимым.

Виктор Кораблёв, кандидат технических наук, старший научный сотрудник НИИ земной коры СО РАН, который считается специалистом по анормальным явлениям, комментируя эту историю, заявил, что он тоже слышал о наличии неких энергетических коридоров, но явных доказательств их существования до сих пор не встречал. Виктор Львович намерен съездить на турбазу «Новая Зама», и попробовать выяснить подробности этой истории.
Константин Ковалёв

 

Следственное управление СКП РФ по Иркутской области

Из допроса Березовского Александра Васильевича, 1970 года рождения, спасателя первого класса Байкальского поисково-спасательного отряда, проживающего по адресу: пос. Никола, ул. Вторая Линия, 6:

«По существу заданных мне вопросов могу сообщить следующее. Около 17.00 22 июня я находился на базе Байкальского поисково-спасательного отряда в посёлке Никола. Нам поступило сообщение о возможном падении вертолёта на Байкале. На тот момент мы не знали ни марку вертолёта, ни место предполагаемого падения. В 19.00 первая группа спасателей из шести человек на катере «Мангуст» отправилась на место катастрофы. Примерно через полчаса на вертолёте Ми-8 вылетела вторая группа. В вертолёте, включая двух пилотов, находилось 10 человек, среди них был и я.

Место крушения вертолёта Ми-2 мы нашли в пять часов утра 23 июня по масляному пятну. Где-то к полудню погрузилась первая группа водолазов, потом – вторая. Я был в первой группе. Со мной погрузился Володя Самойлов. Мы увидели тело, но подобраться к нему не смогли, оно было сильно зажато. Других тел в вертолёте не было. Я лишь потом узнал, что там мог быть второй человек. Складывалось впечатление, что вертолёт ударился о какой-то камень или какое-то иное массивное тело – но никакого камня, который мог настолько сильно смять вертолёт, мы в пределах видимости не обнаружили. Потом решили, что это он так об воду ударился.

Когда я осматривал кабину пилота в поисках какой-либо металлической детали, с помощью которой можно разогнуть деформированные фрагменты вертолёта и попытаться вытащить пилота, то заметил в кабине стрелу. Она выглядела очень старой. Я взял её с собой. Зачем я это сделал, не знаю. Это получилось инстинктивно. Потом она исчезла. Каким образом, я не знаю. Мы обсуждали этот вопрос и предположили, что стрелу могла унести птица для своего гнезда.

Как стрела могла оказаться в кабине пилота, я не знаю. При нас никаких стрел не было, подводных ружей у нас нет. Никаких дайверов или подводных охотников в месте крушения вертолёта я не видел. Стрела совсем не походила на те, которыми пользуются при подводной охоте. Вопрос, можно ли сбить стрелой вертолёт, мы не обсуждали. Моё личное мнение, что нельзя.

После нас с Самойловым погружалась вторая группа водолазов. Их задачей было вытащить человека из вертолёта, но они тоже не смогли. Кто входил во вторую группу, я не помню точно. Должны были погружаться Женя Басаргин и Алексей Горшков, но я не помню, погружались именно они или кто-то другой.

24 июня вертолёт с помощью лебёдки и буксировочного троса подтащили ближе к берегу. После этого получилось разрезать кабину и вытащить тело пилота. Я в тот раз не погружался. Погружались Самойлов и Горшков. Видели ли они в кабине что-то необычное, я не знаю.

О причинах крушения вертолёта также ничего пояснить не могу. На месте крушения находилась комиссия из РОСТО, аэроконтроля и Росаэронавигации, однако они не обсуждали с нами те выводы, которые сделали по итогам осмотра вертолёта».

Из допроса Горшкова Алексея Алексеевича, 1977 года рождения, спасателя первого класса Байкальского поисково-спасательного отряда, проживающего по адресу: г. Иркутск, м-н Северный, д. 16, кв. 8:

«По существу заданных мне вопросов могу сообщить следующее. 25 июня я в паре Владимиром Самойловым совершил погружение к вертолёту Ми-2. Я уже погружался к вертолёту 23 июня, но тогда моим напарником был Женя Басаргин. Вытащить пилота мы не смогли. Он был сильно зажат кабиной.

Во второе погружение нашей задачей было с помощью гидравлических ножниц вырезать фрагменты кабины и достать пилота. С задачей мы справились. Никаких посторонних предметов я в кабине не заметил.

Про то, что в вертолёте нашли стрелу, мне рассказал Александр Березовский. Хотел мне показать её, но она куда-то исчезла.
Относительно причин падения вертолёта ничего сообщить не могу. Моё мнение, что стрелой нельзя было сбить вертолёт».

 

Буфет БСПО

— Лёха, ты же никому не скажешь?

— Чего случилось, Саня? – Спасатель первого класса Алексей Горшков накануне ночью зачем-то взялся смотреть игру «Кубань» — «Химки». Совершенно неинтересный футбол, но он упорно досмотрел его до конца. В итоге, лёг в три часа, откровенно не выспался, и сейчас остро нуждался в чашечке кофе. Чтобы не было скучно, присел за столик к Александру Березовскому, хотя остальные столы были совершенно свободными.

— Не, ну ты скажи – ты же никому не скажешь? – продолжал настаивать Березовский.

— Никому, — пообещал изрядно заинтригованный Горшков.

— Так вот. Стрела.

— Что стрела?

— Ну ты же не будешь смеяться?

— Да не буду, конечно. Тем более, эту стрелу я так и не видел. Только со слов Самойлова знаю, что у вас там в кабине какая-то стрела была.

— В том-то и дело.

— В чём – в том-то?

— Я всем сказал, что стрелу на скалу положил, а потом она исчезла. Следователю вообще придумал версию, что стрелу птицы унесли.

— Ну да, там же были птицы. Какие-то странные, словно стервятники. Я до сих пор думаю, что ту девчонку, которая тоже в вертолёте была, а потом исчезла, эти птицы и съели.

— Так вот стрела… Её не было на скале. Её вообще на поверхности не было. Когда мы уже поднимались, стрела вывернулась, выскочила у меня из руки и уплыла.

— Да ну, — с сомнением в голосе сказал Горшков. – Как стрела вывернуться-то могла?
— Ну вот видишь – и ты не веришь. Я знал, что не поверит никто. Поэтому всю эту историю и придумал, что стрела будто бы со скалы исчезла. На самом деле она вот как-то вывернулась у меня из рук, словно щука или угорь – да, как угорь, скорее – и куда-то вбок уплыла. Я как ни смотрел – нигде не мог её разглядеть.

— Да, история, — Горшков задумчиво тянул кофе. Надо было как-то отреагировать на слова Березовского, но он откровенно не знал, как.

— Действительно, история, — повторил он, когда кофе закончился. – А, может, ты как-то сам её выронил? У меня, бывало, пару раз – руки от напряжения немели под водой. Вы же кабину разогнуть пытались, вот и прихватило руки…

— Да ничего у меня, Леха, не прихватило. Я же говорю – стрела сама вырвалась. Зря я рассказал тебе эту историю. Знал же, что не поверишь. Но ты мне слово дал никому не рассказывать – помнишь?

— Конечно, помню. Никому не скажу. Могила.

 

Центральный РОВД г. Иркутска, докладная

«Начальнику Центрального РОВД г. Иркутска, подполковнику милиции Филину Н.Ю.»

«Докладываю, что 23 июня 2007 года мною было принято дело, возбуждённое в отношении неустановленных лиц по статье 103, ч.1 УК РФ «Убийство». Потерпевший – Манцев Олег Станиславович, проживающий г. Иркутск, ул. Коминтерна, 29, кв. 32, сотрудник Иркутской энергетической компании. Предположительно убийство было совершено накануне, 22 июня, в 14.00 в автомобиле «Тойота-Корона», 1994 года выпуска, г/н А 809 РА/85 RUS. Факт смерти пострадавшего был подтверждён врачом «скорой помощи» Телегиной М.А. в присутствии медсестры Афанасьевой Г.И.

23 июня в 12.25 мне было передано оперуполномоченным Казаковым А.А. вещественное доказательство, изъятое на месте предполагаемого преступления: стрела деревянная с металлическим наконечником неизвестного происхождения, а также личные вещи убитого. В этот же день в 14.30 я связался с дежурным патологоанатомом Галкиным Я.З., чтобы узнать о результатах вскрытия потерпевшего Манцева О.С. Галкин сообщил мне, что тело в морг не поступало.

Тело не поступило и в последующие дни. На мой вопрос, где может быть тело, оперуполномоченный, старший лейтенант милиции Казаков А.А. сказал, что 22 июня около 17.00 к месту предполагаемого преступления по адресу г. Иркутск, ул. Коминтерна, 29, третий подъезд, для транспортировки тела в морг судебной экспертизы прибыл спецтранспорт. Но тела Манцева О.С. в машине «Тойота-Корона», г/н А 809 РА/85 RUS уже не было. Оперуполномоченный Казаков А.А. посчитал, что тело увёз экипаж «скорой помощи», а он не заметил этого, поскольку был занят допросом водителя а/м «Тойота Корона» Маркова А.А. Позднее, после допроса врача Телегиной М.А., выяснилось, что они тело не забирали, поскольку доставка тела в морг не входит в их обязанности. Оперуполномоченный Казаков А.А. знал о том, что доставка тела в морг не входит в обязанности медиков, но поскольку тела не было, посчитал, что врачи проявили инициативу и отвезли тело на экспертизу.

Прошу начать служебную проверку по факту исчезновения тела потерпевшего Манцева О.С.

Старший следователь Центрального РОВД г. Иркутска, капитан милиции Сотников А.М.»

— Саня, это что за ерунда? – подполковник милиции, начальник Центрального РОВД города Иркутска Николай Филин обращался к оперуполномоченному Александру Казакову. Старший лейтенант Казаков стоял перед начальником по стойке смирно. Рядом, также вытянувшись и задрав голову куда-то в небеса, стоял капитан Сотников.

— У нас убитые среди бела дня исчезают, — продолжал подполковник, так и не получив ответа на свой вопрос, который Казаков, судя по всему, посчитал за риторический. – Мало того – исчезают, так я ещё узнаю об этом последним.

— Никак нет, — подал голос Сотников.

— Что – никак нет?

— Не последним. Вы третьим узнали. После меня и старшего лейтенанта Казакова. Остальные – не в курсе.

— Как это – не в курсе? Яша из морга – в курсе?

— Нет. Он знает, что ему тело не привезли, но не знает, что оно исчезло. Думает, что где-то в другом месте экспертизу проводили.

— Врачи «скорой»?

— Они вообще ничего не знают. Осмотрели тело и уехали. Даже никакой справки не написали. Сказали – пусть, мол, наш эксперт думает, что к чему.

— А чего там думать? Парня убили – правильно? Убили стрелой. Стрела – в вещдоках.

— Да как-то странно всё это, товарищ подполковник, — подал голос Казаков. – Стрела-то была, но крови от неё ни на одежде, ни на теле убитого не было. Вообще никакой. Я стрелу трогать не хотел, но когда врачи тело перекладывали, она вообще из раны выпала.

— Как так выпала?

— Не знаю, товарищ подполковник, выпала – и всё…

— Сотников, на экспертизу отправлял стрелу?

— Да, отправлял. Следов крови не обнаружено. По происхождению стрелы эксперт затрудняется дать оценку. Говорит – каменный век какой-то. Посоветовал в музей сходить.

— Кто это у нас шутник такой? Тёзка мой, Коля Малых?

Сотников промолчал. И так, получается, он вроде как Казакова подставил. Написал рапорт, не предупредив об этом оперуполномоченного. Теперь ещё и Малых под ударом оказался.

— В партизанов играем? Ну-ну… Я и так знаю, что Малых. Других шутников у нас нет. – Подполковник Филин помолчал пару секунд. – Родственники – что? Тоже не знают, что тело исчезло?

— Чьи родственники?

— Ну не мои же, Андрей. Родственники убитого.

— Так нет у него родственников.

— Как так? Взрослый человек. Нормальная работа. Живёт в хорошем доме в престижном районе, а родственников нет?

— Жил, Николай Юрьевич.

— Чего жил?

— Он жил в хорошем доме. Сейчас не живёт уже. Умер.

— Ещё один шутник у нас появился – я правильно, Андрей, понимаю?

Сотников вытянулся ещё сильнее.

— Извините, товарищ подполковник.

— Как говорят мудрецы, слово – не воробей, вылетит — устанешь извиняться. Понял, капитан?

— Так точно.

— Жена у него была?

— Так точно.

— Что ты, Андрей, заладил: так точно, так точно. Говори, что удалось выяснить.

— У Манцева действительно была жена. Потом они развелись. Сейчас она живёт во Владивостоке. У неё новая семья. Общих детей с Манцевым нет. Мы с ней переговорили по телефону. Если честно – не похоже, что она сильно переживает.

— Квартира при разводе Манцеву досталась? Безо всяких условий?

— Это квартира родителей Манцева. Они умерли. Отец – в 1996 году, мать – в 1999-м. Она была приватизирована, Манцеву досталась по наследству ещё до свадьбы. Соответственно, при разводе квартира не входила в их общее имущество. Всё, что было у них общего, Манцев передал при разводе жене. Она сама так сказала.

— Гм, — задумчиво сказал Филин. – Нормальный поступок нормального мужика. А чего развелись-то?

— Манцев был кладоискателем. Ну и немного двинулся на этом. Так жена сказала. Пропадал в полях все выходные, отпуск. Иногда мог и посередине рабочей недели на ночь в поля уехать.

— Чёрный копатель… Понятно… Всех их ждёт такая вот участь, — уверенно сказал Филин.

— Почему, Николай Юрьевич? – не удержался Сотников.

— Потому что роют они на кладбищах, в заброшенных деревнях. Там энергетика плохая, болезни всякие. Ты слышал, капитан, про такой город – Зашиверск?

— Никак нет.

— А ты, Саня?

— Тоже нет.

— Всё понятно с вами. А знаете, что случилось с археологами, которые в этот Зашиверск приехали и вскрыли могилы на кладбище? Они все заболели и умерли в течение месяца. Вот так вот…

— Что касается нашей истории, — продолжил подполковник Филин. – Раз тела нет, родственников нет, на стреле крови нет и вообще непонятно, что это за стрела и имеет ли она отношение к смерти Манцева, поступим так. Пусть это дело у тебя, Андрей, ещё полежит. Ты сильно по нему не усердствуй. Поработай, конечно, но без фанатизма. Поговори ещё раз с водителем, с врачами скорой. Может, какие-то люди есть, с кем Манцев последнее время много общался. Успокой их, что всё нормально, тело нашли, оно некриминальное. Потом напишем отказ, передадим в архив. Тебе, Саня, задание: появится жмур без дома – без имени, бомж, короче – оформляй как Олега Станиславовича Манцева и подавай на погребение.

— Саня, ты извини, что не предупредил о докладной, — уже в коридоре обратился Сотников к оперуполномоченному. – Меня в коридоре Филин встретил. Что нового? – спрашивает. А я возьми и ляпни – труп пропал. Он меня сразу к себе потащил, в приёмную посадил. Сказал – пиши докладную. Прочитал – и сразу тебя вызвал. Не было возможности предупредить.

— Да не парься, Андрей. Ну, предупредил бы ты – и чего бы изменилось? Нашлось бы тело? Рано или поздно всё равно пришлось бы на ковёр идти. Сегодня у Филина настроение, похоже, хорошее – так что нормально всё прокатило.

 

Словарь использованных слов

• Хангай – четырехгранный наконечник стрелы
• Зэбэ – трехгранный наконечник стрелы
• Баэхты – остановись
• Барунтэ – слева от входа в юрту
• Баярлаа – спасибо
• Нэгэн – первый
• Табан – пятый
• Зурген – шестой
• Ухэн – девятый
• Саг турген ябана – Время идет быстро
• Саг эхилхэ – Время пришло
• Зуб шидхабэри – ты поступил правильно
• Занал аюл – бойся
• Алты, алтан – золото, золотой
• Дуурэбэ – всё кончено
• Гээхдэхэ – опаздывать
• Саг соогоо – вовремя
• Шолмо эмэ – колдун, шаман
• Мэргэн-ябо – скотовод
• Газаар – земля
• Сагаан Лу – белый дракон
• 1 амьсгал – мера времени, 4 секунды
• Чинлуур – мера времени, 24 секунды
• Баэт харва’а – стрельба из лука
• Яараарай – поторопись!
• Шолмо эмэ – колдун
• Моритон хун – всадник
• Хулээ – ждать
• Дуу басагай – младшая сестра
• Мангихарай хара — июнь
• Уулэн – облако
• Хоног – сутки
• Буряад улсын сугалган — Бурятская национальная Дума
• Ухэр – Корова
• Баабгай – медведь
• Бар – Тигр
• Туулай – Заяц
• Луу – Дракон
• Могой – Змея
• Морин – Лошадь
• Тахяа – Курица
• Нохой – Собака
• Гахай – Свинья

Календарь

• Год Нохой пятого лунного цикла — 1226 год
• Год Гахай пятого лунного цикла — 1227 год 
• Год Могой седьмого лунного цикла — 1245 год
• Год Бар восьмого лунного цикла – 1254 год
• Год Туулай восьмого лунного цикла — 1255 год
• Год Тахяа девятого лунного цикла — 1273 год
• Год Хулгана шестидесятого лунного цикла – 2008 год

 

 Окончание следует 

Вернуться в Содержание журнала

 

---

---